Глинн принял у него скоросшиватель.
— Мне бы хотелось обрисовать проблему в целом, а потом мы ее всесторонне обсудим.
— Не возражаю, — согласился Макферлейн, усаживаясь на стуле.
Глинн обвел всех непроницаемым взглядом своих серых глаз. Потом достал из кармана пиджака несколько листков с заметками.
— Начну с общих сведений. Местом действия является маленький остров на южной оконечности Южной Америки, один из островков у мыса Горн, известный под названием Десоласьон. Он принадлежит Чили. Его длина около восьми миль, ширина — три мили.
Он помолчал, оглядывая присутствующих, и продолжил:
— Наш клиент Палмер Ллойд настаивает, чтобы мы действовали предельно быстро. Он опасается возможной конкуренции со стороны музеев. Значит, работать придется в самый разгар южноамериканской зимы. У мыса Горн температура в июле колеблется от нуля до минус тридцати пяти градусов по Цельсию. Мыс Горн — самая южная точка континентов вокруг Антарктики. Он на тысячу миль ближе к Южному полюсу, чем африканский мыс Доброй Надежды. В указанном месяце длительность светового дня пять часов. Остров Десоласьон — место неприветливое. Бесплодные, продуваемые ветрами равнины, поверхность преимущественно вулканического происхождения. Имеется несколько котловин с осадочными породами третичного периода. Остров рассечен снежником. На северном конце находится старый вулкан. Высота прилива тридцать — тридцать пять футов, острова омываются реверсивным течением в шесть узлов.
— Чудное место для пикника, — пробормотал Гарса.
— Ближайшее поселение расположено на острове Наварино в проливе Бигля, примерно в сорока милях севернее островов группы Горн. Это чилийская военно-морская база Пуэрто-Уильямс с прилепившимся к ней поселением индейцев-метисов, живущих в лачугах.
— Уильямс? — переспросил Гарса. — Я думал, речь идет о Чили.
— Все эти земли первоначально нанесены на карту англичанином.
Глинн взглянул на свои заметки на столе.
— Доктор Макферлейн, насколько я понял, вы бывали в Чили.
Макферлейн кивнул.
— Что вы можете нам сказать об их военных моряках?
— Славные ребята.
Открылась дверь, и официант стал расставлять на столе бутерброды и кофе. В наступившей тишине инженер Рочфорт начал карандашом раздраженно выбивать дробь на столе.
— Они активно патрулируют прибрежные воды, — продолжал Макферлейн. — Особенно на юге, вдоль границы с Аргентиной. У двух этих стран давний спор о границах, как вам, по-видимому, известно.
— Что можно добавить к тому, что я сказал относительно климата?
— Я как-то был в Пунта-Аренасе поздней осенью. Бураны, дожди со снегом, частые туманы. Не говоря уж о вилливау.
— Вилливау? — спросил Рочфорт высоким срывающимся голосом.
— По существу, это порывы ветра, которые длятся одну-две минуты, но могут достигать скорости двести восемьдесят километров в час.
— А как насчет якорных стоянок? — спросил Гарса.
— Я бы сказал, там нет подходящих якорных стоянок. На островах у мыса Горн, как я слышал, кораблю негде пришвартоваться.
— Мы любим бросать вызов, — заметил Гарса.
Глинн собрал свои записки, аккуратно их сложил и засунул обратно в карман пиджака. Каким-то образом Макферлейн понял, что тот знает ответы на все свои вопросы.
— Ясно, что перед нами трудная задача, даже кроме метеорита, — подытожил Гарса. — Давайте теперь поговорим о нем. Рейчел, насколько я понимаю, у тебя есть вопросы, касающиеся параметров.
— У меня есть комментарии в отношении параметров, — сказала Амира.
Она опустила взгляд на лежащие перед ней записи, а потом с приторной улыбкой уставилась на Макферлейна. Она держалась высокомерно, и у Макферлейна это вызывало досаду.
— Да? — спросил Макферлейн.
— Я не верю ни единому слову.
— Чему именно вы не верите?
Она указала рукой на его папку.
— Вы эксперт по метеоритам, так? Тогда вы знаете, почему никто никогда не находил метеоритов тяжелее шестидесяти тонн. Чуть больше, и он разлетается при ударе. А метеорит больше двухсот тонн от столкновения испаряется. Каким же образом монстр вроде этого остался целым?
— Я не могу… — начал Макферлейн.
Но Амира перебила его:
— Во-вторых, железные метеориты ржавеют. Пяти тысяч лет достаточно, чтобы самый большой из них стал штабелем тонких пластинок. Если этот каким-то образом пережил удар, почему он еще там? Как вы можете объяснить геологический отчет, свидетельствующий, что он упал тридцать миллионов лет назад, был погребен в осадочных породах и только теперь вылез вследствие эрозии?
