Я беру и листаю яркую брошюру, туда-сюда, туда-сюда. А когда подходит официант, заказываю чай с бергамотом и чизкейк.
— Чизкейка нет. Из десертов у нас булочки и блины, — поправляет меня официант.
— Хорошо, тогда булочку.
Кирилл заказывает себе омлет, овощи в гриле, кофе и чебурек. И как только в него всё это влезет. Конечно, такая громадина должна и есть хорошо. Я смотрю на него исподлобья. Наверно, я никогда не смотрела на него так пристально. Он смотрит в окно, руки сцеплены в замок. У него красивые пальцы: длинные, с аккуратными чистыми ногтями. И руки сильные, при каждом движении видно, как под кожей перекатываются мышцы. Настоящие мужские руки с выпуклыми венами, будто он много ими работает или работал. Хотя штангу таскать — это наверно тоже работа. А как ещё объяснить такую хорошо сложенную фигуру. Ему бы в модели идти, но не с таким характером. Сразу выпнут. Хихикаю про себя, представляя себе эту картину. Это моя форма мести, представлять его в разных неудобных позах. Раньше очень помогало картинка, где он сидит на унитазе. С него сразу слетал весь пафос, и я уже не так его боялась. Ведь он просто обычный человек такой же, как и я. Только самомнение у него раздуто ого-го как.
— Где живёт твоя мать? — припечатывает он меня неожиданным вопросом. — Только не говори, не знаю.
— Зачем тебе?
— Познакомиться с тёщей хочу.
— Ты как-то жил до этого и без знакомства.
— Совесть заела, — его саркастический тон говорит об обратном. — Хочу исправить упущение.
— Я прощаю тебя, — таким же тоном отвечаю ему.
— Лена, — меня пробирает дрожь, когда он произносит моё имя. — Либо ты говоришь сама, либо я всё равно узнаю. И, боюсь, тебе не понравится этот способ.
Какой способ? Насилие? Хочет избить меня? Бросить? Издеваться при всех? Но отвести к матери это то же самое. Если он увидит, откуда я выбралась, он вообще никогда не отдаст мне сына.
— Не скажу.
— Хм…
Прищуривает взгляд и смотрит мне в глаза.
— О, значит, ты хочешь продолжения вчерашней ночи? Я знал, что тебе понравилось. Только в этот раз всё не закончится так быстро.
Так вот, про какой способ он говорил.
— Не льсти себе. Мне было неприятно.
— Наверно, поэтому ты так кричала.
Что? Я даже вижу улыбку на его губах. Сегодня точно будет снежная буря. Улыбка Кирилла — это что-то настолько редкое, что я даже не помню, когда это было в последний раз.
— Я всё равно не скажу.
Улыбка исчезает, зато в глазах появляется злость. Хватает мою руку и тянет на себя, мне приходится наклониться к нему, и наши лица оказываются в полуметре друг от друга.
— Ты думаешь, я шучу. Зря. Я всегда добиваюсь чего хочу. И в отличие от тебя я могу сказать, что мне нравится на самом деле, а что нет. Заниматься сексом с тобой, мне понравилось. И я тебе обещаю, это был не последний раз. У меня сейчас появилась куча аргументов, чтобы отнести тебя в номер и бесконечно долго трахать тебя, пока ты не признаешься.
Пытаюсь выдрать руку, но он так крепко держит, что мне становится больно. В носу щиплет. Ещё не хватало сейчас разрыдаться перед ним.
— Господи. Как же я тебя ненавижу! — бросаю ему в лицо. — За твоё хамство, за грубость, и бессердечность. Ты настоящий садист. Тебе мало того, что ты мучаешь меня столько лет, теперь ты придумал забаву поинтереснее. Хочешь издеваться надо мной дальше, да?
— Знаешь, Лена. Ты, кажется, забываешься. Ты сама продалась мне. Ещё тогда шесть лет назад. Ты хотела замуж, хотела хорошей жизни? Ты её получила. Я закрывал глаза на все твои похождения и любовников. Ты неблагодарная шалава, а строишь из себя недотрогу. Другая бы на твоём месте ноги бы мне целовала, а ты ещё и недовольна.
Его слова словно выстрел в тишине. Я совсем не ожидала, что он думает о себе как о благодетеле.
