Я радовалась, что очутилась у ручья в нужный момент и спасла Хенникера, как мне тогда представлялось, от неминуемой гибели. По этой причине он теперь благоволит ко мне, но со мной все по-другому. Мне искренне казалось, что между нами возникло какое-то необъяснимое чувство, а поэтому ждать следующей встречи было невероятно трудно.
Я продолжала сидеть у ручья, предвкушая его появление.
— Знаю, что мы должны были встретиться в следующую среду. Но, честно говоря, не мог дождаться, — эти слова Бена грезились мне наяву.
Я ждала, как наши взгляды встретятся и мы вместе рассмеемся.
Однако этого не произошло. Я просто сидела у воды и бесполезно ждала, рисуя в воображении образ владельца Оуклэнда и его манеру разговаривать. Перед глазами возникали картины обвала, падали огромные валуны, способные погубить его навсегда.
Случись это, и я бы никогда не узнала Хенникера.
Подумав о смерти, я вспомнила о могилке за садом, где росли цветы. Кто же там похоронен?
Бесполезно сидеть и смотреть на Холл. Бен не придет. У него гости, скорее всего деловые люди, приехавшие покупать опалы. Возможно, они сидят, попивая вино или виски, и наполняют бокалы, как только те пустеют. Тогда мне казалось, что Бен вообще много пьет. Он слишком увлекающаяся натура. Должно быть, они с гостями разговаривают, смеются и обсуждают достоинства купленных или проданных драгоценностей.
Как мне хотелось очутиться там, не дожидаясь следующей среды! До нее так далеко!
Погрузившись в грустные мысли, я брела без всякой цели вдоль ручья и наконец очутилась неподалеку от забытой могилы.
Я уже не сомневалась, что в этом месте кто-то похоронен, и принялась тщательно разгребать холмик, вырывая траву. Для захоронения собаки возвышение слишком длинное. И внезапно я сделала ошеломляющее открытие. Из земли торчала маленькая табличка. Вытащив ее, я увидела покрытую землей надпись, очистила ее и, прочитав имя, похолодела от ужаса.
Джессика, просто Джессика Клейверинг. Так ведь зовут меня.
Стоя на коленях, я разглядывала табличку. На кладбище у церкви было много могил без крестов и памятников, бедняки не могли позволить себе дорогих надгробий. Но для чего зарывать человека так далеко?
Зачем хоронить какую-то Джессику Клейверинг на краю света?
Я перевернула табличку и увидела выгравированный год смерти — 1880, а под ним две буквы: ИЮ. И больше ничего.
Это открытие еще больше озадачило меня. Я родилась 3 июня 1880 года.
Женщина, лежавшая в могиле, не только носила мое имя, но и умерла в то время, когда я появилась на свет.
Я моментально забыла о Бене Хенникере и думала только о том, что обнаружила сейчас. Интересно, что бы это значило?
Я не могла хранить тайну и решила обратиться к Мэдди, остановив ее по дороге в огород.
— Мэдди, — я решила сразу перейти к делу, — кто такая Джессика Клейверинг?
Бывшая няня скривилась.
— Далеко искать не приходится. Она задает слишком много вопросов и всегда недовольна ответами.
— Ты имеешь в виду Опал-Джессику, — гордо заявила я. — А кто такая просто Джессика?
— О ком вы говорите? — заволновалась Мэдди.
— О той, что похоронена за садом.
— Послушайте, мисс, мне надо работать. Миссис Кобб ждет петрушку.
— Поговорим, пока ты будешь собирать ее.
— Вы что, намерены мне приказывать?
— Ты забываешь, Мэдди, мне уже семнадцать. Хватит относиться ко мне, как к ребенку.
— Когда люди ведут себя, как дети, тогда к ним так и относятся.
— Никакое это не ребячество, если меня интересует, что происходит вокруг. Я нашла табличку на могиле. На ней написаны имя Джессики Клейверинг и дата смерти.
— Не путайтесь под ногами.
— Я и не мешаю, а ты ведешь себя так, словно тебе есть что скрывать.
Разговаривать с Мэдди было бесполезно.
Вернувшись в комнату, я не переставала думать о таинственной Джессике вплоть до самого ужина.
Трапезы проходили в Дауэре очень скучно. За столом разговаривали, но не оживленно. Обычно сплетничали о местных новостях, обсуждали церковные праздники и людей из деревни. Семья практически ни с кем не общалась по собственной вине. Все приглашения отклонялись.
— Мы не сможем отплатить за гостеприимство, — ныла мама. — Раньше все было по-другому. В Холл приезжало множество гостей.
В такие моменты я наблюдала за отцом, который брал газету и прикрывался ею, будто броней. Но чаще просто уходил под любым предлогом. Однажды я не сдержалась и заявила, что люди приглашают в гости совсем не потому, что ждут того же взамен.
— Ты — социальный игнорамус, — заявила мама, а потом с издевкой добавила. — Ничего другого и быть не может, потому что мы были вынуждены воспитывать тебя в ужасных условиях.
Я всегда сожалела, когда давала матушке повод укорять отца.
В тот день мы сидели за круглым обеденным столом в красивой комнате. Дауэр был сооружен позже, чем Оуклэнд Холл, а в 1696 году к нему еще сделали пристройку. Над крыльцом висела табличка, сообщающая об этом. Дауэр всегда казался мне красивым строением, хотя по сравнению с Холлом был маловат. Выстроенный из кирпича, с черепичной крышей и разноцветными витражами, он имел особое очарование. Столовая казалась очень уютной, а из огромных окон открывался вид на лужайку — гордость бедняги Джармэна.
Мы сидели за шикарным столом из махаго-нового дерева с резными ножками, когда-то украшавшим Оуклэнд Холл.
— Нам удалось кое-что спасти, — постоянно повторяла мама, — но всю мебель из Оуклэнда перетащить невозможно. Пришлось ее оставить.
Она говорила так, будто принесла невосполнимую жертву. Не сомневаюсь, что мистер Хенникер отлично заплатил за все.
Отец сидел во главе стола и почти ничего не говорил. Мать расположилась напротив, не спуская глаз с Мэдди, которая прислуживала во время еды в дополнение к остальным своим обязанностям. Думаю, маму это расстраивало больше, чем бывшую няню. Справа от хозяйки дома находился Ксавьер. Мириам садилась рядом с отцом, а потом я.
Брат что-то говорил о летних ветрах, нанесших урон посевам, и о том, насколько необходим дождь.
Эти разговоры повторялись каждый год, но урожай благополучно собирали, потом украшали собор пшеницей в честь того, что опять свершилось Божье чудо.
— Когда я думаю о земле, которой мы когда-то владели… — вздохнула матушка.
При этом знаке отец прочистил горло и сказал, что по сравнению с прошлым годом дожди идут совсем редко.
— Тогда случилось несчастье, — не унимался он. — Все зерновые в Ярроулэнде оказались под водой.
Батюшка допустил ошибку, упомянув о ферме, принадлежащей Доннигхэмам, что напомнило маме о леди Кларе.
Я наблюдала за реакцией Ксавьера. Но он не выказал своих чувств, боясь показаться невоспитанным. Все же любопытно, почему ему так трудно сделать предложение леди Кларе?
