Когда они встретились в четвёртый раз, Костя, взяв поднос, устроился с Надей за одним столом. С этого дня они всегда ходили на обед вместе.
Наде было двадцать три года. В бухгалтерию она пришла прошлым летом, сразу после окончания института. Получила от предприятия комнату в общежитии. Надя была родом из маленького городка на севере области, а её семья по-прежнему жила там.
Поступив в институт, девушка училась настолько успешно, что на неё обратили внимание представители рекрутинговой службы большого сырьевого предприятия.
Костя и Надя почти сразу начали встречаться, а на тот момент, когда вернулась Ника, они уже месяц, как подали заявление в ЗАГС. Свадьба должна была состояться в самом начале февраля, а Надя уже носила ребёнка Кости. Правда, срок был ещё совсем маленький.
… До свадьбы оставалось несколько дней. Надя уже перебралась к Косте, они жили вместе. Вечером Костя вернулся от родителей (ездил помогать отцу), закрыл машину и шёл к подъезду, когда ему наперерез откуда-то быстро вышла Ника.
Они не виделись почти год, с того дня, когда она улетела в Питер. Костя даже не знал, вернулась она или нет. Родители никогда не говорили при нём об Азаровых, тем более, после появления Нади в жизни Кости. Оказывается, вернулась.
Выглядела Ника неважно: бледная, осунувшаяся. Даже в глазах, которые всегда смеялись или хотя бы улыбались, потух прежний огонь.
— Здравствуй, Костя! Я всё знаю и помню, что нельзя приближаться. Но мне очень нужно с тобой поговорить. Клянусь, больше не посмею подойти. Но сегодня, пожалуйста, удели мне хотя бы пятнадцать минут.
Был конец января, на улице — минус восемнадцать. Подумав несколько секунд, Костя кивнул на кафе, расположенное через дорогу. Раньше они заходили туда время от времени.
Вообще, первоначально он собирался просто пройти мимо Ники, но её вид заставил его уступить. Никогда он не видел её такой. Пусть выскажется. Всё равно эта беседа уже ничего не изменит.
Глава одиннадцатая
Ника и Костя устроились за столиком в углу. Есть обоим не хотелось, заказали по чашке чая.
— Я помню, как ты говорил о том, чтобы я не смела приближаться. Прости. Это первый и последний раз. Если не хочешь разговаривать, просто выслушай. Но если у тебя есть, что сказать мне, — скажи. Это очень важно.
— Говори пока ты, Ника. Ты же инициировала встречу.
— Хорошо. Я решилась на разговор, так как узнала, что у тебя свадьба через несколько дней. Прошу тебя, Костя, пока есть возможность что-то предпринять… Отмени, пожалуйста, свадьбу!
— Ну ты даёшь, Ника! Хотя чему я удивляюсь? Ты всегда такой была. Вечно как снег на голову, и пытаешься взять всё, что считаешь своим.
— Сейчас дело не в этом, — Ника покачала головой.
Косте вдруг показалось, что она с трудом, из последних сил, сдерживает слёзы.
— Ты собираешься совершить огромную ошибку, Костя. Непоправимую. Ты не любишь её, эту девушку.
— Это не твоё дело, Ника!
— Моё! Потому что ты действуешь мне назло.
Костя даже рассмеялся тихо, покачал головой.
— Ника, Ника… Ты всё та же. До чёртиков уверена в себе, в действии своих чар и в собственной неотразимости. И ошибки ищешь не там, где надо. Моей самой огромной ошибкой было больше девяти лет жизни потратить на погоню за тобой и попытки привязать тебя к себе. Это оказалось так же результативно, как поимка солнечного зайчика или ношение воды в сите.
— Ничего подобного! Мы были вместе, и мы были счастливы. Ты можешь сколько угодно доказывать мне обратное, но я всё помню. Помню каждый наш день, Костя! Не только я была счастлива, но и ты. Ты улыбался, ты смеялся! Ты носил меня на руках. А сейчас у тебя складка между бровями, и около губ складки, хотя тебе только двадцать шесть будет скоро. А девушку свою ты на руках носишь?
— Не хочется увязать в этой теме, но напомню, что именно ты положила конец нашей совместной жизни.
— Нет. Ты, Костя! Потому что я вернулась. И вернулась в тот день, в какой обещала.
