- Почудилось… Точно почудилось. - Стах тряхнул головой и нервно хихикнул. - Что это с ним сегодня? Нет, все-таки ксендз прав – нужно меньше пить…
Он огляделся. Местность была очень живописной, словно сошла с полотен старинных мастеров. Водяную мельницу построили еще до революции, когда речка была полноводной. Ныне она обмелела, а здание мельницы, сложенное из красного кирпича, сильно обветшало и потеряло крышу, но в развалины не превратилось – больно уж хорошие мастера его делали.
Старые люди говорили, что при строительстве каменщики добавляли в раствор куриные яйца и какой-то серый порошок, поэтому здание не смогло разрушить даже прямое попадание авиабомбы во время Отечественной войны. К мельнице жители поселка наведывались редко. Она издавна пользовалась дурной славой. Ее первый хозяин повесился, его сын-наследник пропал без вести, а старый прасол[10], перекупивший мельницу у несчастной вдовы, зарезал свою молодую жену, изменившую ему с заезжим офицером.
Во время гражданской войны белые расстреливали возле мельницы комиссаров и чекистов, затем уже красные пускали здесь на распил разных буржуев, интеллигентов и контру, а когда установилась советская власть, неподалеку от этого места находился концентрационный лагерь, в котором собирали для отправки в Сибирь тех, кто не хотел вступать в колхозы.
В общем, местечко было еще то. А если учесть, что и во времена развитого социализма в районе мельницы случались разные неприятности и даже смертоубийства, тогда станет понятным, почему у Стаха похолодело внутри, и он невольно сунул руку в карман, где лежал нож.
– Нож – плохая защита от страха, который поселился в твоем сердце.
Голос прозвучал ниоткуда. Казалось, что звуки доносились с небес, но когда Коповский резким движением вскинул голову, чтобы посмотреть вверх, рядом послышался смех, напомнивший ему фильм о Фантомасе, которого играл знаменитый французский актер Жан Маре. Стах в бешенстве крутанулся на каблуках, чтобы разобраться с «шутником» по полной программе, но тут же стушевался. Мало того – он невольно сделал шаг назад и на какое-то время онемел. Перед ним стоял Черный Человек – пугало его детства. Бабка рассказывала о нем так часто, что Стаху он казался не вымышленным, а живым, во плоти.
Став взрослым, Стах понял, что россказни бабки – это всего лишь метод воспитания. Родители не любили, когда их отпрыск задерживался на улице допоздна – то есть, до полуночи – и строго за это наказывали. Однако ни отцовский ремень, ни материнские розги не шли ни в какое сравнение с эффективностью сказочных историй, которые бабка нашептывала внуку на ухо, когда он ложился спать.
По ее словам, Черный Человек появлялся, едва начинало темнеть, и уводил детей и взрослых к старой мельнице, после чего их больше никто не видел. Наверное, он обладал гипнозом, потому что люди шли за ним, как зомби, – безвольные и безгласные. Но самое интересное заключалось в том, что жители поселка и впрямь иногда пропадали. Мало того, находили следы, которые указывали на то, что исчезнувшие люди посещали мельницу в тот день, когда их не стало.
Высокий худой мужчина, который стоял перед Коповским, был очень похож на Черного Человека, о котором говорила бабка. Неподвижные глаза, хищный ястребиный нос, аскетическое лицо, похожее на череп, обтянутый кожей, магнетический взгляд…
Но одет он был не в черный, а серый плащ; на его ногах были не сапоги с высокими голенищами, а обыкновенные остроносые туфли, писк последней моды; а вот на голове красовался большой берет, украшенный фазаньим пером и какой-то эмблемой, выполненной из серебра с чернью, – ну точь-в-точь такой, как описывала в своих россказнях старуха Живалкова.
– Святой отец не ошибся, – тем временем продолжал говорить незнакомец. – Вы именно тот человек, которого я искал.
– Кто… вы? – наконец выдавил из себя Стах.
У него внезапно пересохло в горле, а язык стал неповоротливым и шершавым. Казалось, что глаза незнакомца прожигали ему грудь и высасывали из тайников души самое сокровенное. Откуда он узнал про нож в кармане?
– Я тот, кого вы ждете.
– А… Ну да…
Коповский вытолкнул воздушный комок, который застрял в горле, и немного приободрился.
– И что пану от меня нужно? – спросил он намеренно грубо, чтобы скрыть растерянность.
– Немного. Всего лишь добросовестное служение церкви и святому престолу.
– Так вы святоша…
Стах криво ухмыльнулся, почувствовав облегчение, – он, грешным делом, подумал, что перед ним сам нечистый.
