Так закончился кризис, который имел глубокое влияние на последующий ход революции. Хотя большевики в апрельских событиях не играли сколько-нибудь значительной роли, но этот кризис показал им, с какой легкостью рабочие и солдатские массы могут быть двинуты на улицу, как глубоко внедрено в массах чувство недоверия к буржуазии и с каким ослеплением правые буржуазные круги способны готовить почву для гражданской войны.
Но прежде всего апрельские события показали непрочность связи между правительством и Советом и, обусловив кризис первого Временного правительства, привели к созданию коалиционной власти.
2. Кризис Временного правительства
Во время апрельских манифестаций главная задача власти, задача восстановления порядка, была выполнена не Временным правительством, а Советом. И Совет смог выполнить эту задачу только благодаря принятым им чрезвычайным мерам, взяв в свои руки некоторые функции исполнительной власти.
В дни кризиса, когда энергичные выступления Исполнительного Комитета ставили преграду развитию уличных столкновений и их превращению в гражданскую войну, это вмешательство Совета в функции исполнительной власти не только не вызывало критики, но было встречено с удовлетворением общественным мнением страны и самим Временным правительством. Но как только конфликт был ликвидирован, вопрос об укреплении власти стал перед общественным мнением с большей, чем когда бы то ни было раньше, остротой.
Еще до апрельских дней общественное мнение с тревогой следило за множившимися случаями эксцессов и анархических выступлений, которые давали себя знать в огромной, взбудораженной революцией стране. Во всех таких случаях, – был ли это захват анархистами какой-либо типографии, или неповиновение приказу со стороны той или другой воинской части, или решение какого-нибудь уездного комитета объявить себя самостоятельной революционной властью, – правительство пользовалось посредничеством Совета, чтобы моральным давлением авторитетной демократической организации восстановлять порядок. Но если до апрельских дней общественное мнение более или менее спокойно мирилось с таким положением, видя в действиях правительства нежелание прибегать к мерам принуждения без особой на то необходимости, то теперь, после наглядного обнаружения в дни кризиса бессилия власти, каждое проявление анархии вызывало особенно тревожную реакцию. Создание авторитетного правительства стало требованием всех политических течений.
Демократическая часть общественного мнения искала пути укрепления власти в ее большем сближении с демократическими организациями, в полной согласованности ее внутренней и внешней политики со стремлениями революционной демократии. При этом значительная часть этого демократического общественного мнения все с большей настойчивостью стала требовать от Исполнительного Комитета прямого участия в правительстве.
Особенно сильно давала себя знать эта тенденция в военных организациях. 23 апреля в Таврическом дворце состоялась собрание представителей полковых и батальонных комитетов Петроградского гарнизона для обсуждения вопроса об отношении к Временному правительству. Выступавший на этом собрании от имени Исполнительного Комитета Богданов сделал сообщение о ликвидации конфликта и о решении Исполнительного Комитета восстановить прежние взаимоотношения с Временным правительством. Но, несмотря на весь авторитет, каким пользовался в глазах этого собрания Исполнительный Комитет, большинство ораторов высказалось за желательность замены прежней политики политикой прямого участия в правительстве. И собрание приняло резолюцию, выражавшую пожелание, «чтобы Исполнительный Комитет в ближайшем же будущем поставил на обсуждение собраний солдат и рабочих вопрос о необходимости урегулировать отношения между Временным правительством и демократией и высказал свое мнение по вопросу об образовании коалиционного министерства».
Эта резолюция отражала настроение очень широких кругов демократии. Со всех концов страны и с фронта, от армейских организаций и от крестьянских Советов и комитетов стали стекаться в Исполнительный Комитет телеграммы и письма, выражавшие пожелание об образовании коалиционного правительства. Некоторые из фронтовых и крестьянских организаций присылали даже специальные делегации для сообщения Исполнительному Комитету этого их пожелания. Эта кампания находила сочувственный отклик в самом Исполнительном Комитете не только у трудовиков и народных социалистов, бывших и раньше сторонниками коалиции, но и у социалистов-революционеров.
