Как он ни старался не думать о гривере, он постоянно возвращался мыслями к зловещему созданию. Каждый раз, стоило ему закрыть или потереть глаза, на него набрасывался воображаемый близнец настоящего гривера.
Томас знал, что отличается острым умом — просто чувствовал это каким-то шестым чувством. Но понять, что к чему в этом месте, ему никак не удавалось. Всё казалось бессмысленным. Всё, кроме одного: он был убеждён, что должен стать Бегуном. Почему, откуда эта безусловная уверенность? Даже сейчас, после того, что ему довелось увидеть в Лабиринте?
Кто-то похлопал его по плечу, отрывая от размышлений. Он взглянул вверх и обнаружил Алби — тот стоял рядом, сложив на груди руки.
— Что-то у тебя видок бледноватый, — сказал Алби. — Понравилось утреннее зрелище в окошке?
Томас встал, надеясь, что наконец пришло время ответов на вопросы. А если нет — то разговор, вероятно, поможет отвлечься от мрачных размышлений.
— Понравилось. Теперь мне ещё больше хочется узнать это место поближе, — сказал он, осторожно подбирая слова, чтобы не вызвать вспышки гнева, подобной той, что он наблюдал вчера утром.
Алби кивнул.
— Пошли со мной, шенк. Время для экскурсии. — Он было двинулся, но тут же притормозил и поднял вверх палец. — И никаких вопросов, пока не доберёмся до конца, усёк? Мне некогда тут с тобой весь день валандаться.
— Но... — Томас стушевался, увидев, как выгнулись брови Алби. И что он из себя строит, этот придурок? — Расскажи мне всё, я хочу всё знать! — Ещё ночью он решил: не стоит никому говорить, как на удивление знакомо выглядит это место. Надо молчать о том, что в нём живёт странное чувство, будто он кое-что помнит о Приюте и Лабиринте. Сейчас неподходящее время, чтобы делиться своими подозрениями.
— Я расскажу тебе то, что сочту нужным, Чайник. Пошли.
— А мне можно с вами? — встрял Чак. Алби наклонился и вывернул мальчугану ухо.
— Ой, — взвизгнул Чак.
— Что, заняться нечем, кочерыжка? — прорычал Алби. — Дерьма мало?
Чак закатил глаза и добавил, обращаясь к Томасу: — Ладно, приятной прогулки!
— Спасибо. — Томасу внезапно стало жалко Чака: он заслуживал лучшего обращения. Но поделать ничего не мог: пора было отправляться.
«Экскурсия» началась.
ГЛАВА 7
Первым по программе шёл Ящик. Сейчас он был закрыт, двойные металлические двери, покрытые облупившейся белой краской, лежали ровно, словно вросшие в землю. Уже заметно рассвело, тени вытянулись в направлении противоположном тому, где Томас их видел вчера. Солнца пока ещё не было видно, но, похоже, оно вот-вот появится над восточной стеной.
Алби указал на белые двери.
— Вот тут Ящик. Раз в месяц нам присылают в нём новенького, ну вот как тебя. Сбоев никогда не бывает. Раз в неделю мы получаем кое-какое довольствие, ну там, одежду, немного еды... Нам много и не надо, мы тут, в Приюте, в основном, обеспечиваем себя сами.
Томас кивнул. Его так и подмывало забросать своего спутника вопросами. «Хорошо бы залепить рот клейкой лентой», — подумал он.
— Мы ни фига толком не знаем про Ящик, усёк? — продолжал Алби. — Откуда он приходит, как работает, кто его отправляет — ничего. Шенки, которые заслали нас сюда, ни хрена не объясняют. Нам поставляют электричество, дают одежду, а еду мы по большей части выращиваем сами. Пробовали как-то послать одного салагу зелёного обратно в Ящике, так чёртова дрянь не сдвинулась ни на дюйм, пока мы не вынули его оттуда.
Интересно, думал Томас, а что находится под дверьми, когда Ящика здесь нет? Но спросить не решился. В нём кипела буря эмоций: неудовлетворённое любопытство, недоумение, страх, — но всё пронизывало чувство ужаса, не отпускавшее его с самого утра, когда он впервые увидел гривера.
А Алби продолжал говорить. Всё это время он ни разу не взглянул Томасу в глаза.
— Приют поделён на четыре сектора. — Перечисляя названия, он поднимал вверх пальцы[3]: — Сады, Живодёрня, Берлога, Жмурики. Усёк?
Томас помедлил, потом неуверенно кивнул.
Алби часто-часто заморгал ресницами, будто задумавшись о делах, которые ему позарез нужно переделать вместо того, чтобы терять время с новичком. Потом продолжал, указывая на северо-восточный угол, где располагались грядки и фруктовые деревья.
