Я опущу и подхожу к концу.
В Молосскую[56] пришла ты землю, где
Находится нагорная Додона
И Зевса Феспротийского престол.
Там шелестом чудесные дубы[57]
Тебе вещали прямо, без загадок,
Что Зевса славной будешь ты женой…
Не льстит тебе воспоминанье это?
Безумием ужаленная, прочь
Ты понеслась дорогою прибрежной
К широкому заливу Реи…[58] Вспять
Оттуда ты примчалась в бурном беге…
Тебе поведаю, что этот брег
Приморский наречется Ионийским[59]
В грядущем – в память о твоих скитаньях!..
Вот доказательство тебе, что видит
Мой ум побольше, чем открыто всем!
Об остальном и вам и ей скажу,
Вернувшись на стезю своих речей…
Есть град Каноб у самых устьев Нила
И на краю Египетской земли.
Там Зевс тебе вернет твой прежний разум,
Тебя коснувшись ласковой рукой.
Родишь ты сына черного, Эпафа[60],
И это имя будет соименно
Чудесному рождению его.
И будет он возделывать ту землю,
Которую поит широкий Нил…
А в пятом поколенье пятьдесят
Сестер[61] вернутся против воли в Аргос,
От родственного брака убегая
С двоюродными братьями. Они,
Как ястребы, что мчатся вслед голубок,
Безумные, за браком, их губящим,
Погонятся, но не допустит Зевс:
Пеласгова земля[62] их трупы примет,
Рукою жен зарезанных в ночи.
Все жены умертвят своих супругов,
В крови купая двулезвейный меч…
Пускай отмстит такая же Киприда[63]
Моим врагам!.. Но из невест одну[64]
Желанье очарует, и не сможет
Она убить того, с кем делит ложе,
И малодушной предпочтет прослыть,
Но не убийцей. От нее-то Аргос
Получит род прославленных царей…
О всем подробно в двух словах не скажешь…
И из ее потомства народится[65]
Отважный муж со знаменитым луком,
И он меня от мук освободит.
Так древняя мне предсказала мать,
Фемида-Титанида. Как все будет,
Об этом слишком долго говорить,
Да и тебе не вижу пользы в том.
ИО
О! О! О!
Опять эти приступы! Бешенство жжет,
И безумия жгучее жало меня
Палит без огня!
И от ужаса сердце стучит и стучит,
Сотрясая ударами гаснущий ум.
Все кружится, вертится в мутных глазах…
Я охвачена бешенством, брошена в бег…
Немеет язык, и тонут слова
В волнах безумного бреда.
ИО убегает.
Стасим III
ХОР
СТРОФА
Да, мудрым[66], да, мудрым был тот, кто,
Нас упредив,
Верную мысль в сердце берег,
А потом громогласно
Провозгласил:
«Здесь все обретешь,
В брак вступив с равной себе! Лучшего нет!»
Но хорошо ль, если ты, жалкий бедняк,
Тянешься к той, что, чванясь знатной родней,
Всех дивит роскошью нег?..
АНТИСТРОФА
О Мойры! Да ни одна из вас трех
Не лицезрит
Зевса со мной, в лоно его
От земли унесенной!..
Или чтоб был
Супругом мне тот,
Кто с небес в брачный лишь час в терем сойдет.
Я трепещу, видя тебя, Ио, что вдаль
Мчишься опять – безбрачна! – девством томясь,
Жертва мук злобной Геры!
ЭПОД
Но для меня лишь равный брак не страшен!
О, только бы любовь богов могучих
Неумолимыми очами
Не засматривалась на меня!
Боренье без победы, плен безвыходный!
И я не знала б, как мне жить… И делать что?..
И как бы я сумела избежать
Страстной мечты твоей, Зевс?
Эксод
ПРОМЕТЕЙ
Смирится Зевс, хотя он сердцем горд.
Он в брак вступить задумал, но жена
Лишит его небесного престола;
Тогда свершится Кроново проклятье,
Которым, с трона древнего упав,
Он угрожал… А как избегнуть бедствий,
Никто сказать не может из богов.
Я ж знаю – как. Так пусть сидит надменно,
Надеясь на небесные грома
И потрясая огненной стрелою.
Нет, не помогут молнии ему,
И он падет падением бесславным.
Такого он готовит сам себе
Борца непобедимого, который
Найдет огонь, разящий лучше молний,
И гром сильней громов небесных Зевса.
Он сломит Посейдоново копье[67] —
Трезубец, бич морей, трясущий землю.
И затрепещет Зевс и будет знать,
Что быть рабом – не то, что быть владыкой.
ХОР
Чего желаешь – Зевсу ты сулишь.
ПРОМЕТЕЙ
Чего хочу и что должно свершиться!
ХОР
Ужель над Зевсом будет новый царь?
ПРОМЕТЕЙ
Он муки понесет тяжеле этих.
ХОР
И это не боишься говорить?
