У
Г
У
f
ю
В начале 1933 года И. Митин был вызван к начальнику Управления военных изобретений Новикову, который к тому времени уже ознакомился с книгой изобретателя. Среди прочего речь зашла и о вознаграждении за проделанную работу. Новиков спросил инженера, сколько он хочет за свой труд. Ответ у Митина был уже давно выношен и обдуман. Он сказал, что такую работу нужно рассматривать вместе с изобретением и оценку в отношении оплаты давать сразу за всю работу в целом, однако при этом конкретную сумму назвать не решился. Новиков пообещал поставить дело на рассмотрение оценочной комиссии, а пока отправить книгу в Ленинградскую военную артиллерийскую академию профессору Андрееву для ознакомления и научной оценки.
Вскоре пришло заключение на книгу. Это был более чем одобрительный отзыв. Профессор сожалел, что труд является секретным и его нельзя иметь у себя в качестве настольной книги. Со своей стороны он полагал крайне желательным издать работу, изъяв из нее секретный материал.
Получив такой восторженный отзыв от ведущего специалиста страны, военное ведомство наконец-то зашевелилось. Сразу после ознакомления с рецензией профессора, в феврале 1933 года, Новиков отдал приказ подготовить к испытаниям глушитель И.Г. Митина в последнем конструктивном исполнении. Выполняя это приказание, работник Управления военных изобретений связался с Митиным.
Однако выяснилось, что револьвера с глушителем у последнего в тот момент на руках не было, а находился он в ОГПУ у одного из сотрудников Московского остехбюро ОГПУ4 тов. Синицина. Пришлось работнику УВИ связаться с Синици-ным с просьбой предоставить оружие с глушителем для испытаний.
Вскоре в тире 2-го Дома Реввоенсовета в присутствии Новикова и двух представителей Особого отдела ОГПУ И. Митин продемонстрировал возможности глушения звука выстрела. Однако на сей раз результаты были не очень хорошие. Сказался конструктивный дефект — глушитель был неплотно подогнан к револьверу. Иван пообещал это устранить.
После этих испытаний было решено, что в дальнейшем Митин будет проводить свою работу непосредственно под руководством Особого отдела ОГПУ, и под расписку работник УВИ вернул инженеру тот самый револьвер Нагана с глушителем.
Все было хорошо, но снова о вознаграждении не было сказано ни слова. В очередной раз посещая Технический штаб НВ РККА, Митин теперь беседует уже с А. Кононенко — заместителем Новикова. Пришлось И. Митину подробно вводить очередного начальника в курс своего дела. Иван настойчиво поставил вопрос об оплате за проведенную работу, на что Кононенко заявил, что книга передана в научно-исследовательский отдел Главного артиллерийского управления, с которым теперь и надлежит решать вопрос по оплате. При этом он добавил, что пока изобретение не реализовано, ни о какой оплате и речи быть не может. Последующий разговор с начальником научно-исследовательского отдела Заходером закончился тем, что тот пообещал заслушать доклад Митина и после этого решить вопрос о вознаграждении за книгу.
11
У
/■
Все эти бюрократические проволочки и отговорки безмерно раздражали Ивана. При этом он чувствовал свою беспомощность перед могучей бюрократической машиной, невозможность что-либо изменить. Ведь он уже выполнил все требования: написал книгу с подробными пояснениями, практически полностью показал свое изобретение. Неужели более чем десятилетний труд и оригинальная идея не будут достойно вознаграждены? Отдавать бесплатно свои достижения власти, которая не считала Ивана пол-
26
ноправным членом общества и которую Иван взаимно считал чуждой ему, он не мог,
Как человек талантливый, творческий, одаренный, И. Митин был чуток к политической обстановке в стране. Его ни в коем случае нельзя было представить как инженера-отшель-ника, фанатично занимавшегося только своим научным ремеслом. Свое недовольство существующими порядками, поднимавшимся валом репрессий на разгромленную, но еще существующую оппозицию Сталину он выражал в разговорах с коллегами по работе. Недовольных новыми порядками и политическим давлением среди инженеров и специалистов в начале 30-х годов было пока еще достаточно. Не зря Сталин так стремился расправиться именно со «старой гвардией» — теми, чьи взгляды изменить было уже невозможно.
Таким был и коллега Ивана, старший инженер планового отдела НКПС Петр Орелкин, сын бывшего статского советника. Орелкин прямо говорил, что советская власть относится к специалистам несправедливо, что сплошь и рядом они служат материалом для создания и раздувания судебных процессов.
Летом 1933 года Иван отдыхает в доме отдыха в Алуште. Там же оказался приятель Митина старший инженер планового отдела НКПС Д.Л. Рабинович. Многие часы они проводили вместе, откровенно обсуждая все, что так наболело на душе. Иван с жадностью слушал рассуждения умного, обладавшего большим политическим кругозором коллеги о существующей власти. И хотя они были одногодками и однокашниками по факультету института путей сообщений, Давид Рабинович уже имел политическое прошлое. В 1927 году он был исключен из ВЛКСМ за троцкистскую деятельность. Его брат Лазарь являлся одним из руководителей объединенной оппозиции в том же институте, за что в 1927 году по партийной линии получил выговор, и был на грани исключения из рядов ВКП(б) как
