Пустая канистра, шланг, короткое путешествие на улицу Монтажников и вот я уже сливаю бензин из какой-то «десятки». Тихонечко, чтобы не возбудить сигнализацию (предварительно проверил аккуратными тычками). Тьма хоть глаз выколи. Ещё бы, тучи плотные, звезд нет, искусственного освещения тоже. Наши предки так и жили, по ночам из пещер не шастали. Так что хозяин машины, ту уж прости меня, но я нацедил полную канистру бензина и невозбранно ушел.
Моё чувство вины за хищение чужого топлива исчезало по мере того, как продувал, прочищал и раскочегаривал примус. Намучался и весь вспотел. Полкоробка спичек ушло.
В конечном итоге он разгорелся равномерным голубоватым светом.
Все члены моей банды зимних выживателей смотрели на него как на чудо. Лиза так вообще сияла, типа посмотрите, как мой мужчина добыл огонь! Похоже, что меня ждет страстная ночка, надо будет утянуть её в нашу комнату. Они такую штуку раньше не видели. Ха. А ведь это не источник света и тепла, на нём же готовить можно. И нужно. В реализацию этой идеи поставили большую кастрюлю с водой, просто попить чай после всех бед и несчастий. Кастрюлю — чтобы видеть, как закипает вода, так-то чайники тоже есть.
Кухня частично укомплектована. Всё простое, топорное, надежное, made in USSR. Было бы ещё топливо для готовки.
Парни притащили кровати из номеров первого этажа. Поставили в большой квадрат вокруг источника тепла и света. Газовая керосинка, про которую говорил Василий Алибабаевич из фильма, согрела помещение на пару градусов. Любой пожарный назвал бы нас дебилами — за невообразимые нарушения правил безопасности, но его здесь не было, а неуютный морозец был.
У Дениса нашелся не до конца севший ноутбук, на котором он поставил нам фильмы «Матрица». Остатков аккумулятора хватило только на первую часть.
Реально то, что осознаешь. В нашем случае ещё хуже. Кое-что уже реально, хотя никто особо и не осознает. Например, внезапное глобальное похолодание как в фильме «Послезавтра», только без профессора Джека, который мог всё толком объяснить и прийти на помощь.
Пили чай, наступило умиротворение.
Эх, был бы электрогенератор, можно и кино иногда смотреть. Немного поели, побродили, закончили дела. Я осторожно заправил примус, поставил на минимальный огонь, сходил проверить входную дверь и пожарный выход. Вроде заперты.
Примус установлен на большой металлический лист с кухни, чтобы хоть как-то обеспечить пожарную безопасность.
Теоретически нужно открыть форточку чтобы не угореть от продуктов сгорания, но судя по шевелениям занавесок от порывов ветра, щели в старых оконных блоках справлялись и сами, так сказать, встроенной функцией.
Устал.
* * *
Машины больше не ездят.
Может, только особо упоротые внедорожники, спецтехника. Какое-то время поездят. Снега выпало за ночь сантиметров тридцать-сорок. Ветер пока притих, зато температура спустилась до минус пяти. Солнца, какого угодно цвета — не видно.
Вполне ожидаемо, дороги никто не чистит. Снег легкий, пушистый, земля не желала принимать его, ещё не замерзла, внизу сугробы подтаивали.
Но. Машины больше не ездят.
Снегопад продолжался. Валило плотно и много. Давило беззвучием как бывает в январе.
День четвертый. Позавтракали холодными пайками. Выгнал всех, даже помятого Дядю Ярика, который приковылял под утро, на крышу, откуда видно обстановку. Крышу тоже заносит.
Не знаю, почему люди меня слушают. Мне роль лидера давалась трудно.
Начали с того, что Евстигней, направляемый моими вопросами, дал краткий экскурс в краеведение.
Итак. Завод. Окраина города. С севера от него пустырь, где «никогда ничего и не было, не знаю», за ним обанкротившийся химический заводик, справа огромная, по размеру его самого — дыра в земле, по-научному «песчаный карьер». Дальше редкий разноколиберный лес. На западе от Завода дачи, местами модернизированные в крепкий частный сектор. Где-то на одной из бесчисленных улиц жил Евстигней с семьей, там было тихо, мирно и никого чужих. Постепенно дачи кончались и начинались некие сады, который одичали и теперь представляли собой скорее лесную зону. С юга — такие же одичавшие сады, но оживленные, люди гуляли собак, устраивали пикники, а также стояла огороженная подстанция. Часть садов — старое неухоженное кладбище. С востока спокойный Спальный район (на самом деле официально это микрорайоны имени Пятидесятилетия Октябрьской революции и имени Шевченко, но так их никто не называл), почти весь из хрущевок, есть пара здания повыше (вроде того, где студия Лизы). Дальше Спального — улица Кавалерийская, за которой раскинулся Старый район, из послевоенных бараков, перестроенных довоенных зданий и других фешенебельных строений. Там традиционно жили наркоманы, алкоголики и остальные сливки общества. Кто мог себе позволить — мигрировал оттуда в другие части города.
