— Жизнь — бардак. Справедливости нет и не будет. А Гарика лучше не трожь. — Элен опускает острый язычок в рюмку с коньяком и постанывает от наслаждения. Когда ей было 16 лет, ее трахнул в машине один начальник. Он научил ее пить коньяк, научил ее премудростям секса. И очень любил повторять, что Ленка создана для любви, в то время как большинство баб — для работы.
— Фу-у-у! — накурили-то как, девчата! — подруги и не заметили, как суверенность их блаженного мирка нарушил инородный предмет в виде Ленкиной матери, тетки Лизы. Виту аж в кресле подкинуло — шутка сказать, мать в разгар кайфа вломилась. Ее бы старуха матюгами обложила, а может, и скалкой огрела. А Ленкина мать — миротворица, в Бога верует, всем помогает и с дочкой всегда ласкова.
— А ты понюхай, может, прибалдеешь, — нагло огрызается Элен. — Я же нюхаю, когда ты бабку-вонючку в нашей ванне полощешь.
Витке что, ее дело — сторона. Но это, пожалуй, слишком. Вся улица хвалит тетку Лизу за то, что помогает соседке парализованной, а родная дочь издевается. Природа-шутница сыграла злую шутку с этой семьей, выстругав мать топором и вложив в нее душу ангела. А с дочерью проделала обратное, снабдив точеную плоть злой и никчемной душой. 22 года «женщина для работы» кормит и холит «женщину для любви», получая взамен черную неблагодарность. Мать овдовела в 40 и больше мужчин не знала. А Ленка в свои 22 уже не один десяток перепробовала и замужем побывать успела. Правда, совсем недолго, надоели нотации свекрови и скучная правильность мужа.
Мать хлопает громко дверью, хрустит снежком по двору.
— Пойду я, наверное, тоже, — встает неуверенно Витка. Но внезапная бледность Элен пугает ее не на шутку.
— Ты чего? Тебе плохо, что ли?
— Я ее не-на-ви-жу, — шипит страдальчески Ленка. А Витке становится страшно — в этот миг подруга похожа на змею, красивую, гладкую, блестящую змею, которая если укусит, то непременно смертельно.
В 22 года не влюбляются только недоразвитые. Прошлой зимой, наскоро пролистав незатейливый роман с местным бульдозеристом, Элен потянулась душой в края далекие и неизведанные, а именно — в Ростов-на-Дону. Там, заглянув на чашечку кофе в бар, она увидела Гарри — высокого черноволосого парня, над которым с жадностью осенней мухи кружила 40-летняя хозяйка стойки. Гарри в три секунды оценил и голые Ленкины ноги, и бесстыжую зелень глаз, а на четвертую с видом хозяина подсел к ней за столик с шампанским.
Огненная ночь на квартире приятеля доказала неслучайность их встречи. Целый месяц Элен была по-настоящему счастлива. Все, что она делала с изяществом кинозвезды, — курила, пила и трахалась, — было по достоинству оценено новым возлюбленным. А больших заслуг от нее и не требовалось. Но фортуна — баба капризная. В один прекрасный миг скромная, но прибыльная карьера Гарри трагически прервалась. Ночью, когда он и его приятель успешно «раздевали» «Жигули», внезапно нагрянула милиция. Друга лихо повязали, а Гарри смылся. И теперь, в прострации валяясь на диване, выпивал и прокуривал последние накопления. Ленка была в отчаянье — как же помочь любимому? Но, как ни ломала голову, фантазии хватало на одно — надо ехать домой и раскулачивать мать…
Уснула Витка у Элен, сладко угревшись в теткиной перине. За полночь ее разбудили крики. Неплотно прикрытая дверь пропускала тусклый кухонный свет: хозяйка экономила на электричестве.
— Кормишь старых вонючек, а дочь побираться должна? — орала в бешенстве Ленка.
— Иди работай, кто тебе не дает, — терпеливо, чуть ли не ласково отвечала ей мать.
— От работы кони дохнут! Не даешь денег — пойду воровать! — пригрозила доченька. И для пущего веса добавила: — Бог тебе не простит!
— Потерпи, — всхлипнула тетя Лиза. — Умру, все тебе останется. Делай тогда что хочешь.
— Спасибо! — взвилась, как сумасшедшая, Ленка. — Ты еще 20 лет протянешь, а мне сейчас жить красиво хочется!
— Зря ты так, — сонно шепнула Витка, когда разгоряченная подруга плюхнулась к ней под бок.
— Заткнись, — огрызнулась Элен. — У меня к ней классовая ненависть.
В переполненном мешочниками поезде возвращалась Ленка в Ростов. Ревнивые мысли о Гарикс не давали покоя. Не увела ли его старая корова из бара, пока она ездила на промысел. Гарри похож на мэна из фильма. Да дали бы Ленке волю, она бы не хуже сыграла, чем эта белобрысая выдра, которую мазали медом. Эх, им бы побольше денег, виллу с бассейном. Интересно, за сколько долларов можно загнать мамкин дом?