С другой стороны, такие же требования об образовании коалиционного правительства направлялись по адресу Временного правительства из левых буржуазных кругов, от представителей местных самоуправлений, либеральной интеллигенции, чиновничества и офицерства.
Раз в эти дни меня остановил в кулуарах Таврического дворца обер-прокурор Св. синода В. Н. Львов. Он благодушно улыбался и казался очень довольным поворотом общественных настроений. С самого начала революции, сказал он мне, я был сторонником вхождения в правительство советских представителей. Вы этому до сих пор противились, но откладывать больше этого дела нельзя. Без советской демократии управлять Россией невозможно. Это теперь понимают все. Вчера к нам в Мариинский дворец приходили молодые офицеры из штаба Петроградского округа. Они нам говорили, чтобы мы пошли на все, лишь бы Советы помогли нам поддержать дисциплину в армии и в тылу. Они не хотят Гучкова, не хотят Милюкова, хотят правительства, к которому было бы полное доверие. Так и мы настроены в правительстве. Приходите с вашей программой, она разумна, мы ее принимаем. Но будьте с нами в правительстве.
Львов долго говорил в этом тоне, и из слов его становилось очевидным, что Милюков и Гучков, противившиеся сближению с Советом, были в правительстве совершенно изолированы. Слушая его, я вспоминал отзыв о нем кн. Львова. В. Н. Львов не ломает себе головы над программными вопросами, сказал о нем как-то кн. Львов в беседе со мной и Скобелевым, улыбаясь одними глазами, но он полезен в правительстве. Это самый общительный человек с самыми разнообразными связями. Он всегда верно чувствует, куда склоняется общественное мнение.
В. Н. Львов, действительно, как барометр, отражал настроение среднего обывателя.
Но совершенно иные настроения давали себя знать в эти дни в правом секторе русской общественности.
Тревога, вызванная апрельскими событиями, послужила для правых кругов буржуазии отправным пунктом для решительного политического наступления против Совета. Впервые с начала революции эти крути нашли момент подходящим, чтобы повести открытую, широко организованную кампанию, имевшую целью вызвать разрыв между правительством и Советом. Недовольные не только бессилием правительства, но и всем направлением внутренней и внешней политики, принятой им по соглашению с Советом, они под видом борьбы с «двоевластием» требовали устранения Совета от всякого политического контроля Временного правительства. Все расстройство государственной жизни, явившееся следствием опустошительной войны и развала старой власти, они приписывали влиянию советской демократии, точно так же, как этому влиянию они приписывали и всеобщую жажду мира в народных массах, на фронте и в тылу. В противовес политике соглашения с Советами это течение, во главе которого стал Комитет Государственной думы, выдвигало как средство укрепления власти принятие правительством программы правой буржуазии с ее боевым лозунгом «войны до победного конца».
В соответствии с этими настроениями видный кадет проф. Кокошкин представил правительству проект Обращения к стране, в котором правительство должно было ответственность за кризис возложить на Советы и искать общественной поддержки: в деле управления страной в кругах, не связанных с советской демократией.
Это предложение встретило решительный отпор со стороны большинства министров. Не только Керенский, Некрасов и Терещенко, представлявшие левое крыло Временного правительства, но и кн. Львов, поддержанный Коноваловым, В. Н. Львовым и Годневым, отказались от разрыва с советской демократией. Некрасов, который знакомил меня с создавшимся в правительстве положением, говорил, что даже близкие Милюкову кадетские министры Мануилов и Шингарев отказались поддержать ту редакцию обращения к стране, которая означала разрыв с рожденными революцией демократическими организациями.
Назревавший в этих условиях правительственный кризис был официально открыт опубликованным 26 апреля «Обращением Временного правительства к стране», которое возвещало, что Временное правительство решило искать разрешения кризиса в согласии с демократическим общественным мнением, путем привлечения в состав правительства представителей Совета.
