И я нашла себя. В лучшем смысле этого слова.
Я проигнорировала все пригласительные письма в местные колледжи, куда также приняли Нолана, и тайно поступила в кулинарную школу. Когда я получила письмо о поступлении на кулинарную специальность в Институт искусств Роли в Дареме, я впервые заплакала от радости.
Это была не только самая лучшая программа в Северной Каролине, но благодаря этому я уехала далеко из Гамильтона и той жизни, которую я была готова принять.
Я держала всё в тайне до самого окончания школы, но когда я рассказала Нолану и своей семье об изменении в своих планах, я обставила это так, как будто Институт искусств — это только временное отклонение от основного плана. А не изменение всей траектории моего будущего.
В тот момент я и сама в это верила. Я не планировала уходить от Нолана. Я не собиралась отказываться от наших планов на будущее. И когда об этом зашла речь, я не смогла согласиться на техникум. Я не могла переварить идею о том, что придётся оставаться здесь даже ненадолго, хотя мы с ним уже копили деньги на квартиру.
Кулинарная школа не была продуманным решением, она была скорее решением, принятым в дикой панике и в последний момент, в попытке спасти мою душу. Сейчас это звучит драматично, но этот город сломил мой дух. Я не могла там дышать. Это была не я. И я знала, что если я останусь, я никогда не буду счастлива.
Мои родители, конечно, были в ярости. Я не понимала, что мне делать с кулинарной степенью в Гамильтоне. Даже сейчас они всё ещё ждали, когда я приду в чувства и вернусь домой. Каждый раз, когда я им звонила, они пытались увлечь меня местными новостями и напоминанием о том, что Нолан всё ещё не остепенился.
Я мягко напоминала им, что нашла работу мечты и всё ещё могла платить за квартиру, но потом я звонила им в следующее воскресенье, и танцы с бубном продолжались. Мы годами не могли закончить разговор на приятной ноте.
В основном это была мама. Она обвиняла меня в том, что я разрушила её жизнь, что отпустила Нолана, что, как они и предполагали, испортила всё. Мой папа был расстроен, что не мог видеть меня, когда хотел. Но он не пытался эмоционально шантажировать меня, чтобы вернуть домой.
А ещё был Нолан.
Несмотря на то, что мы были молоды, наша любовь была настоящей. Мы оставались вместе дольше, чем следовало. Я провела семь лет своей жизни, держась за то, что никто из нас не мог отпустить. Мы всё время ругались. Он обещал переехать за мной в Дарем. Я верила ему. Наше самоуничтожение было неизбежно.
Сначала он приезжал на выходных, и мы искали квартиру, которая бы понравилась обоим, и гуглили вакансии, которые бы его устроили. Годы шли, он перестал приезжать часто, а я перестала что-то ожидать от него. В конце концов, наши отношения потеряли всякий смысл. Мы хотели от жизни разных вещей. Мы выросли и сталь людьми, которые не имели ничего общего. Мы говорили, что всё ещё любим друг друга, но если это и была любовь, то она была эгоистичной и корыстной. Никто из нас не хотел идти на компромисс. Никто из нас не хотел меняться по-настоящему — сколько бы пустых обещаний мы ни давали друг другу.
Семь лет. Семь лет с человеком, который не смог довести до конца ни одно из своих обещаний. Всё это время, начиная с того момента когда мне было семнадцать и до моих двадцати четырёх лет, что было три года назад, когда я наконец отпустила его, у него всегда находились причины из-за которых он не мог перевестись в другой колледж, бросить свою работу в школе или переехать ко мне. Семь лет звонков, наполненных неудобными паузами, и выходные полные разочарований, когда он отменял наши планы. Семь лет скитаний туда-сюда в попытке сохранить отношения на расстоянии между двумя людьми, которые совсем не хотели стараться.
Он даже сделал мне предложение. Сразу, после того как он окончил обучение с дипломом учителя и получил место в Высшей школе Гамильтона, он появился на моём пороге с чёрной квадратной коробочкой и маленьким бриллиантом.
