— Посмотри-ка! — испуганно сказал он. — Привидения!
— Нет, — ответил Снусмумрик. — Это хатифнатты. Их наэлектризовало грозой, и они засветились. Лежи тихо, а то ударит током!
Казалось, хатифнатты что-то искали. Они рылись во всех корзинах, запах гари усиливался. Внезапно все хатифнатты сбились в углу, где спал Хемуль.
— Не вздуют они его, как ты думаешь? — тревожно спросил Муми-тролль.
— Скорее всего они ищут барометр, — ответил Снусмумрик. — Я не советовал ему брать барометр. И вот они явились за ним!
Хатифнатты сообща принялись вытаскивать барометр. Они переступили через Хемуля, чтобы поудобнее ухватиться за барометр, и теперь уж не гарью пахло, а прямо-таки чадило вовсю.
Снифф проснулся и захныкал. И в тот же момент палатка огласилась чьим-то ревом. Это хатифнатт наступил Хемулю на нос.
Тут уж все разом проснулись и вскочили на ноги. Поднялся неописуемый переполох. Испуганные вопросы сменялись громкими воплями, когда кто-нибудь, наступив на хатифнатта, обжигался или получал электрический удар. Хемуль ползал по всей палатке и кричал дурным голосом, потом запутался в парусе, и палатка рухнула прямо на всех. Это было что-то ужасное.
Впоследствии Снифф утверждал, что им понадобилось не меньше часа, чтобы выбраться из-под паруса. (Если он и преувеличил, то лишь самую малость.)
Так или иначе, когда все наконец выпутались из паруса, хатифнаттов с барометром и след простыл. И никто не горел желанием преследовать их.
Хемуль с причитаниями уткнулся носом в мокрый песок.
— Это уж слишком! — сетовал он. — Неужто бедный, невинный ботаник не может прожить свою жизнь в мире и покое!
— А жизнь вообще неспокойная штука! — восторженно заметил Снусмумрик.
— Дождь перестал, — сказал Муми-папа. — Посмотрите-ка, дети, небо прояснилось! Скоро начнет светать.
Муми-мама зябко поеживалась, крепко прижимая к себе свою сумку. Она взглянула на бурное ночное море и спросила:
— Ну как, отстроим заново дом и попробуем еще поспать?
— Не стоит, — сказал Муми-тролль. — Закутаемся в одеяла и переждем до восхода солнца.
Все уселись рядышком на песке и тесно прижались друг к дружке. Снифф устроился в самой середке — ему казалось, что так безопасней.
— Вы представить себе не можете, как это жутко, когда в темноте дотрагиваются до твоего лица, — сказала фрекен Снорк. — Это хуже любой грозы!
Так они сидели и любовались ясной ночью над морем. Ветер понемногу стихал, но волны прибоя все еще с ревом накатывали на берег. Небо на востоке начало светлеть. Было очень свежо. И тут, в этот ранний предрассветный час, показались хатифнатты. Они покидали остров. Их лодки одна за другой словно тени выскальзывали из-за мыса и уходили в открытое море.
— Браво! — воскликнул Хемуль. — Надеюсь, мне никогда больше не придется свидеться с хатифнаттами.
— Скорее всего они отыщут себе новый остров, — сказал Снусмумрик. — Таинственный остров, где никому не суждено побывать!
Тоскующим взором провожал он утлые суденышки Вечно Странствующих По Свету.
Фрекен Снорк спала, положив голову на колени Муми-тролля. На восточном горизонте проступила первая золотистая полоска зари. Словно розы, зарделись забытые бурей облачка, и солнце вознесло над морем свою пылающую главу.
Муми-тролль нагнулся разбудить фрекен Снорк, и тут ему открылось нечто ужасное: прелестная челка, украшавшая ее лоб, была начисто спалена! Причиной тому вероятнее всего было прикосновение хатифнатта. Что она теперь скажет, как он утешит ее? Это была катастрофа!
Фрекен Снорк открыла глаза и улыбнулась.
— Послушай, — поспешно сказал Муми-тролль. — Со мною творится что-то странное! С некоторых пор мне куда больше стали нравиться девочки без волос, чем с волосами!
— Вот как! — удивилась фрекен Снорк. — Это почему же?
— С волосами они выглядят такими неряхами!
Тут фрекен Снорк подняла лапы, чтобы причесаться, но — увы! — единственное, что ей удалось нащупать, был малюсенький опаленный пучок волос. В глубоком ужасе она рассматривала его в зеркало.
— Ты стала плешивая, — сообщил Снифф.
— Нет, тебе и вправду так идет, — пытался утешить ее Муми-тролль. — Ну не надо плакать!
Но фрекен Снорк, лишившись своего главного украшения, бросилась на песок и горько разрыдалась.
