Григорий Молодцов взял протянутый окурок и ловким щелчком послал в урну.
— Что выделаете, Григорий Евграфыч?! — с изумлением воскликнул Чайников. — Это же вещественное доказательство!
— Это не вещественное доказательство, а моя «беломорина», — хмуро сказал Суперопер. — Если ты еще раз допустишь подобную оплошность, я тебе пару влеплю по следственной практике. Ясненько?
— Ясненько, Григорий Евграфыч.
— Иди в бар, умойся.
Практикант поплелся умываться. А навстречу ему из дверей бара вышла Влада Снегирева. «Крутая Мери» оказала на нее самое благотворное действие.
Первым делом фотомодель подошла к мальчишкам и расцеловала их.
— Я вам обязана жизнью, мальчики.
— Да бросьте вы, — отмахнулся Димка. — Мы тут совершенно ни при чем. Просто взрывное устройство сработало с опозданием.
— Нет, нет! — с чувством произнесла Снегирева. — Вы мои спасители. А я даже не знаю ваших имен.
— Меня зовут Дмитрий, — сказал Димка.
— А меня Роман, — сказал Ромка.
— А меня полковник Молодцов, — сказал Суперопер. — Я следователь по особо важным делам. Мне надо задать вам парочку вопросов.
— Задавайте.
— Вы знаете тех, кто хотел вас убить?
Снегирева вновь начала нервничать.
— Господи, откуда?.. У вас есть сигареты?
— Только папиросы. «Беломор».
— Еще лучше. Дайте одну.
Григорий Молодцов протянул Снегиревой раскрытый портсигар. Фотомодель взяла папироску и закурила.
— Видимо, меня с кем-то перепутали, — сказал она. — Кошмар… Как я теперь домой вернусь? Вдруг меня там убийцы поджидают?
— Не думаю. После неудачного покушения киллеры обычно ложатся на дно. То есть прячутся. Так что никакой засады у вас в квартире нет. Успокойтесь.
Снегирева глубоко затянулась:
— Нет уж. Домой я не вернусь. По крайней мере, до тех пор, пока вы не поймаете преступников. Поживу у подруги. Она как раз с мужем на лето в Крым уехала. А мне оставила ключи, чтобы я цветы поливала…
— Ладненько, — сказал Суперопер. — Давайте я вас тогда отвезу на квартиру подруги. А по дороге задам еще несколько вопросов. — Он посмотрел в сторону бара: — Куда там Чайников запропастился?..
Григорий Молодцов направился к бару. Димка пошел вместе с ним. Когда отец и сын скрылись за дверью, Влада Снегирева сказала Орешкину:
— Ромочка, у меня к тебе будет маленькая просьба… — При этом фотомодель так посмотрела на Орешкина, что Ромка был готов выполнить ее не то что маленькую, а даже очень большую просьбу.
— Понимаешь, у меня дома осталась записная книжка…
— Вам ее принести?! — догадался Ромка.
— Да, дружок, если ты не боишься войти в мою квартиру.
— Я ничего не боюсь, — смело ответил Орешкин.
— Какой ты, Рома, храбрый мальчик, — сказала фотомодель. — И очень красивый. Прямо симпатюля. — Влада погладила его по щеке.
От этого прикосновения Ромку в жар бросило.
— А где у вас книжка лежит? — быстро спросил он, чтобы скрыть смущение.
— В маленькой комнате. Там справа от кровати стоит тумбочка. В верхнем ящике. Ты сразу ее увидишь. Это электронная записная книжка.
— Вот такая? — Орешкин достал из кармана книжку, которую ему подарила Лика Соломатина.
— Да, точно такая… — Снегирева протянул ему ключ. — Держи. Замок открывается в левую сторону.
Ромка взял ключ:
— А куда вам ее принести?
— На Караванную улицу. Это рядом с цирком. — Фотомодель сказала адрес.
Из бара вышли Суперопер, Димка и Чайников.
— Едем. — Григорий Молодцов заскочил в «уазик».
— Надо ключ вернуть, Григорий Евграфыч, — сказал практикант.
— Какой еще ключ?
— От чердака. Майор Нахнюпа велел закрыть чердак и отдать ключ Василь Василичу.
— Какому еще Василь Василичу?
— Председателю правления.
— Какого еще правления?
— Так дом же кооперативный. Поэтому ключ от чердака находится у председателя правления Василь Василича из девяносто второй квартиры, — начал длинно объяснять Чайников. — А майор Нахнюпа мне и говорит…
— Давайте я отдам, — вызвался Димка. Он забрал у практиканта ключ.
