38
призывает их воздерживаться от скоропалительных решений и действий: «Главное, — обращается он к своей пастве, — только дайте себе твердое обещание не делать никому зла, даже словом никого не оскорбить» {66, 135).
4 марта 1917 года епископ отправляется в Петроград лично присутствовать при рождении нового строя, затем едет в прифронтовую полосу в Двинск и Ригу, служит и проповедует в войсках. Общее настроение народной массы производит удручающее впечатление: епископа страшит всеобщее обезверивание и озлобление. Он предвидит царство анархии, к которому ведет развивающееся углубление революции, возглавляемое безответственными элементами, благородные и многообещающие лозунги которых, предупреждает владыка, способны повести за собой политически неграмотную массу. Революция, взломавшая хрупкие препоны внешней мощи власти, вскрыла язвы российской жизни, ее духовную опустошенность и отсутствие нравственных начал. И на фоне подобной оценки событий вновь звучит голос епископа о необходимости проведения революции в общественной жизни начиная с человеческой личности: ее нравственное воспитание в рамках воссозданного прихода, а для инородцев — на началах монотеистических религий.
Однако, наряду с этим, епископ не отрицает необходимости создания благоприятной общеполитической обстановки в стране, которая будет способствовать обеспечению свободной деятельности на ниве духовного строительства. Церковь, убежден епископ, должна быть безусловно освобождена от опеки государственного аппарата и, в то же время, недопустимо отделение Церкви от государства в смысле ограничения нравственного воздействия православия на все проявления общественной жизни. Вот почему еп. Андрей поначалу активно включается в работу верховных органов церковной власти. 14 апреля его назначают членом нового Синода, он участвует в работе Предсоборного Совета, но уже в делах Поместного Собора Православной Русской Церкви 1917/1918 гг. мы не замечаем свойственной владыке
39
активности — сказывается разочарование в высшей иерархии, не способной, по его мнению, к самостоятельной творческой деятельности и в новых созданных революцией условиях.
Та же трансформация произошла и в отношении епископа к интеллигенции, возглавлявшей определенные круги русского пореволюционного общества: партийные вожди, теории которых формировались в атмосфере «богоборческого самодержавного деспотизма», не смогли привнести вечные нравственные начала в свои закостенелые политические схемы.
В ходе развития революционного процесса в стране епископ все более стремится к работе, направленной на организацию общественной жизни «снизу» и потому горячо отзывается на деятельность вновь организованного крестьянского союза «Освобождение земли», возглавляемого генералом Брусиловым, рабочей христианско-социальной партии, самаринского Союза православных приходов. Епископ мало касается теоретических построений той или иной политической партии, для него представляет ценность действие, совершенное с целью материального воплощения. Поэтому он наказывает своей пастве и сам не выступает с митинговыми речами, а единственно осуждает акты насилия и нетерпимости, взывает к любви и миру, конструктивной работе и сам становится товарищем председателя крестьянского союза.
В основе практической деятельности епископа в обозреваемый период лежит труд по объединению всего русского населения (православного и всех старообрядческих согласий) и организация церковно-общественной жизни в Уфимской епархии, где он больше склоняется к идее ее автономии в столь бурный период революционных потрясений. Тем не менее, владыка не перестает чувствовать себя архиереем православной Церкви России: руководит единоверческим съездом в Нижнем Новгороде и является главным ходатаем за право единоверцев иметь своего епископа. Позже, с благословения патриарха Тихона и митр. Антония (Храповицкого), он намеревается возглавить
40
старообрядческое согласие беглопоповцев. Наиболее ярким проявлением работы епископа были шаги по пути воссоединения православной Церкви и старообрядцев, приемлющих священство Белокриницкой иерархии.
На волне революционного подъема в Уфе принимается ряд документов, ставящих перед собой цель активизировать церковно-общественную жизнь и укрепить сознание нравственно-религиозной значимости православия в народе. Идеи, изложенные в принятых постановлениях, пропагандировались епископом Андреем и его окружением на протяжении ряда лет и явно были разработаны заранее: революционные события, преобразование высшего церковного управления лишь оживили работу уфимских активистов — как светских, так и духовных.