ПРОМЕТЕЙ
Чего страшиться? Смерть не суждена мне[68].
ХОР
Он может муки худшие послать.
ПРОМЕТЕЙ
Пускай пошлет! Всего я ожидаю.
ХОР
Но мудры те, кто Адрастею[69] чтут.
ПРОМЕТЕЙ
Так покоряйся, льсти, молись владыке,
Меня же Зевс заботит меньше всех.
Пусть действует, пусть правит напоследок
Как хочет, – ведь теперь ему недолго
Повелевать богами на Олимпе…
Появляется ГЕРМЕС.
Но Зевсова посланца вижу я,
Слугу тирана нового. Конечно,
Он с новыми известьями пришел.
ГЕРМЕС
С тобой, хитрец, язвительный чрезмерно,
Я говорю, с виновным пред богами,
С тобой, огонь укравшим для людей.
Отец[70] велит, чтоб ты сказал о браке,
Который у него отнимет власть.
И говори яснее, без загадок,
Подробно все. Не заставляй меня,
О Прометей, к тебе являться дважды.
Ты видишь, Зевса нелегко смягчить.
ПРОМЕТЕЙ
О, как звучит напыщенно и гордо
Вся эта речь прислужника богов!
Вы думаете, новые цари,
Что вечно вам блаженствовать в твердынях?
Но разве я не видел, как с Олимпа
Упали два тирана?[71] И увижу,
Как третий, ныне правящий, падет
Падением позорнейшим и скорым.
Не думаешь ли ты, что трепещу
Я пред богами новыми? Нимало!
А ты спеши вернуться тем путем,
Каким пришел. Ответа не получишь!
ГЕРМЕС
Однако за такое дерзновенье
Уже несчастьем поплатился ты.
ПРОМЕТЕЙ
Уверен будь, что я б не променял
Моих скорбей на рабское служенье.
ГЕРМЕС
Так, видно, лучше быть слугой скалы[72],
Чем верным вестником отца-Зевеса?
ПРОМЕТЕЙ
Обидчиков отрадно обижать.
ГЕРМЕС
Ты, кажется, блаженствуешь и в бедах?
ПРОМЕТЕЙ
Блаженствую? Подобного блаженства
Моим врагам желаю – и тебе.
ГЕРМЕС
Ты и меня винишь в своих несчастьях?
ПРОМЕТЕЙ
Я ненавижу всех богов: они
Мне за добро мучением воздали.
ГЕРМЕС
Безумием, я вижу, болен ты.
ПРОМЕТЕЙ
Коль ненависть к врагам считать болезнью.
ГЕРМЕС
О, ты бы в счастье был невыносим!
ПРОМЕТЕЙ
Увы!
ГЕРМЕС
Не знает Зевс такого слова.
ПРОМЕТЕЙ
Всему научит время и его.
ГЕРМЕС
А ты еще уму не научился.
ПРОМЕТЕЙ
Не говорил бы я тогда с рабом.
ГЕРМЕС
Не скажешь то, что знать отец желает?
ПРОМЕТЕЙ
А надо бы! Он – благодетель мой.
ГЕРМЕС
Глумишься надо мной, как над ребенком!
ПРОМЕТЕЙ
А разве ты ребенка не глупей,
Коль думаешь, что я тебе отвечу?
Ни хитростью, ни казнью не заставит
Меня вовек поведать тайну Зевс,
Пока позорных уз не разрешит.
Так пусть же огненной разит стрелою,
Подземным громом пусть гремит, смешает
Все небо в белокрылую метель —
И все до основанья уничтожит:
Меня не сломит он, и не скажу я,
От чьей руки он потеряет власть.
ГЕРМЕС
Смотри, тебе упрямство не поможет.
ПРОМЕТЕЙ
Все это мной давно предрешено.
ГЕРМЕС
Решись, решись, безумец, стать разумным,
Страданьями наученный своими!
ПРОМЕТЕЙ
Напрасно докучаешь разговором:
Я, как волна морская, глух к тебе.
Не думай, что из страха перед Зевсом
Я стану бабой, буду умолять,
Как женщина, заламывая руки,
Чтоб тот, кого я ненавижу, снял
С меня оковы. Не бывать тому!
ГЕРМЕС
Я, кажется, напрасно говорил:
Такое сердце просьбами не тронуть.
Как юный конь, грызущий удила,
Уперся он и борется с вожжами.
Но слабы ухищрения твои:
Упрямство у того, кто неразумен,
Скажу тебе, бессильно совершенно.
Коль слов моих ты слушаться не будешь,
Смотри, какая буря бед тебя
Настигнет неизбежная. Во-первых,
Отец, с небес низвергнув гром, огнем
Утес твой островерхий раздробит
И в каменных объятиях скалы
Твое сокроет тело. И года,
Года пройдут, пока ты выйдешь вновь
На белый свет. А Зевсов пес крылатый —
Орел его кровавый – будет жадно