— Сады — там мы выращиваем овощи и зерно. Вода подаётся по подземным трубам. Так всегда было, иначе мы уже давно загнулись бы с голодухи. Здесь никогда не идёт дождь. Никогда. — Затем ткнул пальцем в юго-восточный угол, где стоял амбар, окружённый загонами для скота. — Живодёрня. Там мы выращиваем и забиваем скот. — Потом повернулся к жалкому жилищу. — Берлога. Дурацкая халупа, сейчас она вдвое больше, чем тогда, когда здесь появились первые приютели. Мы всё время достраиваем её, когда нам посылают древесину и прочее дерьмо в том же духе. Не шедевр архитектуры, но ничего, жить можно. Всё равно большинство спит на свежем воздухе.
У Томаса закружилась голова — мозг просто разрывался от неимоверного количества вопросов.
Алби указал на юго-западный угол. Там виднелась роща, на её опушке можно было различить несколько хилых деревьев со скамейками под ними.
— А это мы называем Жмурики. Там, в углу, где лес погуще — кладбище. Пока ещё небольшое. Туда можно пойти отдохнуть, поразмыслить, погулять, словом, делать что хочешь. — Он прокашлялся — ему явно хотелось поскорее переменить тему. — Следующие две недели тебе придётся поработать под началом каждого из наших Стражей — так мы узнаем, на что ты годен. Жижник, или Стамес, или Таскун, или Червяк — что-нибудь да подойдёт, бесхозным не останешься. Пошли.
Вожак направился к Южной двери, расположенной между тем, что он назвал Жмуриками и Живодёрней. Томас следовал за ним, наморщив нос: от загонов пованивало отбросами и навозом. «Кладбище? — ошеломлённо думал он. — Зачем оно здесь, в месте, где живут одни подростки?» Эта мысль беспокоила его даже больше, чем то, что он не понимал некоторых слов Алби, таких, как Жижник или Таскун. Звучали они как-то не очень ободряюще. Он совсем было решился задать вопрос, но в самый последний момент огромным усилием воли крепко сжал губы и, раздосадованный, переключил своё внимание на скотный двор.
Около кормушки стояли и пережевывали свежее сено несколько коров, свиньи нежились в луже грязи, изредка подрагивая хвостиками — мы, мол, ещё живы. В другом загоне содержались овцы. Ещё там были насест для кур и клетки для индеек. Деловито сновали работающие мальчишки — глядя на них, можно было подумать, что они всю жизнь только тем и занимались, что выгребали за коровами навоз.
«Я знаю, что это за животные. Откуда?» — удивлялся Томас. Ну, не было в них ничего незнакомого или представляющего особый интерес! Он помнил их названия, знал, чем они питаются, как выглядят. Почему эти сведения остались в его воспоминаниях, а вот где или с кем он видел таких животных — исчезли? Какая-то чересчур прихотливая потеря памяти!
Алби указал на обширный сарай в заднем углу сектора. Красная краска на его стенах поблекла и походила на ржавчину.
— Там работают Мясники. Отвратная штука, скажу я тебе. Кровь любишь? Если да — можешь стать Мясником.
Томас покрутил головой. Мясник. Этого ещё не хватало.
Они вновь двинулись, и он сосредоточил своё внимание на противоположной стороне Приюта, на том секторе, который Алби назвал Жмуриками. Чем дальше в угол, тем плотнее росли деревья, тем более полными жизни и густыми были их кроны. Несмотря на яркий свет дня, между деревьями царила полутьма. Томас вскинул голову и прищурился: наконец показалось солнце. Но выглядело оно как-то странно, было более оранжевым, чем ему положено. Томаса снова поразила избирательность его памяти.
Когда он вновь обратил свой взгляд в сторону Жмуриков, пылающий диск по-прежнему застил ему глаза. Юноша поморгал, чтобы избавиться от него, но тут в поле его зрения опять попали красные огоньки, мельтешащие и посверкивающие в густой чаще. «Что же это всё-таки такое?» — недоумевал он, злясь на Алби за вынужденное молчание. Вся эта секретность раздражала до крайности.
Алби остановился, и Томас обнаружил, что они оказались у Южной двери. Две стены, обрамлявшие проход, уходили на головокружительную высоту. Толстые плиты серого камня потрескались и были покрыты густым плющом. Казалось, они очень, очень древние. Он запрокинул голову, пытаясь разглядеть вершину стены где-то там, в вышине. Его охватило странное чувство, будто он смотрит не вверх, а вниз. Он отступил на шаг, в который уже раз поражаясь этому грандиозному сооружению — своему новому дому. Потом обернулся к Алби, стоявшему спиной к Двери.
— Там, снаружи — Лабиринт. — Алби ткнул большим пальцем себе через плечо и замолчал. Томас внимательно посмотрел, куда указывал его спутник: от прохода в стенах ответвлялись многочисленные коридоры. Они выглядели очень похоже на те, что он видел в окно у Восточной двери этим утром. Волосы встали дыбом при мысли о том, что, возможно, вот сейчас в коридоре появится гривер и направится прямо к ним. Он невольно отшатнулся и только потом сообразил, что, собственно, делает. «Ну-ка возьми себя в руки!» — в смущении мысленно прикрикнул он на себя.
