– Ты выдешь за меня замуж? – теперь уже полностью и отчетливо предложил Пунит. – Выходи.
– А… мэ (я) … да.
Мы радостно заулыбались и протянули друг другу руки.
– Теперь я самый счастливый в мире человек! – сморщился от удовольствия и вытянул как сурок из норки свою мордочку.
А я смотрела на него и не представляла, как это я в мгновение ока из свободной одинокой девушки превратилась во влюбленную возлюбленную и невесту. Неужели моя просьба в Лакшми Нараяна сработала? Пусть тогда все об этом узнают и несчастные просят о любви. Два часа и жизнь твоя меняется.
– Сейчас я тебе напишу мой домашний адрес и мобильный телефон, а ты мне свой. Мы позвоним друг другу, мы встретимся, – подвел меня поспешно за руку к лавочке, на которой сидели две девушки. Одна из них настоящая гламурная красавица, модно одета, с длинными прямыми волосами. Я даже в такую минуту вспомнила о брате: вот бы ему такую красивую. Жаль он не увидел.
Девушка насупилась и капризно-требовательно попросила Пунита отойти, когда он присел на перила, чтобы написать важные для нас обоих номера. Он даже не взглянул на нее. Отошел. Я приятно отметила, что он при мне даже на красавиц других не заглядывается.
Впереди остановился Виджендра с Ашвани (такое имя мне уже встречалось раньше и я запомнила его легко). Первый недовольно смотрел на нас с Пунитом и делал знаки поторапливаться.
– Машина ждет, – прорычал он, когда мы поравнялись.
– Да, сейчас, только телефон напишет, – боялась, как бы не сорвалось в последний момент.
– Вот тут лавочка свободная есть, – увидел в стороне от тропы истоптанную лужайку Ашвани.
Мы четвером подошли и двоем с Пунитом сели. Он быстро начеркал синей пастой свой домашний адрес, почтовый для писем, емэйл, и дополнительные два телефона.
– А теперь ты свой, – протянул мне другую визитную карточку.
– Свой номер я не помню, но вот номер моего брата, ты можешь звонить на него, потом я дам свой номер, – и написала на хинди «бхаи ка фон» (телефон брата).
– Она пишет на деванагари? – удивились братья, переглянувшись.
Виджендра важно подбоченился, как будто в том была его заслуга:
– Да, она может.
Дальше русский адрес с индексом. Инета у меня не было и потому емэйла я еще не завела.
Обменялись. Пунит с трепетом и пылкостью прижал карточку к груди. Мы встали и я, еще раз взглянув на него с тоской разлуки, но не безнадежно, пошла за Виджендрой. Тут же у дороги перед воротами нас ждал наш амбасадор. Мы сели в салон и шофер как по просьбе включил мою любимую на тот момент песню «Санам, о санам» («Любимая»), перепетая с арабской «Хабиби», которую в свое время перепел на русский Аврам Руссо. («Где-то далеко в чужом краю… где-то далеко тебя люблю» – примерно). Слова лились из приемника будто для меня, словно сам Пунит напевал мне их.
Мотор завелся и я с раздирающимся сердцем, просящимся наружу, к Пуниту, набрала воздуху в грудь. Справа от Виджендры в окне показался сам Пунит. Он провожал меня, преследуя машину, пока она не набрала скорость. Его взгляд кидал тоску, мучительную любовь. И между нами сидел непреклонный мрачный Винаяк со скрещенными руками на груди и ворчавший себе под нос «пагаль, крэйзи» (чокнутая).
После знакомства с Пунитом мне стало так прекрасно на душе, что я не обращала внимания на Виджендру, который взял наконец-то меня за руку и водил за собой повсюду, гордясь эскортом. Встречные с завистью поглядывали на нас и удивлялись, говоря вслед: «Где таких красивых берут?» Естественно, это только обо мне. Славные люди.
После Лотоса отправились в музей Кришны неподалеку. Толпе показывали озвученные сцены из жизни Бога-человека, а я уже не вырывала ладони из руки Винаяка.
Он с благодарностью шептал: как здорово вот так ходить за ручку как пара, этого я сразу и хотел. Только он не знал причины. Раньше я с надеждой ждала чуда, знакомства: нельзя было допустить, чтобы тебя потенциальный возлюбленный увидел за руку с сорокапятилетним мужиком. И когда чудо произошло – искать больше мне некого. Пусть видят кто хочет. Я так свободна и счастлива, что держи меня Виджендра за руку или нет, ему от этого не прибудет, а от меня ничего не отстанет.