Гарри лежал на диване, красивый, как юный бог. Холодные глаза-льдинки равнодушно взирали на Лейку.
— Ну? И что ты мне привезла? — спросил он, не разжимая зубов. А Ленка, как побитая кошка, суетливо полезла в сумку. Хрустальные рюмочки, ваза, серебряный отцовский портсигар, материно обручальное кольцо — вот и все, чем смогла поживиться. Гарри скривил насмешливо рот:
— И что, красавица, все? Да здесь — пару раз поужинать.
Господи, так я и знала! Уйдет он к этой барменше. Нет, она не отпустит.
— Это только начало. Есть план, как стать богатыми, и всего за одну ночь, — шаловливо улыбается Элен и обнимает Гарика за шею. Теперь опасность одна — пойдет ли на это любимый?
Гарику план понравился. И следующим же утром он позвонил Мосолу — напарнику по старым делишкам. Ехать решили втроем, и не откладывая. От Ростова до Горловки — выспаться не успеешь. Ленка, кажется, только уснула, а Мосол уже шепчет на ухо:
— Ну-ка вставай, рокфеллерша!
За ту неделю, что Ленка отсутствовала, в городе стаял снег, а остатки так почернели, словно их специально присыпали углем. Стояла глубокая звездная ночь, когда даже верные псы на время теряют бдительность. Они бесшумно прошли по улице и открыли родную калитку.
— Да-а, усадьба у вас неплохая, — с уважением заметил Мосол.
— Потрудись, и приглашу на новоселье, — отозвался Гарри.
Ленка зашла в сарай и вынесла пару перчаток, топор и сапожную лапу. Отдав все это друзьям, она впорхнула на цыпочках на крыльцо и стала отпирать дверь. Но замок, всегда такой послушный, на этот раз заартачился.
— Кто гам? — встревоженный материн голос раздался за шарканьем тапочек.
— Свои. Открывай, — приказала Ленка.
Но мать, словно что-то почуяв, наоборот, загремела засовами.
— К окну! — скомандовал Гарри. И ударом топора вышиб в зале стекло окна. Из темного проема дохнуло теплом и уютом. Прыгнув внутрь, Гарри чуть не поскользнулся на осколках, и в этот самый момент из-за шкафа выскочила тетка Лиза, вооруженная вилами. Врожденная мягкость опять подвела бедную женщину. Вместо того, чтобы ударить, она завела с разбойником беседу. И тогда ударил Гарри.
Топор был ржавым и тупым, вот уже много лет тетка Лиза скалывала им лед на ступеньках. А теперь он ударил хозяйку, да так, что усталое немолодое лицо сразу залилось кровью. Она не упала, схватившись за шкаф. Но подоспел на помощь Мосол и врезал сапожной лапкой. Они били ее долго и усердно, вложила свою лепту и Элен, накинув маме поясок на шею. Наконец затихшую навеки женщину вытащили в коридор и сбросили в подвал, наполненный талыми водами. Туда же заботливая Ленка швырнула перчатки и орудия «труда».
Было четыре часа утра. Значит, на «хлопоты» с матерью ушел почти целый час. Осиротев и разбогатев одновременно, Элен критически оглядывала зал: люстра разбита, ковер забрызган кровью, содержимое буфета вывернуто на пол. Это нетерпеливый Гарри пытался найти тайник. До проходящего поезда на Ростов оставалось несколько часов. А достигнуть вокзала планировалось по-темному.
— Мосол, ты ищи в кладовке, Гарик — на кухне. А я — в ее спальне, — распорядилась Элен. И в этот самый момент в дверь постучали. Вспотев от неожиданности, троица замерла на месте. Стук повторился.
— Кто там? — тоненько спросила Ленка.
— Это я, тетя Тома, — раздался голос материной подруги, живущей в соседнем доме. — У вас все в порядке? Свет горит, шум был какой-то…
— У нас все хорошо, тетя Тома, идите домой, — ответила Ленка непривычно ласковым голосом.
— Вот и ладненько, — согласилась соседка и побежала к телефону вызывать милицию.
Время словно сорвалось с цепи. Уже орали во все горло петухи, и небо романтично голубело, а трое убийц, по колено заваленные домашним старьем, бельем, подушками, кастрюлями, все пытались найти тайник.
— Сволочь! — не выдержал Гарри и врезал Ленке пощечину. — Где же твои миллионы'. Мокруху на нас навесила.
— Гарик! — заплакала Ленка. — Прости, она сама говорила. Я дом продам, потерпи, деньги все наши будут.
Потная, лохматая Элен затыкала окно тряпкой, когда к ее дому подъехала милиция. Ее друзей с добротно упакованной сумкой оперативники успели снять с ростовского поезда…
