– О черт. – Я наглоталась ночного воздуха (да, я знаю, что тела у меня сейчас нет, но поверьте, по ощущениям это не отличается). – Тьфу, сейчас меня стошнит… голова кружится… и вообще я чувствую себя… – Я внезапно поняла, почему чувствую себя так странно, и усмехнулась. – Я чувствую себя небеременной!
Серебристый смех Эпоны, казалось, парил вокруг меня как музыка.
– А ты, Любимица, думала, что будешь чувствовать себя беременной даже после родов?
– Ну, нет. Но пройдет еще какое-то время, прежде чем я снова влезу в свои любимые слаксы для верховой езды. Так что, думаю, я просто считала, что в первую ночь после родов буду чувствовать себя такой же толстой и распухшей, как и до них.
– После рождения дитя дух восстанавливается быстрее, чем тело.
Я расслабилась, наслаждаясь звучащим в голове таким знакомым голосом моей богини. Но мое бесцельное болтание в воздухе быстро подошло к концу, когда я услышала следующие слова Эпоны:
– И это хорошо, что дух восстанавливается так быстро. Сегодня тебе придется совершить трудное путешествие, и оно будет опаснее тех, что ты совершала на последних месяцах беременности.
– Зачем? Неужели снова фоморианцы? – Я пыталась держать свои страхи в узде, но одна только мысль о нахождении этих ужасных созданий неподалеку от моей новорожденной дочери, спящей и такой беспомощной…
– Нет, не фоморианцы.
На мгновение я почувствовала облегчение, но потом вспомнила, что произошло перед тем, как усталость от родов погрузила меня в глубокий сон.
– Рианнон.
– Рианнон, – согласилась богиня.
– Но она мертва! – выплюнула я.
– Да, Любимица. Рианнон мертва.
– Я… я не знала, что она оставалась живой в том дереве все это время. – При мысли об этом меня до сих пор подташнивало. Часть вины за ее заточение лежала на мне, а часть на Клинте. И то, что сделал ради этого Клинт, стоило ему жизни.
– К заточению Рианнон привел выбранный ею путь. Не твой и не Клинта. (Как всегда, казалось, что Эпона читает мои мысли.) Ты должна знать, Любимица, что перед смертью душа Рианнон наконец смогла излечиться.
– Я рада, – прошептала я искренне.
– Она излечилась, и ее душа спаслась от темного бога, но Придери все еще жаждет получить в свою власть ту, в чьих жилах течет кровь моей Избранной.
– Мирна! – У меня перехватило дыхание. – Он может прийти за моим ребенком?
– Он может, Любимица. И кроме этого он может попытаться перетянуть тебя на свою сторону.
Я презрительно фыркнула.
– У него нет ни единого чертова шанса.
– С тобой и Кланфинтаном у Мирны будет очень мало шансов прислушаться к злобному шепоту Придери.
– Мы чертовски уверены, что не сделаем ошибок, которые были допущены с Рианнон, когда она росла, – пробормотала я. Рианнон была испорченной и избалованной, она ни в чем не знала отказа. (Пометка самой себе: не забыть, что надо менять место, по которому буду шлепать, если (когда) Мирна станет слишком болтливой). – Мирна будет знать, что значит «нет, тебе это нельзя, малышка».
– Теперь ты понимаешь, Любимица, что я беспокоюсь не о Мирне.
– Да? – ограничилась я одним словом.
– Приготовься, Любимица. И помни, что я рядом.
Не успела я обеспокоиться тем, куда меня собирается забросить Эпона, как ясное небо над храмом искривилось и превратилось в подобие перевернутого торнадо. Черный конус двигался и раскрывался, показывая огненный туннель внутри, и я сощурилась, глядя на него. И не успела я пробормотать «Билли Джо Боб любит свою кузину», как мой дух всосало в эту взбаламученную преисподнюю. Мне было ничуть не легче оттого, что я больше не была привязана к своему телу. Было ощущение, что кто-то в буквальном смысле стискивает мое сердце. Я не могла даже вздохнуть. В полной панике я уже открыла рот, чтобы закричать, но тут мой дух вырвался из туннеля. Я совершенно не понимала, где я нахожусь. Меня тошнило. Я судорожно хватала ртом прохладный воздух и уже не в первый раз думала о том, что бестелесный дух может быть так близко к тому, чтобы его стошнило. Но вскоре привычное парение в воздухе меня успокоило, и головокружение исчезло. Я посмотрела вниз и поняла, где нахожусь. Меня сразу наполнило счастье, изгоняя последние остатки тошноты. Я вернулась в Оклахому и парила над домом своего детства. Медленно-медленно мой дух стал опускаться на до боли знакомую крышу, и уже совсем скоро я висела посреди гостиной в доме моих родителей.
