Кнорозов отделяет приведенные де Ланда исторические факты от предвзятых толкований и лицемерных вымыслов. Особенно внимательно вчитывается в описания народного быта и обычаев. Францисканец описал одежду, ремесла, торговлю и земледелие, праздники, суд и оружие, растительность, птиц и животных Юкатана.
Вскоре Кнорозов понял, что большинство знаков письменности майя связаны с жизнью. Не страшилища, а стилизованная домашняя утварь, орудия труда, животный мир и человеческие лица смотрели на него со страниц старинных рукописей. "Объяснить, какой именно предмет изображает тот или иной знак, во многих случаях удается совсем легко", -- пишет Ю. В. Кнорозов.
Эрик Томпсон уверял, что у майя вообще не было алфавита, что "алфавиту де Ланда" нельзя верить. Но в других вопросах де Ланда иногда педантично придерживается фактов. Кнорозов решает еще раз проверить и исследовать все, что рассказал де Ланда о письменности майя.
Однажды, перечитывая "Сообщение о делах в Юкатане", Кнорозов задумался над такими словами: "Они также пишут по слогам... Я не поместил бы здесь и не трактовал бы об этом, если бы не хотел дать полный отчет о делах этого народа..."
Стало быть, де Ланда уделил особое внимание тому, что майя "пишут по слогам".
Напряженная работа, настойчивые поиски наконец увенчались успехом. Юрий Валентинович понял то, мимо чего, не заметив, прошли многие его предшественники.
Во-первых, де Ланда привел не все знаки письменности майя, а только часть их; во-вторых, и это самое главное, в алфавите де Ланда знаки соответствовали не произношению испанских букв, которые стоят над каждым знаком, а только их названиям. Как правило, название большинства букв состоит из двух звуков, то есть один знак соответствует не одной букве, а одному слогу.
Это был ключ к пониманию, стало быть, и к практическому использованию алфавита де Ланда.
Далее ученый точно подсчитывает, сколько знаков было в письме майя, сколько раз каждый знак повторяется, сколько раз встречается в рукописях. Устанавливает количество неизменных, должно быть корневых, знаков и количество изменяемых.
Кнорозов проверяет значение и огласовку каждого отдельного знака в разных словах -- прибегает к так называемому методу перекрестной проверки.
Еще один год продолжались эти проверки и подсчеты. Наконец можно сделать выводы: в письменности майя слишком мало знаков для того, чтобы считать их письмо пиктографическим, но слишком много для того, чтобы оно было слоговым. Знаков много и для чисто звукового письма. Но недостаточно, чтобы каждый отдельный знак обозначал отдельное слово.
Ученый доказал, что письменные знаки майя делятся на алфавитные, слоговые, на знаки-идеограммы и пояснительные знаки, то есть их письменность была иероглифической.
"В письменности майя, как и в других иероглифических системах письма, употребляются знаки фонетические (алфавитные и слоговые), идеографические (обозначающие целые слова) и ключевые (поясняющие значение слов, но не читающиеся). Один и тот же знак в разных сочетаниях может употребляться то как фонетический, то как ключевой, то как идеограмма..."
Письменность майя возникла, вероятно, в первые века до нашей эры, независимо от каких бы то ни было влияний извне, полностью как самобытное явление. Надписи на каменных стелах, датированные IV веком нашей эры, уже почти не отличаются от письмен, предшествующих конкисте.
В письме майя есть немало сложных знаков -- комбинации нескольких отдельных вписанных друг в друга и обведенных рамкой, внешне напоминающих египетские картуши.
В 1958 году редакция журнала "Американские древности" обратилась к советскому ученому с просьбой написать статью о своих исследованиях и открытиях. Это был первый шаг к признанию.
Книга Диего Де Ланда, которая на протяжении трехсот лет лежала доступная
всем, но никем не использовалась, хранила волшебные слова, с помощью которых можно было, хотя бы частично, понять смысл документов майя. Однако
этих документов было слишком мало, чтобы применить волшебные слова и
проверить в сличении и сопоставлении их справедливость.
* "ВСЕ НА СВЕТЕ БОИТСЯ ВРЕМЕНИ, НО ВРЕМЯ БОИТСЯ ПИРАМИД" *
"Вновь тот же Сфинкс, и вновь он ждет разгадки..."
Максим Рыльский
"Все на свете боится времени, но время боится пирамид" -- так написал арабский путешественник, посетивший Египет в XIII веке н. э. Прошло еще семь веков. И так же, как тогда, возвышаются эти каменные громады на границе пустыни, окутанные туманной дымкой, будто часовые -- хранители древней культуры той страны, которую по их имени называют страной пирамид. На левом берегу Нила с севера на юг от Абу-Роаша до Медума тянется "пирамидное поле".
