Расслабленно прислонясь к косяку двери, он хитро сказал ей:
— Знаешь, мне кажется, что мне будет приятно соблазнить тебя по-настоящему, если ты захочешь.
— Нет! — В этот раз отказ был еще неистовее. Ее глаза расширились и сверкали гневом. — Даже не думай!
— Ах, да! Совсем забыл, что ты бережешь себя для мужчины своей мечты! Берегись, как бы он мечту не превратил в кошмар… Это мой кофе? — добавил он, резко меняя тон.
Амели рассердилась на саму себя, что автоматически сделала то, что он просил. Она потянула чашку на себя!
— Нет, это мой кофе. Налей себе сам.
Он невозмутимо пожал плечами и налил кофе во вторую чашку. Амели могла торжествовать победу, через силу глотая невероятно горький напиток.
Она задумчиво смотрела, как Лейн с явным удовольствием налегает на еду. Она совсем не так все представляла, когда решила начать эту затею. Она думала о легком флирте на пляже, паре появлений вместе на публике и, может быть, одном совместном ужине в каком-нибудь ресторане.
— Поешь, я заказал обед на двоих, — сказал Лейн.
— Я уж вижу, — язвительно ответила Амели. Она не могла смириться с тем, что ее семья будет платить за все, что этому самоуверенному павлину взбредет в голову добавить к ее счету за номер. Слава Богу, она взяла с собой достаточно дорожных чеков, и к тому же крестная, вероятно чувствующая некие угрызения совести, оставила ей порядочную сумму денег перед тем, как уехать на Ближний Восток.
— Я много работаю и потому много ем, — бодро ответил Лейн перед тем, как отправить в рот очередную порцию еды.
— Рада, что ты напомнил мне об этом, — ответила Амели. — И, кстати, твоя работа, разве ты не должен…
— Не волнуйся, — успокоил он ее. — У меня было несколько неизрасходованных дней отпуска. Так что я могу делать все, что ты захочешь, чтобы я сделал. Если наш Джалиль сперва решит взглянуть на тебя со стороны, не объявляясь, нам придется хорошенько поработать. Нам нужно будет выглядеть достаточно убедительно. Ты точно не хочешь, чтобы я сюда переехал? — спросил он, с вожделением глядя на огромную кровать.
— Совершенно уверена, — ответила ему Амели сквозь сжатые зубы. — И как только ты закончишь свой обед, я буду тебе очень благодарна, если ты оденешься и уйдешь.
— Уйду? Так скоро? Я думал, мы проведем некоторое время вместе, чтобы лучше узнать друг друга, Амели знала, что выражение лица полностью выдало ее еще до того, как он начал смеяться.
— Тебе придется очень постараться, чтобы хоть кого-нибудь убедить в том, что ты когда-либо заходила дальше невинных поцелуев с каким-нибудь юнцом, — продолжил он, перестав смеяться.
— Я плачу тебе за то, чтобы ты и твоя репутация убедили людей за нас двоих! — холодно напомнила Амели.
— Ты вся покраснела, и, похоже, тебе не хватает воздуху, — сказал Лейн, полностью проигнорировав ее гнев. — Рекомендую принять душ. Да, если ты захочешь…
— Нет! Не смей… прервала его Амели.
— Ты о чем? — поддразнил он ее с невинным видом. — Я только хотел предложить помощь в том, чтобы установить душ на нужную высоту.
Амели прожгла его взглядом, которому позавидовала бы сама Медуза Горгона.
— Спасибо, но я сама в состоянии сделать это.
Она горько жалела, что ему удалось узнать о ее девственности. Его это явно очень позабавило, и он, без сомнения, будет продолжать поддразнивать ее по этому поводу. Если только она не найдет способ остановить его!
Амели напряглась, когда в номере зазвонил телефон. Перед тем, как поднять трубку, она взглянула на свое отражение в зеркале. Оставалось только накраситься, свой новый кремовый брючный костюм она уже надела.
Звонила тетя.
— Я хотела позвонить тебе раньше, — извинилась она. — У тебя все в порядке? Мне так жаль, что пришлось бросить тебя одну.
Заверив ее в том, что у нее все в порядке, Амели ожидала, что тетя назначит ей точное время, когда можно будет приехать увидеться с дедушкой. Но вместо ожидаемого приглашения тетя, после неловкой паузы, принялась путано объяснять, что из-за семейных трудностей ни ей, ни ее мужу не удастся провести с ней время на следующий день.
— Но, по крайней мере, твой дедушка уже лучше себя чувствует. Доктора сказали, что он пока должен соблюдать постельный режим и отдыхать. Он так хочет увидеться с тобой, Амели, но…
Амели горько подумала, как неубедительно звучат эти заверения. Конечно, было бы неправдой утверждать, что я так уж жажду с ним увидеться, но я не понимаю, чего он добивается, играя в такие игры, думала она. Неужели он надеется, что я с радостью упаду в объятия «избранника», едва почувствовав себя одинокой?
— Какая жалость, что почти вся наша семья сейчас уехала из страны, — продолжала ее тетя. — Но как только Джалиль вернется…
— Ты не должна беспокоиться обо мне, тетя, — прервала ее Амели. — Я вполне могу развлекаться сама. Кроме того… — Она сделала паузу, соображая, что именно можно сказать тете о Лейне.
Но ее тетя явно невнимательно слушала, потому что она прервала Амели, сказав:
— В отеле предлагают несколько экскурсий, на которые ты могла бы поехать, дорогая, пока не приедет Джалиль. О, извини, я должна идти. Кажется, меня зовет твой дед.
Амели едва успела попрощаться с ней, как услышала в трубке короткие гудки отбоя. Повернувшись к зеркалу, чтобы подвести губы, она заметила, как дрожат ее руки.
Это оттого, что я злюсь на тетю за ее неискренность, подумала она, а не от волнения перед встречей с Лейном.
Она постаралась представить деда таким, каким его описывала мама. К этим воспоминаниям Амели прибавила свои наблюдения за местными мужчинами, которые царственно передвигались по отелю, одетые в национальные белые бурнусы до пят. У него, конечно, длинная борода, ястребиный профиль и жесткое выражение лица. Может быть, оно будет даже немного мстительным, когда он встретится со мной, ребенком от так и непризнанного им брака.
Амели не могла бы представить своего отца способным внезапно превратиться из любящего и внимательного в непримиримого тирана, отказавшегося от дочери просто потому, что она вышла замуж за человека, которого полюбила.
Она снова взглянула на свое отражение. Дома ей часто казалось, что она не такая, как все, со своим цветом кожи и слишком хрупкой фигурой, которая придавала ей весьма экзотический вид, зато здесь, на земле своей матери, она почувствовала себя слишком француженкой.
Ах, мамочка! Как бы ты отнеслась к моей затее? Что бы ты сказала о Лейне?
Взяв со столика сумочку, Амели запретила себе погружаться в подобные мысли.
Холл гостиницы напоминал светский салон множеством элегантно одетых женщин и их спутников, прогуливавшихся взад-вперед. Амели, пожалуй, впервые увидела такое количество драгоценностей в одном месте. Впрочем, и сама она привлекла несколько оценивающих и одобрительных женских взглядов, и намного больше восхищенных мужских, но их она не заметила, оглядываясь в поисках Лейна.
