— Твое желание для меня закон, дорогая Элизабет, — торжественно заявил он, бросив на нее плотоядный взгляд.
Вскоре он вернулся к ней со стаканом лимонада. Она сделала несколько глотков, предвкушая дальнейшее развитие событий.
— Мне кажется, лимонад слишком кислый, — сказала она, глядя на него сквозь прозрачный стакан. — Не мог бы ты отнести его назад и взять другой?
Его глаза мгновенно сузились от гнева, а она чуть было не рассмеялась ему в лицо. Он быстро взял себя в руки и расплылся в улыбке, которая, как он полагал, была очаровательной и даже соблазнительной. «Вот так, мой дорогой, — подумала она, наблюдая за тем, как он с большим трудом протискивался сквозь плотную толпу людей, — твоя мамаша все-таки заставила тебя плясать передо мной».
Когда Оуэн вернулся к столику с новым стаканом лимонада, она слегка пригубила и снова вернула его.
— Знаешь, Оуэн, у меня почему-то ужасно разболелась голова. Не мог бы ты проводить меня домой?
«Какая жалость, что нам попался неудачный спектакль, — подумала она со злорадством. — Как бы мне хотелось побольше досадить этому негоднику». Но он сам был рад побыстрее покинуть театр и поэтому охотно поддержал ее предложение.
— Тебе лучше? — полюбопытствовал он, когда они тряслись в карете.
— О да, Оуэн, — мягко сказала она, радуясь тому, что он не видит ее насмешливых глаз. — Это был чрезвычайно волнующий день! Никогда я еще не испытывала такого удовольствия!
— Дорогая Элизабет! — тихо пробормотал Оуэн, ласково пожимая ее затянутую в перчатку руку. «Я должна сдержать себя, чтобы не откинуть его гадкую руку», —подумала она в эту минуту. — Я несказанно рад, что тебе понравился сегодняшний день, — продолжал он таким тоном, как будто долго репетировал свою речь. — Я давно уже хотел доставить тебе удовольствие, моя дорогая, и выполнить все твои желания. — Он снова сделал продолжительную паузу. «Ты собираешь всю свою храбрость, чтобы что-то мне сказать?» — хотела она спросить его. Но он молчал, а она терпеливо ждала с веселой ухмылкой на устах.
— Это действительно так? — спросила Чонси, когда молчание затянулось.
— Действительно, Элизабет, — тихо промямлил он. — Я понимаю, что после смерти твоего отца прошло совсем немного времени, всего лишь шесть месяцев, но мое сердце все-таки заставляет меня сказать, что я восхищаюсь тобой. Восхищаюсь все эти годы, моя дорогая, уже много лет.
«Боже мой, похоже, он попросит моей руки!» Именно этого она боялась больше всего. Если он это сделает, то она не сможет удержаться и рассмеется ему в лицо, а потом, вероятно, расплачется от такого предательства. А Оуэн никогда не признается ей, почему он это сделал. Он все время будет талдычить о своем восхищении. Только сейчас она со всей отчетливостью поняла, что боится дальнейшего разговора. «Я скорее стану швеей в какой-нибудь мастерской, чем соглашусь выйти за него замуж!»
— О… моя голова! Оуэн, у меня снова разболелась голова! — простонала она, приложив ладонь ко лбу. — Если не возражаешь, то я немного отдохну, пока мы не доберемся до дома.
— Разумеется, моя дорогая.
Ей показалось, что он произнес эти слова с некоторым облегчением.
Чонси напряженно размышляла весь остаток пути. Что ее ждет впереди? На этот вопрос она никак не могла найти ответа. Скорее всего, она снова станет изгоем в этом доме.
Вернувшись домой, она великодушно позволила Оуэну поцеловать ее руку и тут же направилась в свою комнату. Там ее ждала Мэри. Чонси отправила ее спать, а сама подождала несколько минут и потом выглянула в коридор. Там не было ни души. Затаив дыхание, она подкралась к спальне тети. Из-под двери слабо пробивалась полоска света. Голос тети звучал настолько громко, что ей не понадобилось даже прислушиваться к ее словам. Он грохотал, как церковный колокол.
— Я рада, что ты не очень торопил события, мой мальчик, — говорила тетя. — Скорее всего Элизабет просто не поверила бы, что ты влюбился в нее так быстро. — Она сделала паузу и глубоко вздохнула. — Я верю, что она простит нас за то, что мы не обращали на нее никакого внимания за это время. Конечно, я не считаю, что она слишком податливая, но все же будем надеяться, что это так.
— Мне это совсем не нравится, — прозвучал голос дяди. — Дело же не в том, что мы…
— Хватит, Альфред, — грубо прервала его тетя. — У нас мало времени. Оуэн должен быть как можно более внимательным к своей кузине.
«Что это значит? Почему у них так мало времени?!»
— Я не думаю, что Чонси… — тихо сказал Оуэн и тут же запнулся.
— Что за дурацкое прозвище! — резко оборвала его тетя. — Умоляю тебя, не называй ее больше так!
— Да, мама. Ну, так вот, я не думаю, что Чон… что Элизабет испытывает ко мне какие-нибудь чувства.
В комнате наступила гробовая тишина.
— Не нужно было относиться к ней, как к служанке, — язвительно заметила тетя через некоторое время. — Это было очень глупо с твоей стороны, Оуэн! Ты должен во что бы то ни стало завоевать ее доверие. Да, именно так! Ты понял меня? Эта девушка очень одинока, а мы являемся членами ее семьи! Любящей семьи!
— А если она все-таки не поверит мне? — спросил Оуэн так тихо, что Чонси пришлось вплотную подойти к двери. — Даже если я потрачу на это много времени?
В комнате снова воцарилась тишина.
— Даже думать об этом не хочу, — изрекла тетя, через несколько секунд. — Это будет ужасно! Если ты скомпрометируешь леди, то это в высшей степени непорядочно и невоспитанно…
Чонси затаила дыхание и услышала презрительный смех Оуэна, который заглушил последние слова тети. Она была так возмущена, что даже побледнела от напряжения. Ну хорошо! Пусть он попробует хоть один раз подойти к ней! Она ему покажет! Она выцарапает его наглые глаза! Она разорвет его…
— И все-таки я должен сказать, что мне не нравится вся эта история, — вмешался дядя Альфред. — Решительно возражаю против этого.
— Прекрати! Это тебе не Изабель! — громко воскликнула тетя. — Дело должно быть сделано!
— Ладно, я пошел спать, — неожиданно объявил Оуэн.
Чонси бросилась по коридору к своей комнате и плотно закрыла за собой дверь. В эту ночь она долго не могла уснуть.
— Просыпайтесь, мисс! Вот ваш шоколад! — громко объявила Мэри рано утром. — Сегодня прекрасный день, и я хотела бы узнать, что вам удалось выяснить.
Чонси неохотно подняла голову с подушки.
— Доброе утро, Мэри, — сказала она, сладко зевая. — Я должна поговорить с тобой и изложить свой план.
Когда она закончила рассказ, Мэри возмущенно уставилась на нее.
— Господи, как низко! — воскликнула она. — Скомпрометировать вас! Да это же…
— Да, Мэри, именно так! — сказала Чонси, не дав той договорить.
