«Получается, здесь он и пребывает с тех самых пор, в тишине и покое мелких хулиганств и редких ограблений, — подумал Рихард Хольм. — И даже вырос в чине за двенадцать лет до полицейского генерала. А вот изменился ли за это время его принципиальный характер и могла ли исчезнуть, раствориться в умиротворении маленького городка профессиональная дотошность?»
Несколько нервное и обиженное течение мыслей особиста было прервано с прибытием в гостиницу, ехать до нее от полицейского управления было всего ничего, со всей провинциальной основательной неторопливостью и дотошным исполнением правил дорожного движения — минут десять. Трехэтажный старинный и шикарный особняк времен последнего Императора поражал не столько своей монументальность, основательностью и, казалось бы, вечностью пребывания в этом мире, сколько свежим видом, ухоженностью и — современными удобствами. Во всяком случае, окна гостиничных номеров были новенькими, двойными, из отличных по качеству стеклопакетов, над крышей возвышался целый пучок разнообразных антенн, а рядом с помпезно парадным входом громоздился, правда, еще не подключенный, банкомат из последних моделей.
— Мы его внутрь уберем, чтобы фасад не портил, будет где-нибудь здесь стоять, — пояснил Рихарду встретивший его у дверей сам хозяин гостиницы, временно исполняющий обязанности портье. — Сейчас — не сезон, приезжих совсем мало, а вот к концу лета — да, тогда тут и банковские карточки в ход пойдут, и от желающих завершить летний отдых совсем неподалеку от столицы отбоя не будет…
Видимо, пользуясь случаем поправить текущие финансовые дела, ушлый владелец особняка предоставил, вообщем-то, не нуждающемуся в роскоши капитану Особого отдела четырехкомнатные апартаменты из спальни с воистину королевским огромным ложем — назвать это сооружение кроватью просто язык не поворачивался — гостиной, кабинета и небольшой уютной столовой. Казна, конечно, оплатит и не такие расходы, достаточно Хольму лишь оставить свой росчерк на обязательном счете за оказанные услуги, но сам капитан предпочел бы на время пребывания в городе иметь более скромное жилище. Кроме роскошества тяжелых бархатных портьер, массивной резной мебели, явно изготовленной на заказ лет этак двести назад, богатой лепнины на потолках, красивых полотен в золоченных рамах на стенах, в гостинице капитана-особиста поразило наличие исключительно красивых, эффектных девушек, представленных хозяином, как горничные, коридорные, дежурные… По-скандинавски внешне спокойный, если не сказать — холодный, к женским прелестям, Рихард даже слегка озаботился, встретив по пути в номер длинноногую блондинку с короткой стрижкой, голубыми, пронзительными глазами, одетую — хоть сейчас на подиум — в короткую юбочку, тесную блузку с глубоким вырезом. А еще мелькнули чуть поодаль фигуристая брюнетка с длинными, до поясницы, волосами, собранными в «конский хвост», славная худенькая шатеночка с большой грудью, узкоглазая азиатка с фарфоровой кожей смуглого лица.
Конечно, представить себе «медовую ловушку», подготовленную специально для приезжего особиста в маленьком провинциальном городке, было бы слишком параноидально, но где-то в глубине души капитан Хольм засомневался — уж не устраивал ли владелец гостиницы городской, а то и уездный конкурс красоты, чтобы принять на работу первую десятку красавиц? Впрочем, такого рода размышления быстро разогнал горячий душ в роскошной старинной ванной комнате, в блеске начищенных латунных и бронзовых кранов, в обществе многочисленных флаконов с шампунями и жидким мылом, среди полудесятка разнокалиберных махровых полотенец. После ночи проведенной пусть и в мягком вагоне первого класса, но все-таки на узкой железнодорожной постели, томительного ожидания на вокзале и в приемной начальника городской полиции, после радушной, но откровенно настороженной встречи горячие струи воды позволили немного расслабиться, окончательно придти в себя, набраться не столько физических, как моральных сил перед предстоящей работой.
Покинув ванную, капитан Хольм успел лишь разложить по полочками извлеченное из небольшой дорожной сумки чистое нательное белье и развесить в шкафу пару запасных сорочек, захваченных так — на всякий случай, как его внимание привлек резкий, но при этом не пугающий и оглушительный, а просто привлекающий внимание звонок телефона. Побеспокоил особиста полицейский комиссар — а кому ж еще — уже подъехавший в гостиницу и ожидающий своего гостя в баре на первом этаже. «Заодно и ознакомлюсь с достопримечательностями этого „приюта странников“, — подумал Хольм, спускаясь по широкой мраморной лестнице, застланной впечатляющей алой ковровой дорожкой — наверх хозяин отвез его в лифте — тесном, старинном, поскрипывающем и будто вздыхающем при движении, облицованным изнутри зеркалами и благородной бронзой.
В полутемном просторном зале, поодаль от ярко освещенной барной стойки особиста поджидал за небольшим столиком Феликс Тарон, сменивший кургузый полицейский мундирчик на отлично пошитый костюм-тройку цвета маренго, сразу превративший своего владельца из государственного чиновника, пусть и высокого для здешних мест ранга, в преуспевающего антрепренера или букмекера столичного разлива.
— Перекусить с дороги не желаете? — привстав с места, поинтересовался для проформы комиссар и тут же деловито махнул рукой в сторону стойки.
Оттуда неуловимой тенью скользнул бармен… нет, барменша с подносом в руках, с узкой бронзового цвета лентой на бедрах, обозначающей юбку, с густой копной темно-рыжих с медным отливом волос. „И здесь красотка, как из кино“, — успел удивиться Рихард, чуть отстраняясь от стола, чтобы не мешать девушке расставить на нем большую тарелку со скворчащей яичницей, соусник с майонезом, продолговатую тарелочку с заливным языком и большой запотевший лафитник с ледяной водкой. В сторону комиссара роскошная барменша пододвинула пузатый бокал с коньяком, пару высоких хрустальных стаканов и графин с ярким апельсиновым соком.
„Ну, это уж совсем ни в какие ворота не лезет, совершенное кино или скверный детектив в мягкой обложке, — подумал особист, пытаясь в интимной полутьме разглядеть выражение лица своего визави. — И любимую закуску приносят, и яичницу, как мне нравится… да и водка очень кстати, создает, что называется, атмосферу доверительной, внеслужебной обстановки…“ Вновь всколыхнувшаяся после временного затишья профессиональная паранойя не помешала, однако, капитану контрразведки с удовольствием выпить, закусить отменно приготовленным языком, отведать яичницы, запивая её вкусным соком. Все это время комиссар Тарон скромно помалкивал, периодически поднося к губам бокал с коньяком, но внимательный по долгу службы и от природы Хольм приметил, что жидкость в бокале практически не уменьшается, полицейский скорее смачивал губы, чем употреблял благородный напиток.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});