Молодцов-старший посмотрел на сына.
— Скажешь матери, чтоб к ужину меня не ждала. Ясненько?
— Ясненько, пап. А с «Мустангом» что делать?
— С «Мустангом»? — Суперопер задумался. — Пускай пока в баре постоит. А после я его на металлолом сдам.
— Ты же обещал мне подарить.
Григорий Молодцов усмехнулся.
— Ну так бери. Дарю.
С этими словами Суперопер завел мотор, подождал, пока в машину усядутся Снегирева с Чайниковым, и, отжав сцепление, погнал на Караванную.
Глава VII ОХОТА НА КРАСНУЮ ШАПОЧКУ
Некоторое время они ехали молча. Молодцов глядел на мчащиеся по дороге машины. Снегирева смотрела на идущих по тротуару прохожих. А Саша Чайников листал свою зачетку. «Как бы, и в самом деле, Григорий Евграфыч пару не влепил, — с опаской думал он. — Тогда хвост останется на следующий год. И стипендию не дадут…» Практикант украдкой вздохнул.
— Что вздыхаешь, Шура? — спросил Суперопер. — Боишься, что хвост на следующий год останется? И стипендию не дадут?..
— Ой, — растерялся Чайников. — Как вы узнали?
— Я умею мысли читать.
— Нет, серьезно, Григорий Евграфыч?
— А если серьезно, парень, то мне в свое время тоже чуть было двойку по следственной практике не поставили. И я тогда думал о том, что останется хвост и не дадут стипендию.
— Может, тогда вы мне троечку поставите, а? — с надеждой попросил Чайников.
— Зачем тебе тройка, Шура? У тебя ж в зачетке одни пятерки.
Практикант был вне себя от удивления:
— А это как вы узнали?! Вы же на дорогу смотрели.
— Элементарно. Твоя зачетка отражается в бампере «жигуленка».
— Правда?! — Чайников, вытянув шею, попытался разглядеть отражение зачетной книжки на блестящем бампере «Жигулей», которые ехали впереди «уазика».
— Не верьте ему, Шура, — сказала с заднего сиденья Снегирева. — Он подсматривал в вашу зачетку, когда вы ее листали. Я видела.
— Не подсматривал, а просматривал, — поправил Снегиреву Суперопер. Он опять искоса взглянул на Чайникова. — Так ты, выходит, отличник.
Чайников кивнул:
— Ага. У меня пятерки по всем теоретическим предметам. А вот по «следственной практике» мне ни за что пятерку не получить. Теория — это одно, а практика — совсем другое.
— Ничего, ничего, — посмеивался Молодцов. — Ты думаешь, я сразу суперопером стал? Нет, приятель. Меня вообще хотели из уголовного розыска уволить. За профессиональную непригодность.
— Вас?! — У практиканта глаза на лоб полезли. — Не может быть!
— Может, Шура, может. Не спотыкаются лишь лежа в постели. А я поначалу только и делал, что спотыкался. Ясненько?
— Ясненько, Григорий Евграфыч.
Суперопер посмотрел в зеркальце заднего вида и встретился глазами со Снегиревой.
— Хотите угадаю, о чем выдумаете? — с улыбкой спросил он.
Фотомодель пожала плечами:
— Я вам и так скажу. Я думаю о том, кому понадобилось взрывать мою машину и что за странное письмо пришло на мой адрес.
— Ах да, письмо. — Григорий Молодцов достал из кармана конверт и протянул Чайникову: — Читай вслух, Шура.
Практикант пробежал листок глазами.
— Ого, да тут сплошной жаргон. — И он принялся бойко переводить.
— Где это ты научился по «фене ботать»? — спросил Суперопер.
— Так у нас в школе блатной язык наравне с английским преподают. И у меня по нему тоже пятерка. — Поправив съехавшие на кончик носа очки, практикант дочитал письмо до конца.
Снегирева поежилась:
— Какие мерзкие клички. Скелет… Паук…
— Фамилии у них тоже не подарок, — заметил Молодцов.
— А вы знаете их фамилии, Григорий Евграфыч? — спросил Чайников.
— Еще бы. Это известные личности в преступном мире. Костоломов и Кровопущенко. Профессиональные убийцы. Всегда работают в паре.
— Кошмар… — Фотомодель снова поежилась. — Вы должны выделить мне охрану. Вы же милиция.