Неподалеку от Каира почти пять тысяч лет назад находилась столица Древнего Египта Мемфис. Напротив него на западе, у самой границы Ливийской пустыни, строили гробницы фараонов -- пирамиды. Самые знаменитые из них -три большие Гизехские пирамиды Хеопса, Хефрена и Микерина, названные еще древними греками одним из семи чудес света. Они поражают огромными размерами, красотой четких силуэтов на фоне ярко-голубого неба и желтого песка пустыни. Но еще удивительнее то, как смогли древние строители создать такие грандиозные сооружения, так точно рассчитать пропорции и соразмерность всех граней, углов наклона стен и соотношений всего здания с квадратом основания.
Греческий историк Геродот посетил Египет в V веке до н. э. Он написал, что Хеопс вверг Египет во всевозможные беды, заставил всех работать на себя. "Народ томился десять лет над проведением дороги, по которой таскали камни... Самое сооружение пирамиды длилось двадцать лет..." И далее Геродот пишет, что "египтяне так ненавидят этих царей, что только с неохотой называют их имена".
Хеопс, Хефрен, Микерин -- так записал Геродот имена египетских царей, так произносили их греки. А как они звучали по-египетски? На этот вопрос никто не мог ответить. Давно забыты и язык и письменность древних египтян.
Чтобы лучше понять причины, которые годами мешали дешифровке египетской письменности, необходимо вспомнить ученого жреца Гораполлона, который в 390 году написал целое произведение, посвященное именно иероглифам, -книгу "Иероглифика".
К этому времени иероглифическое письмо как система было забыто. Не знал его и Гораполлон. Но ему было известно правильное значение целого ряда отдельных иероглифов. Например, он знал, что иероглиф коршуна означает мать. Страусовое перо -- истина. Но Гораполлон давал этим знакам фантастические, неправильные объяснения. Коршун, писал он, потому мать, что у коршунов нет самцов. Страусовое перо -- истина, так как все перья у страуса одинаковые. Рисунок, на котором изображен шакал, обозначает судью, поскольку шакал смотрит на солнце, не зажмуривая глаз, стало быть, не боится правды, и т. д. Таким образом, согласно Гораполлону, каждый иероглиф -- символ слова, его идеограмма.
Эти неверные объяснения знаков египетского письма ввели в заблуждение многих ученых, которые пытались разгадать тайну иероглифов и вслед за Гораполлоном считали их идеограммами, пользовались его объяснениями.
В XVII веке н. э. ученый монах Афанасий Кирхер познакомился с сочинением Гораполлона. Следуя его указаниям, Кирхер считал каждый иероглиф символом, имеющим таинственное значение, и при этом не одним словом, а несколькими. Поэтому все переводы Кирхера были маловразумительны и ничего общего не имели с содержанием египетских текстов.
Но в одном Кирхер был прав: он считал коптский язык позднейшим развитием древнеегипетского. Поэтому его надо знать, чтобы изучать письменность древних египтян.
И после Кирхера многие ученые пытались расшифровать иероглифы, но все попытки были безрезультатными. Только два человека -- де Гинь и Соэга -независимо друг от друга сделали правильное наблюдение: они предположили, что группа знаков, обведенная кругом или, точнее, овалом, является именем или титулом. Мы увидим дальше, что это замечание послужило ключом к дешифровке.
На такой "круг" обратила внимание украинская поэтесса Леся Украинка и упомянула его в своем стихотворении.
Я царь царей, я солнца сын могучий,
Гробницу эту выстроил себе,
Чтоб прославляли многие народы,
Чтоб помнили во всех веках грядущих,
Чтоб знали имя... Дальше "в круге" сбита надпись...
Перевод Н. Браун.
И каждый посещавший Египет с любопытством рассматривал красивые иероглифы, высеченные на стенах храмов, на колоннах, на больших статуях. Они удивительно точно изображали людей, животных и птиц, растения, здания и разнообразные предметы. Все любовались ими, но никто не мог их прочесть. А некоторые даже сомневались: письмена ли это?
Серьезно заинтересовался иероглифами украинский путешественник и писатель В. Григорович-Барский.
В отделе рукописей Центральной научной библиотеки Академии наук УССР хранится чрезвычайно интересная книга -- "Описание путешествий Василия Григорович-Барского", -- им же иллюстрированная. Он побывал во многих странах Востока и дважды, в 1727 и 1739 годах, посетил Египет. Пожелтевшие страницы рукописи исписаны мелкими, тщательно выведенными буквами. Особенно интересен рисунок обелиска Тутмоса III. Григорович-Барский не только старательно воссоздал очертания памятника, но и срисовал иероглифы, покрывающие его. При этом надпись настолько точно и четко скопирована, что современные египтологи свободно могут ее прочесть.
