— Давай потрахаемся?
— Не могу, у меня месячные.
— Тогда в попу.
— Не могу, у меня геморрой.
— Тогда в рот.
— Не могу, у меня кариес.
— Тогда в нос.
— А это как?
— А ВОТ КАК!!! (кулаком в нос).
Итак, я стал мужчиной.
Стал мужчиной и теперь четко представлял, как и что делать в постели с бабой. Был, так сказать, горд за себя и всегда «готов к бою».
Но только бабы почему-то по-прежнему не давали!
Они, наверное, вообще не особо дающие в этом возрасте. Их еще не тянет в постель к своим ровесникам. Что последних доводит просто до исступления.
Почему все так несправедливо?
Я в те времена только слышал замечательные истории о женщинах, которые выбирают себе в партнеров молодых сексуальных мальчиков. Я был именно таким, но не видел этих женщин. «О, где же ты, моя прекрасная блудница, — хотелось кричать мне, — я тоже буду сильно и много тебя любить. Ау!..»
А в ответ — тишина.
Утешало одно. Не я первый, не я последний, кто прошел через это. И сколько бы нам ни говорили тогда, что нужно совсем чуть-чуть подождать, лет примерно до двадцати, и девчонок станет навалом, слушать этот бред больше не хотелось. Потому что до двадцати лет не доживают. Хотелось сейчас, сразу, немедленно. Но, как ни крути, дело с этим обстояло туго.
Правда, в жизни всегда находится место чуду.
— Мы тут хотим где-нибудь с бабами посидеть, — как-то сообщил по телефону товарищ. — Нас двое, а их трое. Мы к тебе придем. Ладно?.. У тебя же дома никого?
Вот он — шанс.
— Приходите! — сразу выпалил я, ожидая чего-то необыкновенного.
Вскоре ко мне завалилась компания. Два парня, девчонки… Я уже стал прикидывать, которая моя, но и девчонок оказалось двое. Как?! Заметив разочарование на моем лице, приятель шепнул.
— Она заболела, понимаешь. Не смогла прийти. Ну не отменять же нам все.
— А мне отменять? — набычился я. — Пьянки не будет!
— Да погоди, — сказал приятель. — На, возьми телефон телки, позвони, скажи, что в автобусе с ней познакомился. Вообще-то это я с ней познакомился, но какая разница.
Сейчас, конечно, понимаешь, что эта афера шита белыми нитками. Но тогда… Вера в чудеса двигала нами. И я, будучи прирожденным артистом разговорного жанра (на тот момент уговорного), матерел на глазах.
— Але, Марина, а это Роман. Как дела?
— Какой Роман?
— Ничего себе! Сама дала мне телефон, а теперь не помнит. В сто седьмом автобусе. Давай приезжай в гости, мы тут веселимся.
— Да? Но я тебя не помню.
— Приедешь, вспомнишь. Мы ждем.
— А куда ехать?
— Ты что, и адрес мой потеряла? Ну ты даешь! Записывай…
Я был настолько убедителен, насколько мне хотелось трахаться, то есть очень. И девочка поверила. Мы уже выпивали, когда она появилась на пороге. На меня, разумеется, уставилась удивленными глазами: «Я же, кажется, с другим знакомилась. Вот с этим».
— Ты что?! Он же эстонец из Нарвы. Вчера только приехал, — заверил я.
Приятель «включил эстонца». Что-что, а «эстонский» мы умели подделывать… Нарва ведь недалеко от Питера, так что эстонцы здесь не вызывали удивления. А вот уважение — да. Чем мы, умело изображая их, пользовались.
Когда двое что-то чрезвычайно убедительно доказывают, третий поневоле начинает верить: и девочка купилась. Иногда, правда, в течение нашей вечеринки в ее глазах мелькало сомнение, но мы его тут же рассеивали.