— Я люблю тебя, Кайа, — сказал он и пообещал. — Я хочу сделать всё правильно.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Моё бедное, разочарованное и отвергнутое сердце воспарило. Наконец-то у нас должна была начаться жизнь, о которой мы мечтали так долго. Я наконец-то собиралась оставить Гамильтон и обосноваться в Дареме. Я наконец-то собиралась проводить всё своё время с человеком, которого любила.
Только его планы поменялись. Он перестроил наше будущее, но сообщил мне об этом только тогда, когда я согласилась выйти за него замуж. К тому моменту он решил, что не хочет переезжать в Дарем. Он купил небольшой дом на окраине города, и ему нравилась его новая работа.
Я знала, что никогда не смогу вернуться. И не имело значения, что он обещал мне яркую жизнь. В этом городе не было ничего для меня. И даже теперь я не была готова отпустить его. Я наивно полагала, что если он действительно любит меня, я могу изменить его решение. И он бы понял в итоге, что я стою того, чтобы переехать.
После помолвки время тянулось, и мы всё никак не могли назначить дату свадьбы, так как ни у одного из нас не было мотивации жениться. Я довольно долго шла к осознанию того, что наши отношения закончились. В итоге я поняла, что закончились они уже очень давно.
Это убило меня. Я посвятила годы своей жизни этому мужчине. Я искренне верила в то, что проведу всю оставшуюся жизнь с ним. И я знала, что он чувствовал то же самое по отношению ко мне. Осознание того, что всё это было зря, нанесло непоправимый ущерб моему сердцу, нарастив на него новые слои паранойи и скепсиса, и это меня пугало. Отсутствие у него мотивации воспринималось мной как отказ от меня в худшем смысле слова. Почему ему было меня не достаточно? Почему он предпочёл мне комфортную жизнь в этом богом забытом городе?
К концу наших отношений я чувствовала себя сломанной и опустошённой. Я знала, что в этом виноват не один Нолан. Я тоже не хотела меняться. Я не хотела переезжать. Но понимание этого не спасло меня от уязвимости, которая точно злой ниндзя прокралась мне в сердце и поселилась там. Я была не той девушкой, ради которой переезжали мужчины. Я была не той женщиной, с которой мужчины хотели провести всю жизнь. Я была безопасной, удобной и временной.
Я рассталась с ним на Рождество, когда была дома и гостила у родителей. Всё прошло спокойно. Он сказал, что уже ожидал этого, но не хотел первым причинять мне боль.
Под Новый год он пошёл на вечеринку с нашими школьными друзьями и замутил с Делани Купер, которая была в школе чирлидером и стала королевой выпускного бала. Я узнала об этом из социальных сетей, и вокруг моего сердца тут же вырос забор из колючей проволоки под напряжением.
Из всех девушек он выбрал её? И именно на этой вечеринке?
Я всё ещё надеялась, что он приедет за мной, переедет в Дарем и докажет, что я стою того, чтобы за меня бороться. Через много лет я всё ещё хотела, чтобы он очнулся, забыл обо всех своих случайных связях и всех этих девушках и понял, что я была лучше... что то, что мы имели, было лучше бессмысленных пустых жизней, которые мы с ним проживали. Но он не приехал. Видимо, я того всё же не стоила. Увидев правду во всей красе, я поняла, что он, вероятно, никогда не любил меня. Ему просто нравилась идея меня в его жизни.
Он разбил мне сердце. И, может быть, я разбила его. Может, даже сломала его. Он время от времени писал мне, когда выпивал слишком много, и очередная девушка, которую он приводил домой, не могла помочь ему забыть, как сильно он ненавидел свою жизнь. Но это была не моя вина.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Я провела три года, размышляя над этим, и всё всегда возвращалось к этому токсичному городу. Он мог уехать. У него была преподавательская степень и опыт тренерского руководства футбольной командой. Ничего его там не держало. У него была там семья, но это всё-таки был не перелёт на Луну.
Иногда я тоже писала ему ночами. Когда выпивала слишком много. И когда чувство вины, боль в сердце и ностальгия по тому, что у нас было, угрожали съесть меня живьём. Я звонила ему и просила приехать.
