Алексу.
Девочка подошла ко мне и поцеловала меня в губы. Сама.
– Ты что с ума сошла? А если твоя бабушка увидит? – произнес я шепотом.
– Не увидит, – уверенным голосом проговорила Саша. – По телевизору начался её любимый сериал.
И, правда, баба Маша уже где-то смеялась, то ли в зале, то ли в спальне.
– Теперь можешь идти, – сказала мне Алекса.
Я открыл дверь, начал спускаться по лестнице.
– Не забудь про вечерние пирожки! – услышал я вслед.
Едва я вышел из подъезда, мой телефон зазвонил.
– Ты где пропадаешь? – услышал я в трубке знакомый голос. – Борщ уже разогрет!
– Мама, мамочка, ты прости, – закричал я в ответ на всю улицу. – Я уже покушал борща, я больше не хочу! Да, да, Мария Тимофеевна накормила.
Я не удержался и посмотрел на разбитое мной стекло.
Саша стояла возле окна и махала мне рукой, я тоже помахал ей в ответ.
9 глава
Игра в футбол
Когда я вернулся домой, мама, улыбаясь, встретила меня у порога.
– Как дела, сынок? – спросила она меня. – Ты что с ребятами заигрался?
– Да, мам, с ребятами.
– Ты мой маленький…
Мама погладила меня по голове.
– Чай-то попьешь? – спросила она меня.
– От чая не откажусь!
Пока я пил чай, на кухню зашёл папа. Сегодня он был ещё дома, не на работе.
– Что, малыш, решил свои проблемы? Отдал деньги? – спросил он меня.
– Да, пап, отдал.
– Молодец!
Папа вышел из кухни, а я удивился ещё раз, почему он у меня не спросит, на что я потратил восемьсот рублей.
Наверное, он мне так хорошо доверял.
После папиного ухода, на кухню зашла мама. Она села за стол рядом со мной, налила себе тоже чай.
– Сынок, – спросила она меня. – Что-то я заметила к нам в последние дни перестал приходить Женя.
– Женя? А Женя… делает с родителями ремонт. Ему некогда! – сказал я, опережая мамин вопрос.
– Странные у вас какие-то отношения, мог бы тебе хоть раз позвонить.
– Не переживай, мама. С Женей мы переписываемся, – сказал я.
– Сынок… у тебя, правда, всё хорошо?
– Правда, мам. Не волнуйся.
– Ну дай бог.
Мама вышла из кухни, а я зашел на своем телефоне в вацап. Женьки в «онлайне» не было. Зато сидел в «онлайне» Мишка.
– Привет! Ты что с нами перестал гулять? – написал мне Миха.
Значит, Женька, все-таки не рассказал о нашей ссоре.
Я промолчал, не придумав сразу, что отвечать Михе.
– Ни ты не гуляешь, ни Женька. Вообще забыли нас. Женька ремонт с предками делает, а ты что, тоже занят ремонтом?
Странно, откуда я так точно сказал маме о ремонте. Наверное, Женька мне как-то говорил, что он с родителями собирается делать ремонт.
– Да! – ответил я.
На кухню вошел папа, внимательно посмотрел на меня.
– Сынок, ты помнишь, что мы с мамой на прошлой неделе купили на кухню новые обои? – спросил он меня.
– Помню, – ответил я папе.
– Мы решили их поклеить, будешь нам помогать?
– Буду!
Я усмехнулся, вспомнив о том, как когда-то мама ещё года два назад рассказывала мне, что наши мысли нередко воплощаются в реальность и потому «думать о плохом» опасно.
После чаепития я ушёл к себе в комнату, стал играть в компьютер, мой телефон внезапно зазвонил.
Звонил Мишка. Я тут же поднял трубку.
– Слушай, отпросись у предков ненадолго. Нам нужен сильный вратарь! Этих гавриков, наконец, отделаем! Я жду тебя на стадионе! – сказал он мне.
Я тут же начал собираться, зная точно, что поиграть в футбол меня отпустят.
Я надел спортивный костюм, кроссовки и помчался к выходу…
К моему удивлению, на стадионе, присутствовал и Женька.
Он сказал мне «привет», пожал мне руку, и я понял, что вовсе не хочу больше с ним сводить счеты за былые обиды.
Мы играли до семи часов вечера. Забили нашим противникам девять голов, а они нам, к несчастью, одиннадцать.
Но проигрыш не очень сильно огорчил нас.
Мы были счастливы, что были вместе, что, наконец, собрались полным составом.
Сидя на траве, мы пили сок, купив его заранее в магазине, и вспоминали игру.
Мишка хвалил меня, я хвалил Мишку, а все вместе мы были твёрдо уверены в том, что в следующий раз, обязательно одолеем наших противников.
Пока я сидел на стадионе и пил с друзьями сок, мой телефон зазвенел. Я машинально, не глядя на монитор, нажал клавишу ответа.
– Сколько можно тебя ждать? – услышал я в трубке. – Пирожки уже горячие. Приходи скорей, малыш!
«Малыш». А голос вовсе не мамин.
– Не узнал? Это я, Саша. Не удивляйся, твой номер записан на странице «В контакте». Я тебя жду!
Я встал с травы.
– Пацаны, – виновато пробормотал я, обращаясь к своим друзьям. – Я пойду домой, мне это… обои надо клеить… помогать. Маме.
– Ну иди, – сказал мне Мишка. – Пока.
– Правильно, – отозвался на мои слова Толик. – Родителям надо помогать!
Он был самый правильный и послушный из нашей компании.
Лишь Женька на меня посмотрел ехидно.
– А тебе, правда, мама звонила? – спросил он меня.
– Правда. Что пристал?!
В этом «что пристал» я, пожалуй, уже выдал себя с головы до ног, но похоже никто, кроме Женьки ничего не понял.
– Евгеха, отстань от человека, – сказал Миша. – Пусть идёт, мать, что, одна должна с обоями мучиться!?
Я облегчённо вздохнул…
Мы сидели на кухне, трескали пирожки Марии Тимофеевны, я с огромным чувством, в живописных красках описывал футбол.
– И вот значит мы забили гол… Мишка схватил мяч, побежал, я притаился, сердце моё бешено колотилось. Огромная ответственность лежала на мне…
Не знаю отчего я так, не по-современному рассказывал о своей последней игре в футбол.
Говорить правильные красивые слова у меня получалось на каком-то автомате. Я сам удивлялся своей речи, но остановиться не мог.
Мария Тимофеевна улыбалась, слушая мой рассказ. Саша же не подавала ни малейшего признака удивления, хотя каждое моё слово поглощала с большим интересом, и я это замечал.
Как только я окончил свой рассказ, Алекса тут же искренне, неподдельно воскликнула:
– Здорово!
А через несколько секунд добавила:
– Я тоже очень люблю футбол. Ты не зайдешь за мной завтра, когда на стадион пойдешь? Я помогу вам выиграть…
– Надо же какая самоуверенная! Сразу – помогу выиграть! – подумал я.
Но сказал другое:
– Конечно, зайду, Алекса!
Мария Тимофеевна усмехнулась, услышав необычное обращение к её внучке, и предложила мне попробовать конфеты, стоящие на столе.
Но я уплетал только пирожки, один за другим. Настолько уплетал, что мне даже становилось стыдно. Впрочем, мне было не настолько стыдно, насколько