Макферлейн откинулся на стуле. Она ждала, вопросительно подняв брови.
— Вы когда-нибудь читали о Шерлоке Холмсе? — спросил Макферлейн, улыбаясь про себя.
Амира округлила глаза.
— Не хотите ли вы процитировать старую пословицу, что если исключено невозможное, то оставшееся, каким бы невероятным оно ни было, должно быть правдой, так?
Макферлейн стрельнул в нее удивленным взглядом:
— А разве это не так?
Амира победоносно улыбнулась, а Рочфорт покачал головой.
— Итак, доктор Макферлейн, — продолжала Амира, рисуясь. — Таков источник вашего научного авторитета? Сэр Артур Конан Дойл?
Макферлейн медленно выдохнул.
— Данные собрал некто другой. Я не могу за них поручиться. Я могу только сказать, что, если они точны, это не что иное, как метеорит.
Наступило молчание.
— Кем-то собранные данные, — сказала Амира, очистив орех и отправив его в рот. — Случайно не доктором Масангкеем?
— Да.
— Вы знали друг друга, насколько я понимаю?
— Мы были партнерами.
— Ох. — Амира кивнула, словно слышала об этом впервые. — И поэтому, если данные собраны доктором Масангкеем, вы в высшей степени им доверяете? Вы ему доверяете?
— Абсолютно.
— Интересно, сказал бы он то же самое о вас, — произнес Рочфорт тихим высоким четким голосом.
Макферлейн повернул голову и уставился на инженера.
— Давайте продолжим, — сказал Глинн.
Макферлейн отвернулся от Рочфорта и постучал по своей папке тыльной стороной ладони.
— На острове есть огромная круглая залежь засоренного и оплавленного коэсита. Непосредственно в центре ее находится плотная масса ферромагнитного материала.
— Естественные залежи железной руды, — предположил Рочфорт.
— Аэросъемка показывает сильное нарушение осадочных горизонтов вокруг этого места.
— Что? — заинтересованно спросила Амира.
— Смешались слои осадочных пород.
Рочфорт тяжело вздохнул.
— Что это доказывает?
— Слои осадочных пород перемешиваются, когда падает метеорит.
Рочфорт продолжал стучать карандашом.
— Как? Чудом?
Макферлейн снова на него посмотрел, надолго задержав взгляд.
— Вероятно, мистер Рочфорт хотел бы убедиться на опыте?
— Хотел бы.
Макферлейн взял сэндвич, рассмотрел его, понюхал и состроил вопросительную гримасу.
— Арахисовое масло и джем?
— Нельзя ли перейти к опыту? — спросил Рочфорт сдавленным, раздраженным голосом.
— Конечно.
Макферлейн положил сэндвич на стол между собой и Рочфортом. Затем поднял свою чашку и осторожно полил сэндвич кофе.
— Что он делает? — обратился Рочфорт к Глинну, не снижая голоса. — Я знал, что это ошибка. Нам следовало пригласить одного из руководителей.
Макферлейн поднял руку:
— Потерпите. Мы только что приготовили здесь залежь осадочных пород.
Он взял еще один сэндвич и положил его сверху, затем стал поливать его кофе, пока тот не промок.
— Вот. Этот сэндвич — залежь осадочных пород: хлеб, арахисовое масло, джем, снова хлеб. Слоями. А мой кулак, — он поднял руку выше головы, — метеорит.
Макферлейн ударил кулаком по сэндвичу, расквасив его.
— О господи! — крикнул Рочфорт, отскочив назад.
Его рубашка была забрызгана арахисовым маслом. Он стоял, отряхивая с рук намокший хлеб.
На дальнем конце стола с удивлением на лице сидел Гарса. Глинн остался невозмутимым.
— Теперь исследуем остатки сэндвичей на столе, — продолжал Макферлейн так спокойно, словно читал студентам лекцию. — Пожалуйста, обратите внимание, что все слои перевернулись. Нижний слой хлеба стал верхним, арахисовое масло и джем поменялись местами, а верхний слой хлеба оказался на дне. Вот что делает метеорит, когда поражает осадочную породу: он разбивает слои, переворачивает их и складывает в обратном порядке.
Он посмотрел на Рочфорта:
— Будут еще комментарии?
— Это возмутительно, — ответил Рочфорт, протирая платком очки.
— Сядьте, пожалуйста, мистер Рочфорт, — тихо сказал Глинн.
К удивлению Макферлейна, Амира рассмеялась глубоким дружеским смехом.
