– Геморрой, знаете ли…
Светочка позволила себе тонко усмехнуться. Однажды они сидели в гостях у Юрки, коммерческого директора. Виталий тогда задумчиво окинул комнату взглядом и заметил – в шутку, но не без брезгливости:
– У вас, Юрий, не гостиная, а «Милки Вей» какой-то.
– Почему это? – насторожился хозяин. Должность у Юрика и впрямь звучная, но сам он – свежесрубленный, как деревенская баня.
– В ней так много телячьей кожи. Того и гляди – замычит!
Еле заметное облачко досады пробежало по Светочкиному лицу. Черт, совсем забыла – утром не посчитала калории. Хмуриться она не позволяла себе ни при каких обстоятельствах. Лицо должно быть спокойным и ухоженным. И замкнутым – это про Виталия. Помнится, какая-то костлявая немка у Ниагарского водопада чуть не грохнулась в обморок, когда у Светы навернулся в воду «Olimpus». Сумасшедшие русские лишь проводили утонувший фотоаппарат взглядами да пожали плечами.
«Минитель», модная домашняя шпаргалка-компьютер, с готовностью высветила на экране все нужное. Авокадо с французским пикантным майонезом и чашка кофе (с сахаром) потянули на 325 килокалорий. Ласково подмигнув, «Slimfood», программа для озабоченных фигурой, предложила четыре различных меню на день. Вкусненько, вкусненько, но не подходит. Сегодня Виталий просил немного на него попахать – пробежать с какими-то полезными «дойчами» по Русскому, а вечером с ними же оттянуться в «Европе». Светочка хоть и маялась этой модной дурью с расчетом калорий, но в еде толк знала. Последняя глупость – сидеть, поковыривая вилкой филе-миньон, судорожно соображая, во сколько «лишних» это встанет. При этом желудок имеет собственное мнение и бурчит на весь зал.
Ладно, сменим стиль. Телефон – на колени. Пора бы деловой даме сделать распоряжения по дому.
– Эмма Петровна, миленький, сегодня, пожалуйста, небольшую уборку, в шесть привезут белье из стирки. Да, будем поздно, но я бы попросила вас задержаться, поставьте все время в счет. Гардену ведь только вчера купировали ушки, он жутко страдает и один на вечер не останется.
«Миленького» на самом деле зовут Калерией Карловной, но, следуя излюбленной привычке всех всегда переназывать, Виталий с первого же дня окрестил ее Эммой Петровной, видно, за пристрастие к «Ариелю». Светочка не всегда была в курсе, как ее саму на данный момент зовут.
Вот сегодня. Наверняка у него будет трудный день. Уезжал рано, часов в восемь, заскочил в спальню, швырнул халат на кровать, ограничился нейтральным: «Доброе утро, товарищ». Вообще Светочка давно заметила: приятные ему люди могут иметь до десятка имен и кличек. А, например, «телка» Юрика (и как бы Светочкина подружка) Илона для Виталия всегда – просто Дуська. Та, конечно, свирепеет, но терпит, никогда не посмеет даже пикнуть. С Калерией Карловной Виталий общается хоть и крайне редко, но всегда только на ее родном языке, заворачивая такие комплименты, от которых лошадиное лицо немки моментально багровеет. Или подойдет, глянет в глаза и задушевно так: «Калерия Карловна, признайтесь, стырили-таки кораллы?»
Гарден, умная животина, услышав свое имя, догадался, что его опять оставляют, отошел в угол и заскучал. Морду рассеянно бросил на каучуковую игрушку – ну вылитый телохранитель Виталия.
Время, время! Машина будет внизу в час, а дел еще – куча. Только двинулась в ванну – закурлыкал телефон. Шеф контролирует.
– Стопкин! – Значит, звонит из машины, настроение получшало. – Забыл спросить. Ты в чем собираешься идти в ресторан?
– Виталенька, я хотела в красном.
– От Нины? – Его «VISA-Gold», помнится, аж потускнела, когда Светочка расплачивалась за эту шелковую тряпочку «от Нины Риччи» в Дюссельдорфе.
– Угу.
После секундного раздумья:
– Ладно, надевай, они люди цивилизованные, красный цвет их больше не пугает. – Дальше строже: – Особо по музею их не гоняй, к ужину они мне нужны свежие. Не забудь пакет с подарками. Будешь хорошо себя вести, отмечу в приказе.
Ага, значит, «дойчи» страшно нужные, и если постараться, то можно будет закидывать удочку насчет того колечка с «брюликами» из «Рамины».
– Есть, сэр.
Ну вот, бегемот, опять не попрощался.
Хорошо, распоряжения все даны, телефон поставим на автоответчик и – в душ. Оказалось, вовремя смоталась. Накладывая на лицо легкую питательную маску, Светочка рассеянно слушала свеженькую запись. Что за трескучий все-таки голос у Илоны!
