- Ладно, - мой собеседник уперся обеими руками в столешницу и встал, разминая плечи. - Значит, ничего не видела - ничего не слышала?.. Ну, хорошо. С тобой пока закончили.
Я, не дожидаясь просьбы, встала и покорно потрусила к двери. Опер размашистым шагом последовал за мной. Дверь рванул на себя резко и сильно и, высунув голову в коридор, гаркнул:
- Следующая девушка, заходите!..
С Алисой он разговаривал даже меньше, чем со мной. Вероятно, потому, что она так и не успела пообщаться с покойной. Бледную и перепуганную, мою соседку "выпустили" минут через пятнадцать. Точнее, это меня "запустили" обратно. Чему я несказанно обрадовалась, так как за то время, что слонялась по коридору чуть не дошла до состояния близкого к истерике.
Народу в холле и коридоре было непривычно много. По "боевой тревоге" срочно вызвали весь персонал: и двух медсестер, которые сегодня должны были быть в отгулах, и вторую повариху, и докторшу из нашего "ванного" салона, которая по расписания появлялась после двенадцати. На работе осталась и та самая толстая медсестра, прибежавшая на крик Виктории Павловны и вызвавшая милицию. По идее, после ночного дежурства ей уже полагалось отсыпаться дома...
Лица у всех были нервные, издерганные и злые. И я, бесцельно слоняющаяся от стены к стене в своем дурацком цветастом халате и вельветовых тапочках, вызывала у всех исключительно сильное раздражение. По мощи воздействия я могла бы сравниться, наверное, только с непрерывным оханьем невротика Лесникова, рвавшимся из-за двери третьей палаты. И если бы не разумные эгоистические возгласы типа: "Это мог быть я!.. Он мог убить меня!.. Он убил человека из одноместного номера!", изредка прорывающиеся сквозь поток стенаний, можно было бы подумать, что Галина Александровна Баранова была его близкой и любимой родственницей...
- Н-да-а.., - Алиса раскачивалась на стуле туда сюда и задумчиво пожевывала нижнюю губу. - Он мне сказал ещё минут сорок никуда не выходить. Потом всех соберут в холле и что-то скажут... Интересно, что они могут сказать?.. Может, профилакторий закроют? Людям-то тогда деньги отдадут или нет?
- Да люди, по-моему, отсюда безо всяких денег ломанутся, как только можно будет! - невесело отвечала я.
- Ну, не скажи!.. Я вот, например, ещё не уверена, что хочу отсюда смотаться. А о таких, как Виктория Павловна с мужем и говорить нечего. Они поди полгода с пенсии на путевки откладывали... Для них это, знаешь ли, серьезная потеря!
Я кивала и нервно прикусывала кончики ногтей. Неприятное, скользкое чувство вины лежало на моем сердце тяжелым камнем. В принципе, я намеренно скрыла от следствия факт, который мог оказаться важным. Оставалось успокаивать себя тем, что Алиса просто попала в трудную ситуацию - почти в такую же, как я сама несколько месяцев назад, и мой долг помочь ей выбраться из этой истории с минимальными потерями...
В холл нас позвали не через сорок минут, а больше чем через час. Пришли все оставшиеся пациенты и значительно более многочисленный персонал. Двое "ребят в штатском" слонялись возле пальм, увитых мишурой. Речь, похоже, опять собирался держать наш знакомый.
- Значит так, граждане, - сказал он голосом Глеба Жеглова, откашлявшись и поставив ноги на ширину плеч (Надо заметить, что плечи у него были довольно внушительные), - у нас есть для вас сообщение... Все вы знаете, что сегодня ночью в профилактории совершено убийство. Погибла одна из пациенток - Баранова Галина Александровна... Так же вам всем известно о пресловутом маньяке. О всяких там картошках, теперь вот виноград...
Я снова вспомнила спелую солнечную гроздь на этикетке, и мне сделалось нехорошо. Опер же, тем временем, продолжал:
- Главное, в этой ситуации не распространять панику... Чтобы не было всяких там домыслов, нарисую вам предположительную картину случившегося... Убийца, вероятно проник в корпус через железную дверь служебного входа, которая почему-то - совершенно непонятно почему - не запирается на ночь... Далее, он поднялся на лестничную клетку второго этажа, где есть, как вы знаете, две двери: одна - в терапевтическое отделение больницы, другая - в профилакторий... Маньяк-то он, конечно, маньяк, но не дурак! Поэтому сообразил, что в коридоре стационара на посту сидит дежурная медсестра, а в профилактории, где нет серьезно больных, дежурная медсестра, по всей видимости, спит... Хотя, возможно, он руководствовался совсем другими мотивами!
