совсем, что ли? – Катя даже опешила от таких новостей. – Я детям обувь весеннюю не могу купить, я сама в дранье хожу, а у тебя есть двести тысяч.
– Милая, ты вот не слышишь меня. Это на бизнес! – жёстко сказал мужчина. – Если бы разбазарил свои деньги, то сейчас сидел бы в жопе. А так я поднимусь.
– Понятно. Ну, тогда поднимайся и пошёл вон! – сказала Катя.
– Катюша, я уйду в понедельник. Мне сегодня просто некуда. – Юра налил себе ещё вина.
Но когда он взялся за бокал, Катя перехватила его руку и залпом выпила кислый напиток.
– Такое дорогое вино я, пожалуй, буду пить одна.
– Какое дорогое, оно двести рублей стоит. – Юра печально посмотрел на пустой бокал.
– А тысяча восемьсот где? – Катя чувствовала, как внутри злоба кипит уже крупными пузырями, и зубы сжимаются от ярости.
– Я верну. Я Светику букет купил.
– Она ж флорист! – Катя, не терпевшая брани, припечатала конец фразы отборным матом. – Чё, сама себе не купит?
На пороге кухни появился отец, он медленно снял очки и спросил:
– Что вы кричите? Ребёнок спит.
– Закрой дверь. – медленно прошипела Катя. – Я скоро здесь разберусь и приду.
Женщина аккуратно прикрыла дверь перед удивлённым отцом и развернулась к Юре. Она медленно взяла салатник с остатками размякших овощей и вылила ему на голову, а когда он попытался возмутиться, то в ход пошла недоеденная курица.
Когда её отец снова вышел из комнаты, то увидел странную картину: Екатерина Вельга, студентка МГУ с красным дипломом, уравновешенный и блестящий бухгалтер, прекрасная мать двоих детей, лупила куриной тушкой спешно одевающегося Юру. Мужчина пытался уворачиваться от ударов, но Катя цепко держала его за воротник и тыкала ему разлетающейся на ошмётки курицей в лицо, приговаривая при этом:
– Куда пошёл?! А прощальный ужин? Иди сюда! Как же без угощения! И своей цветочной возьми! – прошипела она и стала запихивать жирные остатки ему за шиворот. – Скажи, от меня гостинец.
Мужчине насилу удалось вырваться, он выбежал на площадку и закрыл за собой дверь. Катя ринулся за ним, но в дверях показался старший ребёнок. Он уставился на всклокоченную мать, зажавшую куриный скелет в руке и испуганно спросил:
– Что случилось?
– Вашему папе ужин не понравился! – рявкнула Катя.
Она повернулась к отцу, который еле сдерживался, чтобы не рассмеяться. Женщина глянула на себя в зеркало и печально вздохнула.
– Папа, я в душ.
Катя пришла в ванную, открыла воду, откупорила, хранимый на какой-то там всякий случай, дорогой гель для душа и вдохнула стойкий аромат французских духов.
Сегодня, смывая с себя мыльную пену, она решила, что смывает с себя старую жизнь!
***
Утро третьего дня второго месяца весны началось для Насти с горы грязной посуды, разбросанных вещей и не выветрившегося перегара шумного молодёжного праздника. Девушке казалось, что в этом доме порядок просто не приживается, потому что как только она раскладывала всё по местам и поверхности сияли чистотой, сразу же налетала куча разномастных юнцов и всё разваливалось. Но сегодня было странное затишье, и Насте удалось сохранить порядок даже до наступления вечера.
Паша не появился к своему обычному времени, не было его и ночью. Рано утром в квартире раздался протяжный звонок, и Настя поплелась открывать. Отодвинув её, в помещение ввалился приятель Паши Глеб.
– Настюха, привет! Где Паханыч? Чаем или кофем богаты? – спросил он и отправился немедленно проводить инвентаризацию в холодильнике.
– Привет. Я только проснулась. Погоди, я гляну, может, он ближе к утру пришёл.
– Настюха, а ты, когда проснулась, его что, рядом не нащупала?! – оглушительно рассмеялся своей шутке Глеб.
– Мы с ним спим отдельно, если ты об этом. И живём как соседи. – уточнила Настя на всякий случай.
Девушка пришла в комнату, но кровать Павла была заправлена. Это могло значить только одно, что он так и не появлялся. Настя огляделась, пожала плечами и вышла на кухню. Но здесь её ждал сюрприз.
Посредине на стуле сидел здоровенный детина, он закинул ноги в ботинках прямо на стол, где стояла недопитая чашка с утренним кофе и в упор смотрел на Настю.
– Прости. – пожал плечами Глеб. – Они в подъезде ждали. Точнее, мы у твоей двери встретились.
– Где он? – тихим, низким голосом спросил незнакомец.
– Кто? – Настя судорожно сглотнула и даже не сразу поняла, о ком идёт речь.
– Не тупи! Сожитель твой! – рявкнул мужчина.
– У меня нет сожителя. – пролепетала Настя.
– Настюха, где Павчанский? – Глеб развернул к себе стул и присел рядом с развалившимся товарищем.
– Не знаю. Вчера вечером не приходил, я комнату проверила его там нет. А что случилось-то? – девушке было крайне неуютно под прицельными взглядами двух мужчин.
– Денег он торчит. Вчера выручку должен был припереть. Но что-то не сложилось.
– Ну на работу позвоните. – Настя глянула на часы. – Ребята, я правда не знаю, где он. А мне нужно на собеседование идти.
– Настя, ты не догоняешь? – Глеб как-то странно улыбнулся. – Нам твой парень должен бабло, но он походу слился.
– Глеб, я ничего про деньги не знаю. Хотите, ждите здесь. А я пойду.
Незнакомый мужчина вдруг резко вскочил, перехватил Настину руку и заломил её за спину. Его чёрные, бездонные глаза оказались совсем рядом, и он заговорил тихим голосом, от которого у Насти прошёл мороз по коже.
– Слышь родная, не кипишуй. И не оголяй мне нервы. Паша должен мне денег. Кто будет отдавать – мне по барабану. Ты или он.
– Но у меня нет денег. – заведённая за спину рука отчаянно ныла, Насте было страшно, и её начала колотить крупная дрожь. – Есть тысяча рублей, Паша оставил на продукты. Ну, может он на работе.
– Были мы там. – развёл руками Глеб. – Заяву на увольнение написал ещё две недели назад. Готовился, падла! И выручки у него было за две недели.
– Глеб, ты же знаешь, что я всего неделю с ним знакома. Меня ограбили на вокзале, Паша предложил помощь. У меня же даже документов нет, я только подала на восстановление. Глеб, ты же знаешь всю историю.
– Слишком складно вы с Пашкой пели. Теперь-то я понял, что он на лыжи решил встать. Отпусти ты её. – примирительно сказал Глеб и взглянул на мужчину, который до сих пор сжимал Настину руку.
– Ребят, честно, я не понимаю, что происходит.
– Милаша, мне фиолетово, кто деньги будет возвращать. Ты или он, но – Глеб подошёл к Насте вплотную, – я свою голову вместо ваших не подставлю. Так что либо ищи своего хахаля, либо отдавай сама.
Настя вздохнула, ещё раз глянула на часы, поняла, что безбожно опаздывает и посмотрела на Глеба.
– А сколько он должен?
– С учётом расходов на квартиру, где-то лям двести.
– В смысле? –