Все собрались вокруг и пытались ее развеселить.
Не тут-то было!
— Понимаешь, — втолковывал Хемуль, — я родился лысым, и вот ничего, отлично обхожусь без волос!
— Мы смажем тебе голову маслом, и они непременно снова отрастут, — вторил Муми-папа.
— И даже будут виться, — добавляла Муми-мама.
— Это правда? — всхлипывала фрекен Снорк.
— Ну еще бы! — заверила ее Муми-мама. — Представляешь, какой милашкой ты будешь с кудрями?
Фрекен Снорк перестала рыдать.
— Взгляни-ка на солнце, — сказал Снусмумрик.
Свежевымытое и прекрасное, поднималось оно над морем. А весь остров так и сверкал после дождя.
— А ну давайте-ка я сыграю утреннюю песню! — сказал Снусмумрик, доставая свою губную гармошку.
И все что было сил запели:
Солнце всходит,Скрылась ночь.ХатифнаттыСмылись прочь.О вчерашнемНе грусти!Лучше кудриОтпусти!Пи-хо!
— А ну, айда купаться! — крикнул Муми-тролль.
Все разом натянули плавки и бросились в волны прибоя (точнее сказать, все, кроме Хемуля, папы и мамы — им казалось, что для купания еще слишком свежо).
Белопенно-зеленые, цвета бутылочного стекла волны накатывали на пляж.
О, счастье быть муми-троллем, который только проснулся и уже пляшет среди зеленых волн на восходе солнца!
Ночь была забыта, впереди был новый долгий июньский день. Словно дельфины, проскакивали они сквозь волну или плавно неслись на ее гребне к берегу, где Снифф рыл ямки в песке, которые сразу же наполнялись водой. А Снусмумрик заплыл на спине подальше в море и смотрел в золотисто-голубое небо.
Тем временем Муми-мама сварила кофе на очаге из камней и стала искать банку с маслом, которую зарыла от солнца в песок. Но проискала она напрасно: банку унесло бурей.
— Как же я сделаю бутерброды! — сетовала она.
— Надо разведать, не принесла ли буря чего взамен, — сказал Муми-папа. — После кофе отправимся в исследовательскую экскурсию и посмотрим, что выброшено морем на берег!
Так они и сделали.
На другой стороне острова вздымали из моря свои отшлифованные спины первозданные скалы. Там можно было найти песчаную площадку, усеянную ракушками, — потаенное место плясок морских русалок или таинственные темные расщелины, где прибой бьет гулко, словно в железную дверь. В одних местах среди утесов мог открыться небольшой грот, в других утесы круто обрывались вниз, образуя громадные котлы, в которых, шипя, бурлили водовороты.
Они разделились, и каждый отправился своим путем на поиски принесенного морем добра и обломков потерпевших крушение кораблей. Интереснее этого занятия нет на свете, ведь можно найти самые удивительные вещи, а вылавливать их из воды зачастую страшно трудно и опасно.
Муми-мама спустилась на песчаную площадку, укрытую за огромной скалой. Тут кучками росли голубые морские гвоздики и дикий овес, и в их тонких стеблях шелестел и посвистывал ветер. Муми-мама прилегла у скалы с подветренной стороны. Ей были видны лишь голубое небо да морские гвоздики, качавшиеся над самой ее головой. «Полежу здесь совсем немножко», — подумала она и тут же заснула глубоким сном на теплом песке.
Ну а Снорк — тот вскарабкался на вершину самой высокой скалы и огляделся. Остров распахнулся перед ним от побережья до побережья и казался букетом цветов, плывущим по неспокойному морю. Вон виднеется маленькая движущаяся точка — это Снифф, он ищет обломки кораблекрушения, вон мелькнула шляпа Снусмумрика, а вон Хемуль выкапывает особо редкую разновидность венерина башмачка… А вон там — это как дважды два четыре — там ударила молния! Большущая каменная глыба, больше, чем десять Муми-домов, вместе взятых, раскололась, словно яблоко, и обе половины раздались в стороны, образовав ущелье с отвесными стенами. С замиранием сердца вошел Снорк в ущелье и осмотрелся. Вот здесь она прошла! Извилистой черной как уголь линией обозначился ее путь по обнажившемуся нутру камня. А с нею рядом бежала другая полоска, светлая и блестящая! Это было золото, не что иное, как золото!
Снорк ковырнул полоску ножом. В лапу ему упала золотая крупинка. Он отколупнул еще и еще. Словно в горячке выковыривал он куски один другого крупнее и скоро забыл обо всем на свете, кроме вскрытых молнией золотых жил. Теперь он уже был не какой-то там собиратель выброшенных морем обломков кораблекрушения, а настоящий золотоискатель!