— Отлично. Я понимаю, что в той реальности, которая существует в твоей голове, я должен был терпеливо ждать тебя, как у моря погоды. Ты вернулась, потому что в данный момент тебе не предложили ничего более интересного и фееричного. А если бы предложили, то дурачок Костя посидел бы у моря ещё годик-другой. А может, и дольше. Может, вообще всегда. Ведь предложения бывают разные.
— Нет! — горячо воскликнула Ника. — Нет! Для меня было очень интересно именно это предложение, потому что оно ограничено во времени. При нормальном твоём восприятии, это предложение никак не помешало бы нашим планам, оно лишь немного отодвинуло бы их осуществление. Но тебе понадобилось ставить гамлетовский вопрос. Предлагать мне выбор. Я должна была либо выполнить твои требования здесь и сейчас, либо катиться к чертям.
— Значит, я ненормальный и неправильный. Радуйся, что освободилась от обязательств.
— Костя…
— Выслушай меня, Ника! Постараюсь объяснить свои мысли, хотя не понимаю, зачем это делаю. Ты знаешь, что я всегда увлекался игрой в шахматы?
— Да, — кивнула Ника. — А я никогда не понимала их.
— Или не пыталась понять. Как и всё остальное, связанное со мной. Если сравнить периоды жизни с разновидностями шахматных турниров, то получится так. Сначала классика. У тебя уйма времени, а тебе кажется, что его ещё больше. Есть возможность хорошо обдумать и выверить каждый ход. Потом начинается рапид. Это быстрые шахматы. Сделать нужно ещё очень многое, а время уже ограничено. Чтобы всё успеть и не напортачить, надо думать и действовать быстро. Рапид — штука коварная. Чуть зазеваешься, и через пять минут он превращается в третью разновидность, — блиц. И если к этому времени ты ничего не успел, в блице начнёшь, сломя голову, шлёпать ходы как попало, лишь бы хоть что-то наверстать. Потому, Ника, я решил успевать всё, пока у меня период классики. Чтобы не было потом мучительно больно.
— Почему решил успевать не рядом со мной, Костя?
— Потому что я тебе не ровня. Ты ферзь, Ника. Самая маневренная и сильная фигура с огромными возможностями. А я для тебя — пешка, которую ты постоянно жертвуешь, а потом надеешься отыграть обратно. При определённом раскладе пешка может стать ферзем. Но с тобой я так и остался бы вечной пешкой. Как-то так, Ника.
— Я всё поняла. Ты утверждаешь, что я никогда не любила тебя и не пыталась понять. А ты, Костя? Ты меня любил когда-нибудь? Ты пытался меня понять? Нет. Нет. Ты всегда был погружён только в себя и в свои переживания.
— Ладно, Ника, это бесконечный и беспредметный спор.
— Да. Послушай лучше стихи. Я же всегда тебе читала стихи, а теперь у меня такой возможности не будет. Теперь другая будет тебе читать стихи. Вот, слушай. Это моя любимая Ахматова.
Пусть голоса органа снова грянут,
Как первая весенняя гроза:
Из-за плеча твоей невесты глянут
Мои полузакрытые глаза.
Прощай, прощай, будь счастлив, друг прекрасный,
Верну тебе твой сладостный обет,
Но берегись твоей подруге страстной
Поведать мой неповторимый бред,
Затем что он пронижет жгучим ядом
Ваш благостный, ваш радостный союз…
А я иду владеть чудесным садом,
Где шелест трав и восклицанья муз*.
Костя слушал, опустив глаза. Почему-то именно в этот момент мелькнуло сомнение. Однако, к счастью, он ничего уже не смог бы изменить, даже если бы захотел, — Надя ждёт ребёнка. Да и он, Костя, не стал бы уподобляться Нике: хочу — даю слово, хочу — обратно беру.
— Мне пора, Ника. Спасибо за разговор и за стихи, — Костя встал, и Ника следом.
За чай Костя заплатил раньше.
Они вместе вышли в морозный вечер. Ника, поняв, что это последняя возможность, схватила Костю за руку и быстро заговорила, близко глядя в его глаза:
— Костя, прошу! Я умоляю тебя, отмени свадьбу, вернись ко мне! Только в таком случае мы оба будем счастливы. Иначе — нет, но когда ты это поймёшь, будет уже слишком поздно, — она говорила и плакала. — Я люблю тебя, Костя! И ты меня любишь, только меня! Я стану тебе очень хорошей женой, самой лучшей! Я верну тебе все потерянные годы, вот увидишь!