В тот день мне повезло больше других. Бабы-то, естественно, им не дали, так что в конце концов все разошлись, а моя тетка осталась.
— Я тебя довезу до дома, — пообещал я и полез к ней обниматься. — Вот сейчас, через минуточку пойдем…
И буквально через пару минут мы пошли… в спальню.
Чуть после, лежа в кровати, она задумчиво глядела в потолок и говорила, что никак не может меня вспомнить.
— Слушай, как раз, давай еще разочек и вспомним, — предлагал я, так как мне думалось о своем. Нужно было из нее выжать все по максимуму. Чудеса — такая редкость. А пустая болтовня в постели — непозволительная роскошь. Вот сейчас она все вспомнит, наденет трусы и уйдет. И мы начали по второму кругу.
Примерно в середине круга третьего моя фея сказала, что все равно не помнит, чтобы давала мне телефон.
— Давала, давала, — еще раз, насколько мог правдиво, заверил я.
Еще через минуту она сообщила, что кончила, а меня так и не вспомнила. А еще секунд через двадцать девять-тридцать заявила, что вообще уходит.
— Куда?! — изумился я. — В ночь?!!
— Дебил! Сейчас всего пять часов!
— Правда?!
И тут я вспомнил, что вот-вот вернется мать. Нужно было действовать быстро: «Если хочешь — можешь идти. Я тебя провожу».
…В подобном обмане девочек не было подлости. Это была ложь во спасение: вынужденная производственная необходимость. Поиск БОЕВЫХ ПОДРУГ являлся слишком трудным делом для одного не слишком опытного самца. Потому мы сбивались в стаи и помогали друг другу, как могли. Каждый приносил посильную помощь. Я умел уговаривать, у другого водилась «капуста», а у третьего вся стена на кухне была исписана телефонами БАБ, которыми он легко делился. Делал это с видом знатока, важно сообщая, что вот эта ничего в постели, вот эта… Типа, всех переимел. Конечно, ему не верили. Но всегда оставалась маленькая надежда, что вдруг он не все наврал, а кое-что просто приукрасил, ну не перетрахал, а перецеловал; ну не перецеловал, а перещупал…
Тогда все врали понемногу. Чего-нибудь и как-нибудь.
В несколько тысяч раз преувеличивать победы и «слегка» приукрашать ситуации считалось нормой. Как, собственно, и знакомиться в автобусах, ходить в гости, дрочить в туалете, обмениваться телефонами девчонок… А как же не обмениваться? Не вышло у тебя с ней, передай другому… пускай и он облажается. В шестнадцать лет каждая неудача тяжела. И поэтому тогда каждый должен был четко понимать, что таких, как ты, миллионы. И понимать — понимали, но легче от этого не было.
При этом я считал, что мне особенно тяжело. У меня маленький рост, я очень умный, а эти твари любят красивых, высоких и кудрявых. Однозначно. Так что же мне остается?!
До сих пор не забуду, как однажды ко мне пришли ребята с девчонками. Две парочки разбрелись по комнатам, а я остался на кухне с какой-то буренкой. Чудо, которое взяли для ровного счета и на которое я надеялся, — жирненький трогательный колобок — всхлипывало у меня на плече и рассказывало, как сильно нравится ему мой товарищ. Я пытался ее успокоить и, главное, убедить, что я тоже на что-то гожусь. Но ничего не помогало.
«Она ушла, любви не понимая», и я остался один. Подсчитал убытки… Да, я забыл сказать, что у меня был, да и сейчас еще, к сожалению, есть младший брат. Когда ко мне приходили приятели с девочками, братца приходилось выставлять из дома. Каждый час его «гуляний» мне стоил рубль. Рубли я давал ему железные юбилейные из своей коллекции (позже, правда, все отнял). А вечером того отвратительного дня еще и пришедшая с работы мама некстати поинтересовалась, почему у нас стоят в ряд лишние пять пар тапочек. У нас были гости?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
