выведенные быстро и нечетко. Остальные записи были сделаны рукой преподобного мистера Бича.
– А можно каким-то образом подделать эти записи? – спросила она.
– Подделать?
– В смысле, внести фальшивые сведения. Можно открыть страницу за какой-нибудь прошедший год и сделать запись о бракосочетании?
– Совершенно невозможно. Ведь они идут последовательно. Делаются в день заключения брака и, видите, все пронумерованы. Например, эта стоит под номером двести три. Двести четвертая была сделана – дайте-ка взгляну – уже в марте. Нет, намеренно сюда не может вклиниться ни одна запись, если вы об этом спрашиваете. Если бы вам нужно было поместить сведения о браке, совершившемся в тысяча восемьсот семьдесят девятом году, то и делать это нужно было бы в тысяча восемьсот семьдесят девятом году.
– А какие-нибудь другие записи о бракосочетаниях ведутся?
– Каждый квартал я должен сообщать регистратору о браках, заключенных за этот период. Я посылаю ему вот такую форму, – он показал ей лист бумаги, – со всеми сведениями из метрической книги. Что с ними происходит потом, честно говоря, не знаю. Иногда регистратор посылает запрос, если что-то было заполнено неверно – пропущено слово или почерк неразборчивый, так что, видимо, кто-то эти бумаги проверяет. Возможно, их посылают в Сомерсет-Хаус.
В Сомерсет-Хаусе в Лондоне хранилась Главная книга записей актов гражданского состояния.
После церкви Салли собиралась отправиться туда, но уже заранее знала, что обнаружит.
– Понятно, – сказала она. – Что ж, спасибо, мистер Мюррей. Я сделаю копию страницы, если вы не возражаете.
Она управилась довольно быстро. Священник все это время стоял рядом, а затем бережно положил книги обратно на полку.
– Насчет вашего предшественника, мистера Бича, – начала Салли. – Может, в этом местечке кто-нибудь знает, где его искать? Ваша прислуга, например?
Было видно, что священник замешкался, его лицо приняло еще более суровое выражение.
– Все, кто работает в приходе, как бы сказать… они новенькие, – ответил он. – Прежняя кухарка ушла еще до того, как я здесь появился; экипажа у мистера Бича не было, поэтому конюха он не держал. В доме была служанка, но я уволил ее почти сразу после моего приезда. И не знаю, где она теперь.
– А церковные старосты? Они ничего не могут знать? Может, епископ скажет?
– Я… По правде говоря, мисс Локхарт, дела прихода шли не слишком хорошо, когда я его принял. Мистер Бич долгое время болел. И думаю, если вы хотите что-либо узнать у него, вряд ли он сможет вам помочь, где бы сейчас ни находился.
– Я не понимаю, вы хотите сказать, он до сих пор болен? Мистер Мюррей, у меня дело исключительной важности. Конечно, мне бы очень не хотелось докучать мистеру Бичу, но если бы я могла с ним поговорить…
– Мисс Локхарт, я не знаю, где он, и очень сомневаюсь, что это знает кто-либо еще в нашем местечке. А что до епископа, – пастор пожал плечами, – ищите. Вы… – он взглянул на полку, куда положил книги, – вы хотите сказать, что эти записи неверны? Вы спрашивали, можно ли их подделать. Это весьма серьезное дело.
– Знаю, – ответила Салли. Рассказать ему? Может, знай он причину, он поведал бы ей гораздо больше? С другой стороны, можно ли ему доверять? – Дело очень серьезное. Пока не могу вам всего рассказать, но если бы я нашла мистера Бича, он смог бы дать мне чрезвычайно важную информацию.
Священник взглянул на нее, его темные глаза казались еще темнее на мертвенно-бледном лице, выражение которого оставалось невозмутимым. Он молча повернулся и открыл перед ней дверь.
Она встала и направилась к выходу. Пастор запер ризницу, они обменялись рукопожатием и разошлись, не сказав ни слова.
До отхода поезда в Лондон оставалось время, и Салли решила не терять его понапрасну. Она направилась в почтовое управление и спросила там секретаря.
Он подошел к стойке; Салли предпочла бы разговор один на один, но тот выглядел нетерпеливым. Она оказалась зажата между мужчиной с посылкой и почтенной дамой, покупающей марки.
– Я пытаюсь найти человека, который жил в Портсмуте три года назад, – сказала Салли, – он мог оставить здесь свой нынешний адрес? Его зовут Бич. Преподобный мистер Бич из Саутхема.
Секретарь вздохнул:
– Сомневаюсь, мисс. Хотите, чтобы я посмотрел?
– Да. За этим я к вам и обратилась.
Он с недовольным видом исчез в задней комнате. Дама, покупавшая марки, отошла, и ее место занял мужчина, желавший сделать денежный перевод. Когда и он ушел, вернулся секретарь.
– Никаких записей о мистере Биче, – сказал он.
В его глазах играл злорадный огонек – он явно радовался тому, что разочаровал ее.
– Спасибо, – ответила Салли, улыбаясь, чтобы не доставить ему удовольствия, и направилась к двери.
Уже на улице она почувствовала, как кто-то дергает ее за рукав.
– О, мисс, простите, но…
Это была дама, покупавшая марки.
– Да? – откликнулась Салли.
– Я совершенно случайно услышала, о чем вы говорили с секретарем, и, возможно, это не мое дело, но я посещала приход мистера Бича, и если вы его ищете…
– Да, ищу! Как я рада, что вы слышали разговор. Вы знаете, где мистер Бич?
Старая женщина оглянулась по сторонам и наклонилась поближе к Салли. От нее пахло лавандой, а меховой шарф источал запах нафталина.
– Думаю, он в тюрьме, – прошептала она.
– Правда? Почему?
– