— Это произошло, когда мне исполнилось девяносто лет. Я как сейчас помню тот праздничный день и момент, когда они пришли в мой дворец, также отпечатался в моей памяти. — Что-то в тенях мелькнуло, и я, бросив взгляд, увидел задумчивое выражение лица рассказчика, который, погрузившись в воспоминания, напоминал обычного старца в трактире. — О-о… Столы тогда ломились от яств, а подданные засыпали в икре пурпурных навиков* Очаровательная музыка заполняла залы, и народ гулял, восхваляя моё величие. Я был пьян и весел и наслаждался компанией юных дев, что массировали моё нетронутое годами стальное тело. Да, оно было моим храмом, и всю свою жизнь я потратил на то, чтобы этот храм не разрушился. Ты даже не представляешь себе усилий, что я для этого приложил.
— Я! Я знаю ваше величество! Вы… — Девочка хотела поделиться знаниями, но тот не дал ей продолжить.
— Заткнись. — Отмахнувшись от шута, он продолжил: — В общем, их пришло семеро. Сельтары… Семеро таких же тварей, какая недавно пробежала тут и от которой мне… Мне! — Император в сердцах ударил по камню, но, будучи лишь тенью, так и не смог выплеснуть всю свою злость. — Пришлось прятаться. Когда они пришли, время вдруг остановилось. Даже будучи пьяным, я всё равно смог понять, что происходит что-то ненормальное, а затем увидел и самих гостей. Когда ублюдки окружили меня, я услышал голос одного из них…
Глава 5. История тени
Под аккомпанемент неумолкающего повествования императорской тени мои глаза закрылись сами собой, и я быстро погрузился в описываемые древним воином события…
Император приподнялся из ванны, наблюдая за пришедшими по его душу существами, и его налитые кровью глаза сощурились в гневе. Сила клокотала в нём, и даже вода, в которой тот стоял, нарушая законы гравитации, поднималась вверх под воздействием испускаемой ауры. Сельтары пришли в его дом, и Зэр, зная, что этого нельзя избежать, был готов к встрече.
Он неизменно оставался настороже. На полях сражений. На пирах с завистниками в годы молодости. И даже сейчас из пенной воды его натруженная железом рука тащила эфес того самого меча Серафима. Меча, что не давал стареть. Меча, что был добыт кровью и жизнями несчетных врагов, друзей, да и просто случайных жертв.
Но добыт слишком поздно…
Клинок продлил ему жизнь, да так, что дети уже состарились и заимели своих детей и даже внуков. Но артефакт не мог разрезать время, чтобы вернуть к жизни его Эову, самую первую и самую любимую из жён.
Может, для того чтобы потушить в своём сердце боль утраты, император и завел себе огромный гарем, который, кстати, не мешал плодить бастардов по всей империи и пользоваться при каждом удобном случае правом первой ночи.
Был ли кто-то из тысячи его детей достоин построенной им империи, чтобы хотя бы помыслить о том, чтобы перенять властвование? Ответ созрел в уме Зэра давно.
Разве кто-то смог стать чемпионом всех лиг? Нет…
Разве кто-нибудь смог бы удержать всех этих местных корольков в страхе? Тоже нет…
Взгляд лидера сельтаров источал ледяной холод, и этот холод сковывал всех, на кого падал взор. Стёртые очертания существ не позволяли их хоть как-то различить, но тот, что вышел вперёд, имел белое одеяние, указывающее на благостную весть для умирающего. Тот, кто удостоился чести увидеть эти одежды, мог покинуть сей мир с гордостью, ведь дальше его путь лежал в Зал Покоя.
Вот только текущий кандидат не был согласен со своей участью.
— Твоё время пришло, Зэр. Отдай этот проклятый меч и прими своё предназначение. Залы Покоя ждут тебя.
— Покоя? Пускай подождут ещё, — скривившись от пафосности в речи одного из сельтар, произнёс император. — И, кстати, разве ты не знаешь, несчастный страж, скольких я убил?!
— Мы всё знаем. — Безликое лицо не отрицало своей осведомлённости. — Но я также знаю, что чемпионы должны обретать покой, а не страдания.