Я висела неподвижно, желая погрузиться в атмосферу комнаты. В ней практически ничего не изменилось. Вещи в беспорядке, но чистенько. Думаю, вы понимаете, что я имею в виду. Жилище моих родителей не бездушный экспонат, а нормальный дом, где люди живут, смеются и любят. (Иногда беспорядок бывает даже в моих роскошных покоях в храме Эпоны!) По столам и этажеркам раскиданы книги. (Мои родители заядлые книгочеи и больше всего любят паранормальные романы. Да, их даже мой папа читает, и это доказывает, что мужчины вполне могут подняться выше подгуманоидного уровня «Спорт иллюстрейтед»[8] и «Максима»[9].) Комнату освещала только маленькая настольная лампа, которая была так низко опущена, что я не сразу поняла – рядом с ней спит в кресле мой отец.
Я улыбнулась и решительно сказала себе, что не буду ронять слезы. От одного только вида отца я чувствовала себя в тепле и безопасности. Чувствовала себя любимой. Господи, как же я скучала по нему. Я ощутила небольшой озноб и поняла, что Эпона поработала своей магией и сделала мой дух видимым. Я быстро осмотрела себя. К счастью, на этот раз я не была голой. Я снова оглянулась на отца, ухмыльнулась и уже открыла рот, чтобы закричать «Сюрприз! Папочка, это я», как вдруг книга у него на коленях шевельнулась. Запиналась. И загулила.
– Вот дерьмо, это же не книга!
При звуке моего голоса отец дернулся всем телом. Он заморгал и стал сонно оглядываться, явно думая, что я ему приснилась. Потом он поднял ребенка (ребенка?!) на плечо и ласково похлопал по подгузнику.
– Папа, откуда, черт подери, взялся этот ребенок?
Он снова дернулся, потом повернулся на звук моего голоса, и его глаза широко раскрылись.
– Шеннон? Ты, моя Букашечка?
– Да, папа, это я.
И прежде, чем я успела сказать что-то еще, он добавил:
– С тобой все хорошо? Ничего плохого сегодня не случилось?
– Да, все в порядке… на самом деле даже отлично. Сегодня я родила дочку. Мы назвали ее Мирна, и она просто потрясающе красивая. А ты теперь дедушка!
– Букашечка, девочка моя, это замечательно! – Он переложил ребенка на другую руку и вытер повлажневшие глаза.
Я посмотрела на малыша, и меня обожгло, словно я коснулась горячего утюга, узнавание.
– Чей это ребенок?
Я все поняла раньше, чем он ответил.
– Рианнон.
– Пап, но каким образом?.. Она ведь умерла.
Он медленно кивнул.
– Да. Она умерла сегодня, рожая эту девочку.
– Девочку? – Мне стало неприятно, хотя я и знала, что это должна быть девочка. У Избранной Эпоны первым ребенком всегда рождается девочка.
– Рианнон назвала ее Морриган, – сказал отец.
– Разве Рианнон умерла прямо здесь? Я ничего не понимаю. Как она выбралась из дерева?
Папа вздохнул:
– Я знаю о случившемся из вторых рук. Я видел Рианнон уже мертвой. Старый шаман нашел ее и помог при родах. Он сказал мне, что Рианнон заключила сделку с темным богом, чтобы вырваться на свободу. Она должна была стать его Великой жрицей – и они с Морриган должны были перейти к нему в услужение. Но рождение дочери изменило Рианнон. Или, точнее, я полагаю, наставило на путь истинный. Рианнон отказалась от темного бога, но, поскольку уже была при смерти, бог ее не отпустил. Тогда она обратилась к Эпоне, и богиня ответила ей.
– Эпона простила Рианнон?
– Да, простила, – подтвердил отец.
Я знаю, что это было неправильно – слишком эгоистично с моей стороны, но, узнав, что Рианнон помирилась с Эпоной, я испытала прилив идиотской ревности.
Сейчас ты моя Избранная и останешься ею навсегда. Моя любовь к Рианнон не уменьшает мою любовь к тебе, Любимица.
Зазвучавший в моей голове голос Эпоны заставил меня виновато вздрогнуть.
А сейчас внимание, Любимица. Твой отец должен знать, каковы намерения Придери.
И я внезапно поняла, почему Эпона протащила меня через огненный туннель, который соединял наши миры. Не ради того, чтобы я смогла рассказать папе о Мирне или понять, что произошло с Рианнон.
– Папа, ты держишь на руках дочь Рианнон?
– Ну… да… – Он посмотрел на девочку и нежно коснулся ее щечки. – Это была последняя просьба Рианнон. Но дело не только в этом, Шеннон. Она так похожа на тебя маленькую. Я должен помочь ей – я не могу отдать ее чужим людям.
Его глаза молили о понимании. И как ни странно, я его поняла.
