Волкани сиял.
— Вы, надеюсь, забудете об оскорблении, — вкрадчиво заметил он. — Когда человек любит…
— Я не знаю, что значит любовь, — ответил Трепидекс, — но можете не беспокоиться, я уже забыл.
* * *
По уходе князя, Трепидекс так глубоко вздохнул, что Луи заглянул в комнату.
Трепидекс расхохотался.
— Я выиграл, — потер он руки.
— Задали перцу этому господину?
— Я ему всучил женщину, да какую!
— Каботину? Номерок! Порастрясет она его сундук.
И оба, и барин и лакей, долго и весело хохотали над одураченным князем.
— Я ведь не спал двое суток, — заявил наконец Трепидекс, — ну, ничего, сегодня наверстаю, принеси-ка мне портвейну и пирожных. Эх, хорошо жить на свете!
* * *
На следующий день довольный и радостный Трепидекс отправился навестить отца Гамины.
Он застал его в конторе, заканчивающим составление сметы для «Недели безумств».
— Как поживает королева? — осведомился, входя, король.
— Плутовка, — ответил отец с притворной суровостью, — на даче. Она пожелала иметь загородный домик, и мне пришлось купить его.
— Боже мой! — воскликнул огорченный Трепидекс.
— Успокойтесь, друг мой, — улыбнулся Брассер-д’Аффер, — она вернется к «Неделе безумств»; костюм, шляпа, драгоценности — все готово. Портные оспаривают друг у друга честь шить на Гамину. Не из-за ее прекрасных глаз, конечно, а из-за рекламы. Их было семь. Я помирил их, заказав каждому по туалету, для каждого дня недели; я хочу, чтобы королева поддержала реноме клуба, его президента и своего старика отца. На этот раз она будет законодательницей мод.
— Восхитительно, — захлебнулся от восторга Трепидекс. — Ну, а смета?
— Закончена. Празднества будут стоить около 85 миллионов, включая сюда процент для подрядчиков.
— Надо найти подходящих людей.
— Жавиль?
— Вы предупредили меня; с ним можно столковаться.
— Повидайте его, уговорите, заключите с ним договор, мои друзья и я даем вам полномочия. Кстати, я и сам могу съездить к нему, чтобы избавить нас от потери времени.
— Отлично.
Довольный Брассер-д’Аффер вдался в подробности, из уст его посыпались шестизначные цифры; он уже видел свою Гамину в ореоле светских успехов и радостно смеялся. Трепидекс вторил ему. Через открытое окно, у которого они сидели, доносился глухой шум улицы.
V
— Вы хотели простоты, мадемуазель? Вы ее достигли!
— Восхитительно, — ответила Гамина.
Молодая девушка живо выскочила из автомобиля. Компаньонка сошла спокойно и окинула критическим взглядом низкий домик среди пышной зелени.
— Гм! — сказала она. — Действительно, просто. Даже чересчур…
Шофер понимающе усмехнулся.
Деревянная облупившаяся калитка вела в эту ферму, «прекрасно расположенную и хорошо сохранившуюся», которую Брассер-д’Аффер купил через комиссионера. Гамина взялась за скобку, но калитка не поддавалась. Вокруг никого не было видно. Вдруг из-за кустов показался старик-крестьянин, с мозолистыми руками, в выцветшей от непогоды шляпе.
— Вы новые владельцы? — спросил он. — Ну, ключ у меня; я сейчас открою.
Ключ был огромный, замок ржавый, но старик ловко справился со своей трудной задачей.
— Надо смазать замок маслом, — заметил он, — я вам могу продать его. Ведь четыре года здесь никто не жил, вот замок и скрипит…
— Вы хотели простоты, Гамина… — подчеркнула насмешливо компаньонка.
Калитка открылась, и они гуськом вошли в заросший травою двор; их шаги спугнули бабочек и кузнечиков. Старик, шедший впереди, опять повозившись немного с дверью, широко распахнул ее.
— Я внес мебель, — предупредил он, — а то она, присланная несколько дней тому назад из города, валялась на дворе. Кстати, я прихватил и ящики с посудой.
— Боже мой, паутина, — прервала его компаньонка, — я отказываюсь здесь жить.
— Мы сметем ее, — улыбнулась Гамина.
— А черные стены, а низкие потолки! Что представляет собою эта комната? Кухню? А куда же выливать воду?
— В помойку, — ответил старик.
— А вода?
— Для питья? В двух шагах отсюда есть колодезь; если же вода идет на другие потребности, ее можно брать из пруда в саду.
— А поставщики?
— Какие?
— Булочник?
— Он бывает в наших краях раз в неделю.
— Зеленщик?
— Раз в две недели.
— Мясник?
— Этому надо заказывать заранее. Я могу продать вам кроликов, кур; у нас с голоду не умрете, если только у вас есть деньги. А сейчас, я полагаю, вам надо сходить в харчевню. Она находится как раз посреди деревни. Там можно вдоволь налопаться.
Компаньонка сделалась пунцовой.
— Убедились, как здесь хорошо? — спросила она.
— Убедилась.
— Конечно, мы возвращаемся в город?
— О, нет, напротив, я очень довольна. Понемногу все наладится. Этот добрый человек нам поможет.
— Двенадцать франков в день и стол, или двадцать франков без стола, — ответил «добрый человек».
— Идет, — согласилась Гамина, — раздобудьте нам кое-кого, чтобы побелить стены, вымыть полы, привести в порядок птичник и кроличьи садки, подрезать траву, устроить клумбы. У вас нет сыновей?
— Они погибли на войне, но мои две невестки, Полина и Марья, ходят на поденную работу.
— Так пусть они придут и помогут нам устроиться. Надо все вычистить, распаковать вещи, расставить их по местам. Ну, а теперь, дорогая, пойдем завтракать.
— В харчевню?
— Куда хотите.
Компаньонка припомнила хорошенький домик субпрефекта, мимо которого они проезжали, в 30-ти километрах от деревни. Там можно поместиться, пока все будет приводиться в порядок.
VI
— Алло. Г. Брассер-д’Аффер? Да? Говорит Трепидекс. Благодарю, недурно, а вы?.. Я видел вчера Жавиля на вокзале, ваши цифры ему подходят; он ждет нас сегодня к завтраку; буду я и Криптон, мы поговорим. Алло… Да… Да. Это обычная история. Деревня всегда лучше издали, чем вблизи… Я на нее расчитываю… Кстати, читали вы утренние газеты? Интервью со мной и с вами помещены почти рядом… Даже откопали где-то наши портреты… Совершенно согласен с вами, глупая шутка. До скорого свидания, дорогой друг.
Трепидекс повесил трубку. Повесил трубку и Брассер-д’Аффер. Развернув «Современник», он испытал чувство гордости.
«Мистификация или серьезная угроза?» — таков был заголовок статьи, занимавшей целых три столбца.
«Машины решили объявить забастовку. Что думают об этом выдающиеся представители науки, литературы, политики, промышленности и торговли?».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