— Страдание — это единственное, что связывает меня с ней, неужели вы хотите отнять у меня это? — Мужчина, не обращая внимания на разбросанные одежды, шагнул из ванны, продолжая держать огромный клинок, который до сих пор так был на треть утоплен в пене.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Если ты не согласен, тогда тебе одна дорога ― в Зал Стенаний. А твоё оружие я заберу и так.
Воины редко нуждались в словах. И когда всё, что давно камнем лежало на его душе, было сказано, император больше не стал сдерживаться. Вскипела кровь, и воспламенился о тлеющую где-то у самого сердца лучину ярости огонь гнева. Накатившая волна рефлекторно активировала стальную рубаху, делая мокрую кожу крепкой, как камень, и капли воды, покрывающие её, быстро испарялись, окутывая мужчину паром.
Неожиданно резкий удар вырвался из облака тумана, но выпад был ложным, ведь этих существ не победить напрямую. Однако удар был таким, что если бы сельтар проигнорировал его, то меч Серафима с легкостью вспорол бы его сотканную из света и тени бессмертную плоть, не оставив духу и шанса на выживание.
Император пригнулся, раскинув руки, словно журавль, расправляющий крылья, желая присесть в реверансе, и в этот миг над его головой сверкнула сотнями электрических нитей сеть ловчих ― опасное умение последнего уровня, доступное адептам школы воздуха. Враги, стоявшие чуть поодаль, выбросили в его сторону свои длинные, лишенные ногтей, пальцы.
Цель, которую Зэр пытался поразить первой, отпрыгнула назад, будто скользнув по мраморному полу, оставляя мечу Серафима лишь сероватую турбулентность воздушных завихрений. Но император, рухнув на пол, крутанулся вокруг своей оси, рассекая клинком попавшие в радиус атаки конечности не успевших вовремя отреагировать стражей.
Удар пришёлся ниже колен, и четверо лишились ног. Не успели тела воплощенных духов упасть, как каменная ванна взорвалась, поднимая вверх мелкие частицы, создавая стремительно разрастающееся облако, мешающее видеть всем, кто находился в зале.
Император же прикрыл глаза сразу, как только воззвал к земной завесе. Воплощенные сельтары будут слепы ещё несколько секунд, впрочем, как и он. Ведь тут, в мире смертных, эти существа вынуждены играть по правилам материального, Тёмного, мира. И хоть этого недостаточно для победы над всемогущими духами, но все же это правило даёт слабую надежду выйти из боя живым.
Завеса накрыла каждого из присутствующих, но все они побывали во многих битвах и имели достаточно много навыков. Они временно ослепли, однако ментальный взор позволял оценить поле боя даже в темноте. Один из стражей, выпустив свой дух, увидел бегущего на грани пыльного облака императора, который успешно воспользовался своей позицией, нырнув за спины покалеченных им противников. Сверкающая сеть, так и не использованная, всё ещё покоилась в их руках, и кто-то даже пытался исправить это, но легендарный меч оказался быстрее.
Словно в замедленной съемке, меч падал на тело незадачливого сельтара, и, возможно, дух успел бы поставить блок заготовленной для этого стальной рукой, но материальная оболочка медленно подчинялась его искре, и он лишь с запозданием понял, что впившийся в ключицу клинок разделяет его пополам.
Он не кричал. Рот лишь молчаливо открылся, будто старясь жадно вдохнуть такой необходимый для существования воздух.
Сзади раздался резкий, наполненный болью вой, словно всю стаю волков неожиданно решили истребить. Это кричали те четверо, что остались без ног.
«А говорили, что Сельтары не испытывают боли», ― злорадно мелькнуло в голове монарха.
Сцена, разворачивающаяся в стенах замка, была столь нереальной, что казалась каким-то наваждением. Сторонний наблюдатель даже мог подумать, что в битве между стражами Света и первым императором Тёмного мира у последнего действительно есть шанс выжить, но сельтары не были простыми воинами.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Четыре сияющих копья, будто магические лучи, пронзили воздух, и это стало решающим моментом в противостоянии. У дерзкого смертного не осталось шанса на бегство.