Завод стоял на стыке Воздвиженского проезда и Магистральной, которая вела в сторону центра и на ней высился знакомый мне Одеон. Получается, Спальный район по левой стороне Магистральной, на правой старое кладбище, церковь, заброшенные рельсы, за ними одноэтажные домики — селение «Стрелецкое», которое когда-то было небольшим селом в пригороде. Там я уже был, в первый день катастрофы. Тянулась заброшенная железная дорога к построенному сравнительно неплохому жилому комплексу «Парковый». Четыре корпуса в изящном стекле. Возле него, но за высоким забором — три в ряд муниципальных общежития. Их должен был снести застройщик ЖК Парковый, но его учредитель не вовремя слинял в Тайланд, прихватив с собой деньги фирмы, так что, общаги на месте и довольно-таки обитаемы.
Определившись с прикладной географией, проговорили Великое переселение народов.
Дядя Ярик приглашён переехать в лагерь имени Фрунзе и отправлен к Библиотекарю с аналогичным предложением. И с поручением не уйти в запой, иначе снова не вернётся.
Евстигней рассказал, что живет в частном секторе с женой и дочкой Марусей. Пойдет уговаривать жену двинуть к нам. Вернется с результатами. Судя по тому, что сам администратор периодически ночевал в гостинице, отношения в семье были сложные.
Мы вчетвером аккуратно (тут глаза администратора сделались испуганными) обойдем территорию Завода на предмет людей, особенно чужаков и вообще займемся инвентаризацией.
Снег всё валит, причем снежинки сделались мельче, воздух холоднее. Всем переезжающим нужны зимние вещи, обувь, одеяла и так далее.
Спустились вниз.
У стойки регистрации стояли, переминаясь с ногу на ногу парень с девушкой. Увидев Лизу, глаза парня вспыхнули, он дернулся к ней, но натолкнулся на мой недружелюбный взгляд.
Мы тут уже одной ногой в каменном веке чтобы вот так резко маневрировать. Писюн шмыглявый.
Впрочем, Лиза сама нахмурилась, цапнула его за руку и отвела подальше в коридор. Там они начали активно о чём-то спорить. До меня долетела обрывка фразы «вечно вы на моей шее в рай хотите въехать» вне конкретного контекста. Деваха принялась активно хлопать ресницами и строить глазки сразу нам всем троим.
Отправил парней в конференц-зал снаряжаться, сам остался смотреть за этой пантомимой.
Короче. Это её бывший парень, о чем мне было официально объявлено. Все трое принялись на слове «бывший» кивать. И они хотят присоединиться к нам.
Бля, вот для кого она записку оставляла. Ладно. Допустим. Я человек не ревнивый.
— Умею по электронике, по компьютерным сетям, настроить, починить, — принялся загибать пальцы парень.
— Имя? — прервал я.
— Чьё, моё?
— Моё мне известно, — давно хотел эту фразу сказать, но подходящей ситуации не было.
— Эээ. Алик. А это Карина, моя сестра, она подруга Лизы, — подчеркнул он.
— Картошку копать умеешь?
— Ну, у деда на даче помогаю каждое лето. А зачем?
Это всё больше напоминало дурацкий вариант собеседования. Ладно. Не прогонять же их.
— Прочитали записку, решили, что здесь лагерь беженцев для всех желающих?
— А что не так, молодой человек?
— Тамбовский волк тебе «молодой человек». Условно говоря, я тут комендант. Демократия в дефиците, чужое мнение с трудом просачивается сквозь мой файрвол. Сформулируем прямо, вы просите вас принять в состав нашего ледокол Челюскин?
Они закивали. Короткий допрос включил ощущение что полезного барахла у них по тощей походной сумке. Карина официант, Алик Болдуин сисадмин. Хреновы аскеты и поклонники йоги вместе с сыроединием (это теперь запросто).
— Пошли в конференц. Принимаем вас. Бросайте вещи, собираемся, идём на разведку. Так быстрее разберетесь в какой говно вступило наше
