2
Африканский роман
На одном из приемов она встречает некоего господина Икс, с которым не виделась бог знает сколько лет. Она осведомляется, преподает ли он все еще в Квинслендском университете. Выясняется, нет. Он давно на пенсии и теперь обслуживает морские круизы. Показывает пассажирам — таким же пенсионерам, как и он сам, — старые фильмы и читает лекции о Феллини и Бергмане. Икс утверждает, что ни разу не пожалел о своем шаге. «Платят отлично, ты видишь мир, и потом — можешь себе представить? — люди действительно слушают тебя с интересом». Икс уговаривает и ее попробовать: «Тебя знают, ты известная писательница. Уверен, компания, на которую я работаю, ухватится за возможность заполучить тебя. Ты для них — завидная добыча. Одно твое слово — и я тут же улажу дело, с директором компании у меня приятельские отношения».
Предложение ей кажется заманчивым. Последний раз она плыла на пароходе в 1963-м, когда возвращалась домой со своей прародины, Англии. Вскоре после этого от океанских лайнеров стали потихоньку избавляться: их списывали один за другим. Их время миновало. Что ж, славно было бы снова оказаться на палубе теплохода. Она бы с удовольствием посетила тот же остров Пасхи или остров Святой Елены, где обретался Наполеон. Хорошо бы побывать в Антарктиде — не только для того, чтобы увидеть собственными глазами бесконечные пустынные просторы, но и ради того, чтобы ступить ногою на последний, седьмой континент и понять, что значит жить и дышать в условиях нечеловеческого холода.
Икс оказался верен своему слову. Из управления «Скандия лайнс», что в Стокгольме, она получает факс. В декабре судно суперкласса «Огни Севера» отправится из Крайстчерча в двухнедельный круиз — сначала к шельфовому леднику Росса, а затем в Кейптаун. Не желает ли она войти в состав лекторской группы? Пассажиры на круизах компании «Скандия», сообщалось далее в письме, «принадлежат к той категории почтенных граждан, которые относятся к отдыху весьма серьезно». В программе данного круиза основной упор предполагалось сделать на экологию стран с водами низких температур и на орнитологию. Тем не менее компания будет очень признательна, если выдающаяся писательница Элизабет Костелло согласится сделать краткий экскурс в современный роман. За это, а также за предоставляемую пассажирам возможность «свободно общаться» со знаменитостью ей предлагается каюта первого класса, оплата расходов по перелету в Крайстчерч и из Кейптауна домой, а также солидный гонорар.
От такого предложения она не в силах отказаться. Утром десятого декабря она вступает на борт судна, пришвартованного в порту Крайстчерча. Каюта у нее небольшая, но вполне удобная; молодой человек, исполняющий обязанности координатора развлекательных и образовательных программ, почтителен; пассажиры за ее столом — пенсионеры, принадлежащие к ее поколению. Все они приятные, деликатные люди.
В списке лекторов ей известно только одно имя — Эммануэль Эгуду, нигерийский писатель. Их знакомство состоялось в Куала-Лумпуре, на писательской конференции. Это было так давно, что даже вспомнить трудно. В те времена он говорил много, громко и страстно и увлекался политикой. Тогда он показался ей позером. И позднее, прочитав его книги, она не изменила мнения о нем.
А что, собственно, значит «позер»? Что человек на самом деле не тот, каким кажется? А кто из нас именно такой, каким кажется? Может, она сама? Как бы не так! И потом в Африке всё воспринимается по-иному. То, что принято считать позерством или хвастовством, в Африке, возможно, воспринимается как проявление мужественности. Кто она такая, чтобы судить об этом?
Это странно, ибо во всех других отношениях она, скорее, делается все более (она тщательно подбирает подходящее слово) язвительной, что ли. Вообще, в последнее время она замечает за собой, что становится все более снисходительной к мужчинам, включая и Эгуду.
