— Оно, конечно, да... Не можешь. Это факт.
Затем, помолчав, напомнила:
— Жень, а ты мне обещала что-то рассказать...
— Обещала — расскажу, — нахмурилась выруливая на проспект. — Слушай. Жил-был очень талантливый химик. Не жалея ни сил, ни здоровья, трудился он на благо и во славу отечества. И отечество было вовсе даже не против. Наоборот, всячески поощряло и благодарило гения. Благодарность эта выражалась в основном деньгами, славой и материальными благами. Однажды этот самый гений совершает какое-то невероятно важное открытие. Вся химическая общественность мира стоит на ушах от радости и зависти, а комитет по Нобелевским премиям даже присуждает ему что-то вроде тринадцатой зарплаты, только намного больше. Это огромные деньги, Люся! Родина очень гордится своим сыном и щедро одаривает его любовью. Какое-то время он греется в лучах славы. Но тут в стране начинается бардак, и про химика как-то забывают. Дядька некоторое время живет воспоминаниями, а потом и вовсе умирает, не оста-вив никакого завещания. Судя по всему, ему было что завещать родным и близким. По существующему закону наследницей первой очереди стала его жена, Роза Адамовна. Родственники, вероятно, тяжело пережили это обстоятельство. Роза Адамовна была женщиной умной и дальновидной. Она предвидела грызню из-за наследства в случае ее смерти и поэтому составила письменное завещание. Я предполагаю, что все состояние старушки переходит к единственной дочери. Таким образом, Софья Арнольдовна Либерман становится богатой наследницей. Но... Семья-то у химика большая, и каждому хочется урвать хоть маленький кусочек наследства... Думаю, что Соне грозит реальная опасность.
— А кто входит в эту семейку? — полюбопытствовала Люська.
— Ой, подружка, — тяжко вздохнула я, — это не семейка, а чисто серпентарий! Сама посуди: родная сестричка Арнольда, Рахиль Флавиевна. Не знаю, что у нее за отношения были с братом и с его женой, но, видимо, Роза Адамовна посчитала, что денег у Рахили достаточно — она же вдова Шнайдера. Теперь бабка злится на весь свет!
Люська, прекрасно знавшая, кто такой Шнайдер, беззвучно открыла рот да так и осталась сидеть. Я же продолжала:
— Теперь дальше. Есть еще сын Рахили. То есть племянник Либермана. Левка говорит, что он идиот. По виду, честно говоря, так оно и есть. Мог по наущению мамочки прикончить Розу Либерман? Мог, почему бы и нет! Впрочем, как бы то ни было, Соня все же единственная наследница. Спровадив на тот свет трех мужей, эта крокодилиха начала охоту за отцом Левки...
— А зачем? — удивилась Люська. — С ее-то деньгами можно и вообще замуж не холить!
— Ну хобби у нее такое!
— Да-а, дела! А Соня могла маменьку порешить?
— Могла, — согласилась я. — Левка сказал, что старушку утопили. А знакомый эксперт подтвердил. Так что Соня, узнав, к примеру, о завещании Розы Адамовны, могла аккуратненько ее притопить...
— А твой знакомый криминалист не сказал точно, кто убил старуху?
— Нет, — опечалилась я, — не сказал.
А теперь и вовсе вряд ли скажет, потому что это дело раскручивает Вовка Ульянов...
Люська тоже взгрустнула, но ненадолго:
— Жень, не переживай, главное — на глаза ему не попадаться!
— А я и не переживаю! Подумаешь! — я упрямо тряхнула волосами. — Ты дальше слушать будешь?
— Разве еще не все?
— А то! Самое интересное только начинается. Представь себе, у Либермана вдруг обнаруживается внебрачная дочь...
— Как это «обнаруживается»? Либерман о ней не знал?
— Очевидно, нет, но утверждать не берусь. Знаю только, что эта крыса претендует на наследство и появилась именно в тот вечер, когда умерла старушка Либерман...
Люська задумалась, машинально накручивая на палец прядь волос.
— Это она утопила Розу! — заявила подруга после минуты молчания.
— Едва ли, — я с сомнением покачала головой. — Она весь вечер просидела у нас. Кроме того, за ней неотступно следует ее жених. А он ревнивый, как Отелло! Наблюдал из подъезда напротив нашего дома за своей любимой. Как только она повисла на Венике, так и явился. Смех, да и только!
— И что?
— Венику нос разбил, а тот ему глаз малость подправил. В общем, все путем!
— Так ему и надо! — согласилась Люська.
— Кому?
— Венику твоему! Бабник!
В глубине души я была согласна с вердиктом Люськи, поэтому заступаться за дорогого друга не стала. Тем более мы уже подъезжали к дому Левки.