– Что ж, подвиги во имя веры для меня не в новинку, – сказал он цинично. – Давайте адрес.
– Какой адрес?
Кажется, незнакомец удивился.
– Ну, того человека, которому нужно ребра пересчитать, чтобы он уверовал.
Когда неофиты упрямились и не шли под крыло католической церкви, Рудзевич прятал сладкий пряник в рукав сутаны и доставал кнут. На таких упрямцев неожиданно сваливалась масса неприятностей: у одного кто-то ночью выкопал картошку на огороде и обнес сад; у второго неожиданно сдохла кормилица-коза; у третьего сгорел хлев с пернатой живностью; четвертый не мог брать из своего колодца воду, потому что в ней плавал мазут; а самого непонятливого поздним вечером какие-то башибузуки избили до бессознательного состояния и забрали последние копейки. В общем, было от чего расстроиться и попросить помощи у всевышнего. И тут появлялся, словно добрый ангел, ксендз Рудзевич. Он медоточивым голосом внушал обиженному людьми и судьбой, как хорошо живется тем, кого приняла в свои объятия католическая церковь.
Вылечив словесами душу, а принесенными лекарствами – если это было нужно – тело (познания в медицине для миссионеров были обязательны), ксендз не забывал и про материальную сторону дела. Нет, он не лез в собственный карман, чтобы достать оттуда деньги. Рудзевич объявлял общий сбор прихожан и пускал шапку по кругу. Конечно, это была демонстративная акция. Но она убеждала обращенных в веру с куда большим эффектом, нежели истории из жития святых и сказочки о райских кущах.
Глядя на всю эту комедию со стороны, Стах, главных виновник несчастий неофита, только посмеивался, в очередной раз убеждаясь, что люди по своей природе глупы и наивны.
– На этот раз ваше задание будет несколько иным…
Незнакомец глядел на Коповского, не мигая – как змея.
– Подберите команду их двух-трех человек. Это должны быть надежные, не болтливые и крепкие парни примерно вашего возраста.
– Команда есть. Но за так работать никто не будет, – прямо сказал Стах. – Нужен аванс.
– А почему вы не спрашиваете, что предстоит сделать?
– Какая разница… – Коповский пожал плечами. – Все дело в бабках.
– Что такое бабки?
«Э, да он иностранец!» – наконец сообразил Стах. – Неужели шпион? Ему только этого для полного счастья мне и не хватало…
– Бабки, бабло, филки, грины, пенёндзы… – это деньги, пан. И чем их больше, тем лучше мои парни работают.
Посмотрим, сколько он заплатит, подумал Стах. Если копейки, как Рудзевич, то разойдемся, словно в море корабли. Пусть на этого заграничного гаврика укалывает трактор; он железный и в кутузку его не запрут.
«Родину по дешевке не продам!» – твердо решил Коповский.
– Деньги будут, – пообещал иностранец.
– Как только они у вас появятся, сообщите об этом Рудзевичу, – нагло ухмыльнулся Стах. – Он знает, где меня найти. Я ведь сказал, что без аванса дело не пойдет.
– Пан Стах, я бы на вашем месте вел себя скромнее…
В низком глуховатом голосе иностранца явственно прозвучала угроза. В глубине его глаз появились опасные оранжевые искорки. От него волнами исходила неведомая сила, подавляющая волю.
«Убьет, сука, и не почешется…» – мелькнула мысль в голове Коповского. Он почувствовал, как между лопаток загулял холодок.
Но сдаваться Стах не хотел.
– Что за намеки!? – спросил он, хищно прищурившись.
– Вопрос правомерен – между нами не должно быть никаких неясностей и недомолвок, – ответил ему иностранец. – Хотя бы потому, что мы братья по вере и будем делать одно дело. Учтите – я не хотел это говорить, но вы меня вынудили…
«Чертовы болтуны! – с тоской подумал Копровский. – Рудзевича хлебом не корми, дай ему язык почесать. И этот туда же…»
– Четыре года назад вы ездили в большой город и там нечаянно покалечили человека… – Иностранец глядел на Стаха, как на неразумное дитя. – Это случилось нечаянно, во время драки…
«Откуда он знает!?» – Коповский остекленел. Такого поворота молодой человек совсем не ожидал. Он мог поклясться, что об этом случае не говорил даже ксендзу на исповеди.
– И все бы хорошо, чего в жизни не бывает, да вот только тот человек – родственник одного богатого бизнесмена, который поклялся из-под земли достать обидчика своего двоюродного брата, прикованного к постели по вашей вине на всю оставшуюся жизнь. Кстати, по национальности они чеченцы…