Она сталкивается с Эгуду только во время капитанского приема с коктейлями. (Эгуду прибыл на борт позднее других.) На нем сочно-зеленое «дашики» и элегантные, из итальянской кожи, туфли. В бороде мелькает седина, но он и теперь еще видный мужчина. Он одаряет ее широчайшей улыбкой, заключает в объятия и рокочет: «Элизабет! Как я счастлив тебя видеть! Я и не предполагал, что ты можешь быть здесь. Нам надо столько рассказать друг другу!»
Вскоре выясняется, что Эгуду подразумевает под этим исключительно рассказ о самом себе. Он сообщает, что на родине теперь бывает очень редко. По аналогии с «закоренелыми преступниками» он называет себя закоренелым изгнанником. У него американское гражданство; он зарабатывает на жизнь выездными лекциями; по всей видимости, сюда относятся и его выступления во время круизов на борту «Огней Севера». Он здесь уже в третий раз, и ему очень нравится: можно расслабиться и отдохнуть. «Кто бы мог подумать, что простой деревенский мальчишка из Африки в конце концов будет купаться в такой роскоши!» — восклицает он и снова одаряет ее своей широкой многообещающей улыбкой. «Я и сама деревенская девчонка» — могла бы сказать Элизабет, но она хранит молчание, хотя это почти правда. Нет ничего особенного в том, что ты из деревни.
Каждому, кто задействован в образовательной программе, предстоит выступить с кратким вступительным словом. «Просто расскажите о себе, чтобы они знали, кто вы и откуда», — поясняет молодой координатор на чересчур правильном английском. Его зовут Микаэль. Высокий, стройный, светловолосый — он красив на свой, скандинавский манер, однако его красота слишком пресна — на ее вкус.
Ее речь озаглавлена «Будущее романа», речь Эгуду — «Африканский роман». Она будет произносить свою в первый день плавания, утром, а после нее — он. Вечером того же дня — выступление на тему «Жизнь китов», с аудиоиллюстрациями.
Представляет ее все тот же Микаэль. Представляет как «знаменитую австралийскую писательницу, автора романа „Дом на Экклс-стрит“» и добавляет обычное: «Мы счастливы приветствовать Элизабет Костелло на борту нашего судна».
Ее раздражает, что в очередной раз ее имя связывают с романом, написанным много лет назад, но что делать — приходится терпеть.
С темой о будущем романа ей уже приходилось выступать — и не раз, надо заметить. У нее на всякий случай заготовлено два варианта лекции — короткий и более обстоятельный. Вне всякого сомнения, «Африканский роман» и «Жизнь китов» тоже существуют в двух версиях — сокращенной и расширенной. Для сегодняшнего выступления сама она выбирает сокращенный вариант.
«Признаться, будущее романа не принадлежит к сюжетам, которые меня волнуют, — начинает она, стремясь сразу же овладеть вниманием слушателей. — Да и будущее как таковое мне малоинтересно. Собственно говоря, что это такое — будущее? Всего лишь искусственная конструкция из надежд и ожиданий. Оно существует только в нашем воображении, оно вне реальности. Вы, конечно, можете возразить, что и прошлое не более чем фикция. Прошлое отошло в историю, а что такое история, как не выдумки, которые мы пересказываем друг другу? Однако прошлое обладает одним волшебным свойством, которое у будущего отсутствует. В чем заключается волшебство прошлого? Да в том, что мы каким-то непостижимым образом преуспели в создании сотен тысяч, даже миллионов своих, индивидуальных версий прошлого, но они так тесно между собою переплетаются, что у нас создается впечатление общего прошлого, ощущение сопричастности к его событиям.
С будущим все иначе. У нас нет общего представления о будущем. Наша коллективная творческая энергия вся пошла на созидание прошлого. В сравнении с нашей версией прошлого представление о будущем так же схематично и бесцветно, как наши представления о рае. Да и об аде тоже.
Что касается романа, классического романа, то он, по сути дела, есть попытка в каждом отдельном случае осмыслить предназначение человека, то есть понять, каким образом некий субъект, отправившись из пункта А и пройдя через конкретные жизненные ситуации В, С и D, добирается до некоего пункта Z.