Когда миновали высокую статую Кришны, толпы наклонялись, касаясь его каменной стопы, а я взяла его за простертую перед самым лицом ладонь и пожала по-товарищески холодные пальцы: спасибо и тебе, всему миру спасибо. За славное путешествие. За прекрасную любовь с первого взгляда. Потому что чем больше я ходила и видела, тем больше понимала, что люблю. Странно, нелепо, но это и есть то, о чем пишут книги и снимают фильмы. А ведь раньше я скептически относилась к таким выражениям: с первого взгляда не бывает, как не бывает инопланетян и лохнесского чудовища, потому что я сама этого не видела. На вот теперь посмотри, – сказал мне мир. Конечно, от этого разило мелодрамой за версту. И сейчас не могу уже отрицать даже снежного человека. Может кому-то и он попадался.
Напоследок, перед сумерками заскочили в Красный форт, но он почему-то был закрыт, хотя его выходной в понедельник, и на место поклонения Махатмы Ганди, где горит вечный огонь.
Идя к машине я увидела на лавочке красивую пару. Они обнимались и миловались, как настоящие влюбленные. Но едва парень увидел меня, как произвольно оттолкнул девушку и аж привстал. Да, очень красив. Но не лучше моего Пунита. И потом, если он с такой легкостью при мне бросил свою девушку, с такой же легкостью бросит и меня, и следующую…
Мы сели в такси и вернулись к Индия Гейт. Отпустили машину – до гостиницы добираться будем на рикшах, а восемь часов аренды истекли.
Винаяк с трудом ходил в своих новых не исхоженных туфлях и жаловался на тесноту и мозоли. Покупал себе мороженое и обижался, что я не ем с ним заодно.
Много семей, молодежных компаний пикниковало на лужайках. Музыка, воздушные шары, чипсы, сладкая вата. Я с грустью представила, как бы здорово было тут погулять и устроить трапезу на лужайке с Пунитом. Может быть когда-нибудь…
Заиграла «Тум бивафа хо» (ты неверная) и я с укором подняла взор в темное беззвездное небо: не правда. Я верная Пуниту. Я его не обманывала. Даже сейчас, гуляя с Виджендрой, я не сделала ничего плохого.
Мы вернулись на Пахаргандж, где жили. Сходили в тот же ресторан с французами. Аппетита сильно не было, но поела. Вкусно, но не впечатлило.
После душа, после очередного стакана виски, Винаяк опять хотел было попытать счастья, но я без предупреждения стащила крайний матрас и кинула его на пол. На его беззвучный укоризненный вопрос, ответила:
– Я устала мучаться прошлой ночью. Теперь можешь кружиться хоть по всей кровати.
Он злобно забурчал и выключил свет.
Можете сами догадаться, каким злым и раздраженным проснулся Винаяк поутру. Не желал со мной разговаривать. Даже не смотрел в мою сторону. Убежал куда-то не предупредив. Но вернулся через полчаса. Встал руки в боки.
– Я хотел тебя наказать и отомстить за твое плохое поведение. Хотел, чтобы ты сегодня весь день просидела одна в номере. Но не смог. Одевайся. Вместе поедем опять в Палика базар. Я все же не думал, что ты такая злая и неблагодарная.
Отчасти он прав. Другие, как его бывшие любовницы армянки, что торгуют в его магазине на Севастопольской, молдавская хохлушка Ритка без прописки, что по сути сожительствует с ним ради поездок в Индию и ради жилплощади в самом дорогом мегаполисе, еще одна весьма недурная собой девчонка, фото которой он мне показывал, когда делал мне визу: «Света просилась поехать со мной, но я выбрал тебя» – все они считают за честь расплатиться ласками. Но я как раньше протестовала против семейно-религиозного почетного звания «раб божий», так и теперь протестую против долгов. По словам моей знакомой полугречанки, увлекающейся мистикой, Вики Апостелиди (а фамилия уже божественного происхождения, как сообщение божье мне от Апостола): «Я никому ничего не должна». Человек приходит в этот мир свободным и не обязан расплачиваться за все и всех. Виджендре нужна была компания и помощь с лишним товаром. Мне нужна была заграница. Мы помогли друг другу и не больше. Спасибо и разбежались, потому что я уже понимала, что после возвращения в Россию я перестану у него работать.
Ну что много говорить пространного. Перейдем к делу.
Мы провели весь утомительный день выбирая шмотье и кино. Я даже начала относительно свободно для своих двадцати слов изъясняться на хинди, а Винаяк злился и шикал, приказывая замолчать, другим говорил: не слушайте ее, она язык не знает. Но всех забавляло и радовало говорить со мной на их родном.
Когда мы вернулись засветло в отель, Винаяк оставил меня одну и сообщил, что пойдет сейчас на Нью-Дели вокзал встретиться с сыном. Он с матерью и сестрой живут где-то под Дели и созвонившись с отцом, приехал взять у него денег и поговорить, обняться.