Жил он в обычном девятиэтажном здании, правда, улучшенной планировки. В полном молчании мы достигли дверей Левкиной квартиры. На мелодичную трель звонка вышел сам хозяин и, мрачно кивнув, пригласил нас войти. Выглядел он сильно помятым. Впрочем, я не удивляюсь, вспомнив, в каком состоянии оставила его накануне.
— Привет, — хмуро поздоровался Лев и сморщился.
— Головка бо-бо? — посочувствовала я. — Удивляюсь, как ты еще жив остался после такого количества спиртного.
Лева сокрушенно вздохнул и понурился.
А потом, словно вспомнив что-то, удивленно уставился на мою подругу:
— Люська! А ты откуда?
— Лева, — покачала я головой, — это она дала мне твой телефон. Я тебе звонила вчера поздно вечером, предупреждала, что с подругой приеду. Помнишь?
Левка снова вздохнул и виновато затоптался на месте.
— Не помню, — пробубнил он. — Я вырубился еще на поминках, а в себя пришел только после твоего звонка... Я ведь почти совсем не пью!
— Это я заметила, — съехидничала я.
— Нет, правда! — горячо воскликнул Левка. — Просто... Просто... В общем, это неважно. Кофе хотите?
Кофе мы не хотели. Мне не терпелось поскорее приступить к тому, ради чего, собственно, мы сюда приехали. Но как назло Люська и Левка принялись вспоминать студенческую молодость. Приходилось соблюдать хоть какой-то этикет. Через десять минут, когда, как мне показалось, необходимые приличия были соблюдены, я рявкнула:
— Ну, хватит! Вечер воспоминаний объ-являю закрытым! Все остальное можете отразить в своих мемуарах. Давайте все-таки приступим к главной теме нашего визита!
Оба как по команде захлопнули рты и синхронно заморгали.
— А че надо-то? — доверчиво обратился о мне Левка. — Я если могу, то пожалуйста!
— Можешь, — кивнула я. — Мы с Люськой расследуем убийство Розы Адамовны. Ты был прав, ее убили. Эксперт-криминалист подтвердил диагноз. Вот мы и решили... Тут главное, чтобы прокуратура не помешала, а то они ребята шустрые! Ну что, ты поможешь?
— А че надо-то? — повторил Лев, переводя взгляд с меня на Люську. —Ты, вообще-то, кто? Только не заливай мне про писательницу, ладно? Так ты кто?
— Конь в пальто! — ухмыльнулась я. — Не обижайся, я не имею права говорить, на кого работаю...
— Понимаю, — Лев сдержанно кивнул, — и готов сотрудничать.
— Вот и славно! Родина тебя не забудет! Ответь тогда на вопрос: завещание Розы Адамовны уже читали?
— Насколько я в курсе, нет. Завтра Соня поедет в Москву к семейному адвокату...
— А кто адвокат?
Левка назвал фамилию достаточно известного человека. Люська тихо присвистнула:
— Ничего себе! Дорогое удовольствие! Он же, по-моему, Япончика защищал?
Лев пожал плечами, мол, для нобелевского лауреата это вполне по средствам.
— Слушай, Левка, — оживилась я, — помнишь, ты меня чуть с крыльца не уронил? Ну, тогда, на поминках?
— Я же извинился, — опустил глаза парень.
— Да я не об этом! Кого это ты так красиво обложил?
— Папеньку своего! — мрачно ответил Лева.
— Да-а, теплые у тебя отношения с родителем, по всему видать! За что ж ты его так?
С минуту Левка молчал, видно, раздумывая, говорить со мной на эту тему или нет. В конце концов обещание сотрудничать пересилило в нем природную скрытность и скромность, и он поведал нам с Люськой любопытную историю.
Гамлет Авакян, будучи студентом, обучался химии у Арнольда Флавиевича. Либерман в то время уже защитил докторскую диссертацию и только начинал подготовку к делу всей своей жизни, за которое потом и отхватил нобелевку. Способного черноглазого студента четвертого курса и секретаря комсомольской организации вуза Либерман определил себе в помощники. Шустрый Гамлет быстренько сообразил, какую выгоду сулит такое сотрудничество, и, разумеется, согласился. Быть мальчиком «подай-принеси», пусть даже у самого Либермана, юноше с горячей кавказской кровью совсем не нравилось. Однако он терпел, успокаивая себя тем, что это только первая ступенька в его головокружительной карьере. Окончив институт, Гамлет не без помощи Арнольда Флавиевича поступает в аспирантуру, продолжая работу в лаборатории своего наставника. К моменту защиты кандидатской диссертации Гамлет становится почти что членом семьи Либерманов. Роза Адамовна души не чаяла в черноглазом и обходительном красавце.
