— Ах нет! Я не могу вернуться в Англию!
— Почему? Вы скрываетесь от закона?
— Боже мой, нет, конечно. Я покинула Англию, потому что там у меня нет никаких перспектив.
Эванджелина снова ощутила унижение, которое испытывала, когда ее отчим кричал, что такая невзрачная женщина, как она, никогда не найдет другого джентльмена, который захочет жениться на ней. Она, по его словам, ужасная дура, если отвергла Харли, и не важно, что именно он сделал. А ее мать, как всегда, сидела молча, она никогда не возражала своему супругу.
— Никаких перспектив… для чего?
— Для замужества. Точнее говоря — для всего. Мои родители рассердились на меня, когда я расторгла помолвку с Харли. Он не был такой уж хорошей партией, но он брал на себя заботу обо мне, понимаете?
В глубине темных глаз вспыхнули искры.
— И они позволили вам отправиться в путь с этим вашим сводным братом в качестве защитника?
— Да.
Он взял ее за подбородок и заглянул ей в лицо:
— Думаете, я вам поверю? Да ведь в английских семьях дочерей охраняют, как золото. А вас так просто отпустили?
Эванджелина почувствовала, как слезы подступили к ее глазам.
— Они были рады отделаться от меня.
Капитан долго смотрел на нее, потом сказал:
— Вы очень хорошая.
— П… простите…
Ухватившись за канат над ее головой, капитан склонился над ней, и ее тотчас окутало тепло его тела.
— Вы такая невинная и очаровательная… Эти ваши очки и ваша внешность… они просто околдовывают. Скольких еще мужчин вы поймали в свою ловушку?
Перила врезались ей в спину.
— Я не понимаю, о чем вы говорите.
Сердце Остина бешено колотилось, в глазах же горело темное пламя.
— Вы знаете, почему я запер вас в каюте? Там вы никого не сможете заставить своим ласковым взором и сладким голосом есть из ваших рук. Вы — на моем судне, поэтому обязаны подчиняться мне, только мне. Я ясно выразился?
— Совершенно, — кивнула Эванджелина.
Близость этого человека ужасно ее смущала, а от его прикосновений ей становилось жарко. Но она не могла допустить, чтобы капитан заметил, как он на нее действует. Ей следовало быть начеку. Ее жизнь находилась в его руках, и, как она уже убедилась, он не побоится применить силу.
— Возможно, теперь мой черед высказаться, капитан. Это правда, я должна поступать так, как вы велите — вы ведь капитан, в конце концов. Но мне это не нравится, понятно?
— Мне наплевать, нравится это вам или нет. Главное — чтобы вы выполняли мои приказания.
Она неловко отдала ему честь:
— Слушаюсь, сэр.
Он долго смотрел на нее и молчал. Наконец пробормотал:
— Будьте вы прокляты.
Потом вдруг обнял ее и, наклонившись, прижался губами к ее губам.
Глава 5
Его поцелуй был жарким и страстным. Эванджелина ухватилась за перила у себя за спиной, и шершавое дерево царапало ее ладони. А капитан все крепче прижимал ее к своей твердой груди. Холодный морской ветер дул ей в спину, но тепло мужского тела согревало, и сердце Эванджелины билось все быстрее.
От капитана пахло ветром, морем… и мужчиной. А его поцелуй… О, ей казалось, что она прямо-таки тонула в нем. И в конце концов она ответила на поцелуй, вернее — легонько прикусила его губу.
Остин глухо застонал, потом медленно отстранился от нее.
— Сирена, ты сделала мне больно.
Его рука лежала на ее спине, и даже сквозь жесткий корсет из китового уса она ощущала жгучее прикосновение его руки.
— Я не хотела сделать вам больно, — прошептала девушка.
— А я хочу… — Остин помолчал. — Я хочу, чтобы ты обнимала меня, пока я тебя целую.
Она кивнула, и Остин снова наклонился к ней. Губы их слились в поцелуе, и она робко обняла его.
— Да, — шепнул он. — Это то, чего я хочу.
Сквозь грубую шерсть бушлата она ощущала тепло его тела. Прежде она никогда не обнимала мужчину. А капитан Блэкуэлл… Он был такой большой, такой сильный… Он целовал ее, крепко прижимая к себе, но она чувствовала, что он сдерживал свою силу, не давал себе воли.
Но каким он может стать, если перестанет сдерживаться?
Сверху раздался пронзительный крик. Эванджелина вздрогнула и опустила руки.
Остин тотчас отодвинул ее от себя — теперь он снова был хладнокровным капитаном.
Наблюдатель на смотровой площадке вновь закричал:
— Паруса за кормой!
Из тени возник лейтенант Осборн. Свет фонаря отражался в стекле его подзорной трубы.
— Мы обнаружили корабль, сэр. Английский фрегат. Все пушки наготове.
— Как далеко?
— На горизонте, сэр. Мы его не заметили бы, не свети луна так ярко.
Остин выхватил у Осборна подзорную трубу и зашагал прочь. Лейтенант последовал за ним.
— Сьюард! — рявкнул капитан. — Отведи ее вниз! Сьюард перевел взгляд с Эванджелины на капитана, и на его юношеском лице появилось выражение озабоченности.
— Извините, мисс, — сказал он девушке, — вам придется спуститься вниз. Немедленно.
Эванджелина вздрогнула; ей вдруг стало очень холодно при виде капитана Блэкуэлла, поднимающегося на капитанский мостик. Жар его губ все еще жег ее, но она чувствовала: что-то меняется.
А Сьюард терпеливо ждал. Наконец Эванджелина заставила себя отвернуться и пойти следом за лейтенантом.
Когда они спустились вниз, он сказал:
— Я пытался уговорить его разрешить вам выйти наверх, но он не соглашался. Я опять оставлю задвижку приоткрытой, если хотите. Но я не отважусь делать это слишком часто.
— Верно, английский, — подтвердил Остин. В подзорную трубу он отчетливо видел судно.
В лунном свете отчетливо вырисовывались паруса фрегата и блестели орудия на двух палубах. Холодок пробежал по спине Остина. Фрегату незачем было идти с открытыми орудиями, если он не намеревался вступить в бой. Но на горизонте не было другого судна. Фрегат явно держал курс на «Аврору», и каждая его пушка таила в себе угрозу.
— Какие будут приказы, сэр? — спросил Осборн.
Остин опустил подзорную трубу.
— Мы продолжим свой путь и посмотрим… Мы сейчас слишком нагружены, и нам не удастся оторваться от фрегата.
— Вы думаете, они хотят захватить нас?
— У них нет на то причины. Мы торговое судно, идем же в нейтральных водах. А война уже закончена.
— Не для всех, — пробурчал Осборн.
Остин молча кивнул. У капитанов английских фрегатов была привычка рассматривать американские суда как свою добычу. Американские торговые суда они брали на абордаж, команду насильно подчиняли себе, а груз захватывали. Незаконно, конечно, и британская корона обещала за это репарации, однако на деле редко выполняла свои обещания.