Последняя фраза опера, вроде бы, частично реабилитировала толстую медсестру, дежурившую у нас сегодня ночью, но она все равно стояла красная, как рак, и дышала прерывисто и тяжело.
- ...Далее, убийца либо зашел в первую же незапертую комнату, либо, как резонно предположил гражданин... э-э-э... Лесников! Да, Лесников! В первый одноместный номер на его пути...
Несчастный невротик одновременно побледнел и позеленел, но не забился в истерике и не упал в обморок, что меня, честно говоря, несказанно удивило.
- ...Задушил гражданку Баранову, оставил свой знак - на этот раз в виде грозди винограда и вышел тем же путем, каким и вошел... Так вот, к чему я вам это все рассказывал? Ничего сверхъестественного или мистического не произошло. Милиция ищет убийцу и постарается найти его в самое ближайшее время. Поэтому я убедительно прошу вас не пугать знакомых и родственников кошмарными и душераздирающими рассказами и не поднимать панику! Успокаивайтесь, приходите в норму и продолжайте ваше лечение. На входе теперь, естественно, будет дежурить охрана. Служебный вход начнет запираться на ключ... Ну, и потом, молния два раза в одно дерево не ударяет? Ведь так?
Он попытался улыбнуться располагающе и ободряюще - вышло, в лучшем случае, на "троечку". При виде этой улыбки один из "ребят в штатском", флегматично ощипывающий пальму, скривился, как от зубной боли.
- Вот и все, что я хотел вам сказать! - уверенно поставил финальную точку опер. - Нашей гостье из Москвы, конечно, очень не повезло. Но милиция сделает все возможное, и уже делает все для того, чтобы в кратчайшие сроки задержать убийцу.
- А кто же тут её родственник-то? - сочувственно подала голос Виктория Павловна. Она сидела в кресле, и её полное, опухшее лицо ещё хранило следы недавних слез. Муж-кореец стоял рядом и ритмично, почти автоматически гладил округлое женино плечо. - Вот горе семье-то!
Мой любимый опер, уже направившийся размашистым рейнджерским шагом к пальме, круто остановился и развернулся на каблуках.
- Насколько я помню, а помню я хорошо - разговора о родственниках не было, - заправив большие пальцы за ремень джинсов, он качнулся с носков на пятки. - Был разговор о каком-то близком знакомом, который занимает важную должность... Тут возникают два варианта. Либо вы и вон та девушка что-то не так поняли. Либо убитая просто "ездила по ушам"... Знаете, как у вас, у женщин, принято? "Завотделением - давняя приятельница моей бабушки, доктор - сосед троюродного брата по лестничной клетке, а санитар - ещё чей-то там внучатый племянник". Чем больше таких знакомств, тем выше, якобы, авторитет!.. В общем, пока нет никаких оснований предполагать, что кто-то из персонала профилактория состоял с Барановой Галиной Александровной в родственных или каких-либо других отношениях. Путевку она приобрела у московской компании-распространителя, базирующейся в районе станции метро "Дмитровской", за наличный расчет... Еще вопросы есть? Если нет, тогда всем до свидания!
"До свидания!" прозвучало не так, чтобы очень оптимистично, я бы, конечно, предпочла слово "прощайте". Но меня никто не спрашивал. Представители правоохранительных органов удалились. Тело Галины Александровны увезли ещё до того. Да, и везти-то, собственно, было недолго: городской морг тоже находился на территории больничного городка. И народ тут же ринулся к телефонам, коих было три: в холле, в бальнеологическом зале, и в кабинете Шайдюка.
Я терпеливо попыталась дождаться очереди внизу, но, в конце концов, смирилась со своей горькой участью и потащилась на второй этаж.
- Звоните! Можно, - буркнул Анатолий Львович, подвигая ко мне аппарат и обхватывая голову руками. Мои пальцы быстро набрали нужную последовательность кнопок, и после пары длинных гудков в трубке прорезался сонный голос Лехи:
- Алло! Да!
Это чудовище ещё спало! Оно смело дрыхнуть, счастливо сбагрив меня в профилакторий, в тот момент, когда я сходила с ума от разнообразных переживаний.
- Это я! У нас убийство, - мрачно сообщила я безо всяких экивоков. Зато самочувствие у меня отменное. Поэтому или приезжай сюда за мной, или объясняй, как добраться до вашего дома. Иначе я заблужусь.
- Как "убийство"? - вполне невинно поинтересовался Митрошкин, видимо, все ещё рассчитывая услышать остроумную шутку.
- Так убийство! Ночью задушили пациентку. Которая спала, между прочим, чуть ли не в соседней палате.
Анатолий Львович тихо и уныло заскулил, по-прежнему не отрывая рук от головы.