— Я продалась? Когда это я продалась? Ты пристал ко мне в тот вечер. У меня было день рождения. Мне исполнилось восемнадцать. А ты увёз меня из клуба и лишил девственности. Я могла подать на тебя в полицию, но была слишком неопытна в таких делах. Ты не спас меня. Нет, Кирилл. Ты изнасиловал меня, а потом также насильно заставил выйти за тебя замуж.
— Ого! Вот это ты навыдумывала. Целая сказка получилась. Они у тебя, кстати, прекрасно получаются. Вот только ты забыла упомянуть про деньги. За ночь с тобой я заплатил. Уж очень Ксюша расхваливала тебя.
Мир будто перестаёт существовать. Все голоса и шумы тонут в пустоте. А в мозгу бьётся только одна мысль.
«Ксюша продала меня? Ксюша продала меня!»
Нет, это не может быть правдой. Не может. Ведь так нельзя. Продавать людей без их согласия. Я ведь не вещь и не растение и даже не животное. Я человек. У меня есть права и желания. Право на свободу. Но…как так? Как я оказалась в этом безумии? Остановите мир, я сойду. Господи, неужели мне мало досталось и даже тот человек, которому я верила, оказался предателем? Ксюша цинично продала меня и мою девственность, а я все шесть лет это всё расхлёбываю, не догадываясь, почему он так груб со мной. Теперь всё сходится. И стремительный отъезд Ксюши за границу. И отношение Кирилла ко мне. Он ведь думает, что я продажная. А я ведь ничего не знала.
— Лена.
Голос Кирилла доносится откуда-то издалека. Он трясёт меня за плечо. Постепенно мир возвращается. Лёгкие жжёт огнём от недостатка кислорода, я делаю глубокий вдох и шумно выдыхаю.
Глава 14
— Я не просила себя продавать, — первые слова, которые я могу произнести, после шока.
Кирилл сидит передо мной на карточках и растирает мои руки.
— Ясно.
Ясно? Это всё, что он может ответить? Даже не смотрит на меня. Ну конечно, ему же привычнее думать обо мне плохо. Пытаюсь выдернуть руки, но он не отпускает.
— И где сейчас твоя подруга? — голос жёсткий, сухой.
— Она на гастроли уехала. После этого я её больше не видела.
— Ещё бы деньги получила и решила свалить.
— И много ты ей заплатил?
— А ты типа не знаешь?
— Нет.
— Полляма.
— Пятьсот тысяч?
У меня опять глаза чуть на лоб не лезут. Шесть лет назад это была немаленькая сумма, да и сейчас тоже.
— Охренеть! Но зачем? Я не понимаю.
— Чего именно?
Он отпускает мои руки и садится напротив.
От его ответов ещё больше вопросов. Он смотрит на меня с каменным лицом. Знать бы его мысли. Я всегда мечтала обладать такой способностью, как стало бы легче жить, если просто суметь прочитать то, о чём он думает.
— Не понимаю, зачем она предала меня. Хотя нет, это я понимаю. Всё ради денег. Да? Тогда не понимаю, зачем ты покупал меня? У тебя же женщин, скорее всего, штук сто, на любой вкус. Я то тебе зачем понадобилась?
— Потому что она сказала, что ты девственница.
— Ты так говоришь, будто тебя обманули?
— А разве нет?
— Откуда тебе знать? Ты же был пьяный в стельку. Грубый, омерзительный. Фу!
— Зачем тогда согласилась?
— А ты меня спрашивал? Ты же как животное вцепился в меня, в машину затолкал, а потом изнасиловал. Ты мне сделал больно!
— Не заливай. Не насиловал я тебя. Сама в койку прыгнула.
— Я ничего не знала о вашем договоре с Ксюшей. У меня был день рождения. Она предложила отпраздновать в баре, где работала. Мол я вас проведу бесплатно, посидите, выпьете, с парнями познакомитесь. Откуда мне было знать, что она меня продаст?
— Посидите, выпьете, — передразнил он меня. — А ещё говоришь, что девственница. Многих так обработали? Какой я у вас по счёту был?
— Ты совсем дурак или прикидываешься? Я тебе русским языком говорю, что это был мой день рождения. Восемнадцать мне исполнилось. Не ходила я никуда. Работала до одури везде, где приходилось. И посудомойкой, и уборщицей. В универ поступить мечтала. Не знала я про замыслы Ксюши ничего. Не знала! — я уже ору на всё кафе. Меня бесит его тупость и упрямство.
— То есть ты хочешь сказать, что и денег даже не видела? — судя по сарказму в его голосе, он мне не верит.