В первую очередь утверждается «Устав союза уфимского духовенства по организации приходской жизни», который должен был лечь в основу деятельности местного клира по организации «действительного объединения между собой всех членов Церкви, начиная с прихода» (454, 218). Залогом успеха Устав считает такие отношения Церкви и государства, которые соответствовали бы самостоятельности и свободе первой. В 18-ти статьях Устава определяются задачи деятельности клира и намечаются конкретные мероприятия возрождения церковно-общественной жизни «на основе всеобъемлющей истины Христовой, сообразно началам апостольского и вселенского христианства применительно к требованиям обновленного государственного строя» (454, 218).
25 апреля созывается экстренный съезд духовенства Уфимской епархии. Преосвященный Андрей выступил на нем с речью и тут же отправился в Петроград на сессию Синода. По всей видимости, он целиком полагался на своих единомышленников в среде местного клира и, кроме того, к тому времени, по его просьбе, Синод твердил должность
41
Уфимского викарного епископа, которым стал глава миссии бывший архимандрит Николай (Ипатов) в должности епископа Златоустовского. На съезде был разработан проект Устава «Союза Уфимского духовенства нравственной и материальной взаимопомощи», а 30 апреля был принят проект «Устава православных приходов Уфимской епархии».
Возрождение прихода — одна из животрепещущих проблем русской православной Церкви на протяжении второй половины ХЕХ века и в предреволюционные годы. Особое звучание приобрел этот вопрос после революции 1905 года, когда, казалось, появилась возможность непосредственно заняться преобразованиями в жизни Церкви. От академических богословов до теоретиков революционной борьбы — все писали о приходе. Сотни появившихся статей, книг и брошюр рассуждали об этом предмете, выискивая прецеденты в истории Церкви*. На Предсоборном Совещании был, в основном, разработан проект нового приходского устава, который был представлен на рассмотрение Собора 1917/1918 гг.
Вопросом первостепенной важности считал еп. Андрей приходскую реформу. К истории Церкви он подходил с социологическими определениями и ее развитие представлял как смену демократических, аристократических и монархических норм устройства. Епископ для своих построений выбрал первый вариант, требуя максимальной активности и значимости прихожан от местного объединения до масштабов общероссийского объединения приходских советов, что, по его мнению, является ничем иным, как возвращением к исконным началам первых семи веков русского православия.
Уфимский проект, включающий в себя три раздела и двадцать параграфов, определял задачи прихода, юридический статус, внутреннюю структуру, обязанности и права его членов, объединившихся с целью «наилучшего устрое -ния религиозно-нравственной, культурно-просветительной и
* См., например 359.
42
общественно-экономической жизни» (363, 6). Проект1 устанавливал построение приходской жизни, где высшим органом является приходское Собрание, членами которого являются причт и прихожане без различия пола и достигшие возраста 18-ти лет. Собрание решает основные проблемы и избирает подотчетный ему приходской совет, члены которого, в cвою очередь, распределяют между собой обязанности и выбирают из своей среды председателя. Также выборными являются все должности, занимаемые клиром, который с точки зрения этической и финансовой контролируется приходским обществом. Вся деятельность прихода направлена на подъем нравственного, материального и общеобразовательного уровня его членов, что должно стать основой устроения православной Церкви как единого целого и благотворно влиять на возрождение государственно-общественной жизни новой России.
Сформулированный в рамках православной традиции*, проект Уфимского Устава в коренных своих положениях не разнится с принятым Собором приходским Уставом 1918 года, в то же время, широкая автономия приходской жизни ярко противопоставляется тенденциям централизации последнего и, в первую очередь, в вопросе о выборности духовенства и его полномочиях. Кроме того, в Уфимском Уставе почти совсем не отражена роль церковного старосты, который в Соборном Уставе является опорой епархиального архиерея и благочинного в своем приходе. Эти и другие факторы определенно указывают на различие ориентации в деле возрождения церковной жизни «снизу» и «сверху».