– Привет, Светунчик, это я. Приколись, мой тащит сегодня в какую-то контору, говорит, отвалил кучу капусты, сам туда таскается каждую неделю. Говорит, что очень круто. Ну, пока, птичка моя, потом перезвоню. Целую.
Ну, Дуська Дуськой. Если говорить коротко, то обыкновенная проститутка, выбившаяся в люди. Да она и сама так считает. Уж что-что, а биться Илона умеет. Турецкие пограничники, наверное, до сих пор во сне вздрагивают, ее вспоминая. А насчет людей? За Юрика она держится крепко, хотя ловко ставит ему рога при первом же удобном случае. Стремная парочка: живут вместе по принципу – кто кого переврет. Вот чего, спрашивается, сейчас звонила? Небось Юрик очередную сауну экзотическую откопал. Не удивлюсь, если там народ в бассейне с крокодилами барахтается, а выпивку бабы голые в кадушках разносят. Ладно, черт с ними. Светочка ненадолго замешкалась с духами. «Obsession» выбирать рискованно. От него мужики либо тащатся, либо их тошнит – проверено. Виталий уехал на работу, благоухая «Roger & Gallet». Что ж, тогда остается только «Lou-Lou»… Оставляя за собой ароматный след, она уже выплыла в холл, когда автоответчик снова сработал. Ну кто там еще? Светочка, чуть помедлив, подошла к телефону. Хм, номер не высвечивается. Ладно, послушаем так.
Голос незнакомый, какой-то подростково-ломающийся:
– Вомбат, здорово, это Двоечник. У нас проблемы. Пургена в парадняке отоварили. До шести буду дома. Все.
Ну не бред ли? Какие-то придурки номером ошиблись.
Светочка мгновение поколебалась, а потом все-таки стерла две последние записи.
Господа Шульце и Германн оказались славными средних лет мужичками. Окунувшись в привычную европейскую тусовку, Светочка моментально расцвела голливудской улыбкой, сдержанно щебеча на двух языках – немецкий у нее еще был слабоват, кое-где приходилось переходить на английский.
Улет, конечно, с ними по музеям ходить! В первых же залах Русского, с интересом рассматривая древние иконы (иногда казалось – у них аж мозги пощелкивают, вычисляя примерную стоимость), вдруг обрадовались: «Комикс! Комикс!» Это они про «Житие Илии Пророка». Честно говоря, действительно на комикс очень смахивает, но не орать же так… Каждый раз, общаясь с «буржуями», приходится то и дело перелезать из роли в роль: то ты рядом с ними чувствуешь себя ребенком, то – взрослой умной теткой. Или даже бабкой. А уж их отношение что к сортиру, что к авторитетам первое время (Господи, лет сто назад, кажется!) постоянно ставило Светочку в тупик. Солидный адвокат может с милейшей улыбкой сообщить вам, что, провалиться ему на этом месте, но у него сейчас лопнет мочевой пузырь! Скучнейшая и пустейшая бабища (при одном взгляде на ее платье у Светочки, помнится, начинал дергаться глаз) превращалась в разгневанную фурию «а-ля Шерон Стоун», стоило только чуть-чуть неуважительно вякнуть про ее королеву. А что говорить о французской газетке «Sharlie Hebdo». У нас такие картинки даже в общественных туалетах не встретишь, а у них это – карикатуры на госдеятелей!
Дальше – веселее. По их мнению, в нашей истории, кроме «Катарины» и «Цар Питера», вообще никого не было. Вот так, вышли из болот, Питер заложили, с Екатериной пошалили, теперь «Макдоналдс» хаваем. Ну, там где-то еще татаро-монгольское иго было, кажется… Плевать, конечно, Светочка и сама в истории не сильна. И вообще, вся эта пыльная наука – просто собрание застарелых сплетен.
После Русского оставалось немного времени, решили чуть расширить программу – прокатиться по городу. Зря, наверное. Погода мерзейшая, пока шли по Петропавловке, продрогли насквозь. Светочка даже стала побаиваться гнева Виталия за свое самоуправство. Дрожащих от холода синеносых «дойчей» свежими назвать было трудно. Но вроде ничего, бухтят весело. Шемякинский Петр им не понравился. Светочка и сама каждый раз скрепя сердце подводила очередных «буржуинов» к этому эпилептику в кресле. Честное слово, обидно. Из хорошего мужика сделали идиота. А называется это – историческая правда плюс мироощущение художника.
Фу-у, теперь можно и в ресторан. По пути Шульц славно подколол Светочку, заведя умный разговор о переименовании Питера. Легко шпаря датами, она оттарабанила:
– Август четырнадцатого – Петроград, январь двадцать четвертого, после смерти Ленина, по просьбам трудящихся – Ленинград, июнь девяносто первого – Санкт-Петербург.
Тут же брови герра Шульца недоуменно поползли вверх:
– Вы ошибаетесь, фрау Светлана, Ленин не умер в двадцать четвертом!
