Об этом первом приезде в Париж Александр сохранит самые живые воспоминания. Во-первых, о посещении сестры в пансионе. Это был час перемены, и, заметив хорошенького малыша, «весь пансионат обрушился на меня, как стая птиц». Привычное общество Ипполита и Моке, а также ужей и лягушек, не слишком хорошо подготовило Александра к полученной порции поцелуев и ласк. Он отбивался руками и ногами, пока барышни не отступили. За всю его жизнь это был единственный приступ женоненавистничества. Была мода на серьги, и ему прокололи уши — операция, почти столь же неприятная, как оказанный ему барышнями прием в пансионате. Родители ведут его в Комическую оперу на «Поля и Вирджинию». Кроме перемен декораций, более всего поразила его то, что «Вирджиния была глубоко беременна».
На следующий день Мюрат и Брюн пришли обедать. Оба стали маршалами Империи. Завидовал ли им Генерал, сожалел ли о своей непричастности к удаче Бонапарта? Ничто не позволяет это утверждать. Он чувствовал, что умирает, вопреки утешительным словам Корвисара, который его консультировал. Вскоре его жена и дети познают нужду, поскольку перестанут получать пенсию. И он отрекомендует их «Брюну, который ничуть не изменился, но и Мюрату, вовсе охладевшему». Оба обещали сделать все, что в их власти. Прежде чем они уйдут, и, как бы рассчитывая тронуть того и другого, Генерал сажает Александра верхом на саблю Брюна, и тот скачет вокруг стола со шляпой Мюрата на голове. Через десять лет обоих маршалов расстреляют.
В эти парижские дни Дюма нашли приют у Долезов. Жену звали Манет, и поскольку она в прошлом была красавица, Александр заподозрил, что его отец «был другом жены до того, как стал другом мужа». Когда же? Мишель Серафен Долез служил хирургом в Северной армии[16], которой командовал Генерал. Но не означает ли это тогда, что новоиспеченный супруг, так страстно влюбленный в Мари-Луизу, наставлял ей рога? И со сколькими же женщинами? Об этом эпос, как известно, умалчивает. За исключением того периода, когда «истинный сын семьи», перебесившись, предстанет героем чистым и целомудренным, верным Даме своей мечты. В действительности все было иначе, и последующие события засвидетельствуют, что полубог полностью обнаружит свою человеческую сущность.
Возвращение, но уже не в Антий, а снова в Виллер-Котре. Генерал снова в старой гостинице, где вынужденные расстаться с ней родители Мари-Луизы тоже живут в качестве постояльцев. Вопреки язве желудка, которая его терзает, Генерал выглядит совсем недурно и намерен извлечь максимальную пользу из последних дней своей жизни. Иногда без участия Мари-Луизы и, следовательно, за пределами эпоса. Однажды в октябре 1805 года за ним прислали кабриолет. Он сажает Александра с собой. Они едут через парк Виллер-Котре и останавливаются у шлагбаума, запертого на ключ. Генерал выходит из экипажа, хватает шлагбаум и в доказательство того, что он сохранил свою силу, одним движением отдирает его от каменной тумбы. Кабриолет едет дальше и прибывает в Монгобер. Их ведут к красивой молодой женщине лет двадцати пяти — Полине Бонапарт, принцессе Боргезе, уже расставшейся со своим мужем.
«Она не встала навстречу моему отцу. Протянула руку и чуть приподняла голову, вот и все. Отец хотел сесть на стул рядом с ней, но она усадила его у своих ног, положила ноги ему на колени и кончиком своей туфли играла пуговицами на его платье.
Эта нога, и рука, и вся эта очаровательная маленькая женщина, белокожая и пухленькая, рядом со смуглым Геркулесом, все еще красивым и мощным, несмотря на испытываемые им страдания, представляли собой самую восхитительную картину, которую когда-либо можно было увидеть».
Александр засмеялся от удовольствия. Полина Бонапарт подзывает его и дарит черепаховую бонбоньерку, инкрустированную золотом. Прежде она вынула из нее конфеты, и не без умысла. Генерал тоже заметил эту предосторожность Полины и «высказал ей свое замечание. Она склонилась к его уху, шепотом проговорила несколько слов, после чего оба принялись хохотать. В этот момент бело-розовая щечка принцессы коснулась темной щеки моего отца; он показался еще смуглее, она — еще белей. Оба были великолепны». Полина оказалась совершенно права, лишив Александра возбуждающего лакомства: ни в этом возрасте и ни в каком другом у него не будет никогда потребности в стимуляторах.
Трубят рога, псовая охота несется по парку. Принцесса просит Генерала поднести ее к окну, ей не хочется ходить. Он берет ее на руки. Мимо пробегает олень. Она делает охотникам знак платком. Они ее приветствуют. И Генерал относит ее на канапе. Концовка подана весьма деликатно: «Не знаю, что происходило за моей спиной. Всем моим существом я был вместе с оленем, который только что промчался по аллее, с собаками, с охотниками; все это было мне гораздо интересней, чем принцесса» и чем любимый папочка. Говорят, Наполеон питал к Полине более чем слабость, и Генерал мог утешить себя тем, что, вместо денег, которые был должен ему брат, смог добиться бесценных сокровищ сестры.
При всем при том последние месяцы печальны. Последняя стадия анемии не позволяет Генералу больше ездить верхом, характер его катастрофически портится, он не выносит ничего и никого. За одним лишь исключением. Нет, это не Мари-Луиза, это Александр, которого он по-прежнему любит брать на колени. Он умирает 26 февраля 1806 года. Но до смерти расизма еще далеко. Тьебо, генерал, получивший от Империи баронство, но не переставший быть пустомелей («Лично я, случись мне произвести на свет черномазого, предпочел бы вместо этого проделать операцию, прямо противоположную той, что связана со Святым Духом»), так вот, этот баронишка берется за написание надгробного слова для Генерала[17]. Перечислив с достаточной объективностью кое-какие из подвигов Генерала, он добавляет: «Но при всем рвении и отваге бедного Дюма, при всем том, что ему смело можно дать звание лучшего солдата в мире, он не был создан, чтобы быть генералом; со времен консулата его масть сослужила ему такую же дурную службу, как сослужила бы неспособность к военному делу, по возвращении из Египта он был освобожден от воинской повинности». К счастью, заключительная часть речи обнаруживает, что даже у самого ничтожного барона могут сохраниться человеческие чувства и в порыве благодарности он может вскричать с истинным благородством: «Я узнал о его смерти с глубокой печалью; я был привязан к нему по причине той доброты и изящества обращения, Которые он проявил ко мне во время нашей общей экспедиции в Тироль. Он единственный цветной, которому я готов простить его кожу».
В 1838 году Александр напишет «дорогим соотечественникам» на Гаити, предлагая им воздвигнуть памятник во славу своего отца. Ответ неизвестен, возможно, его и не было вовсе. И Александру не останется ничего другого, кроме как переписывать и выделывать эпос, созданный вместе с матерью, целый том, единственный мавзолей, который сохраняет свою ценность в веках.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
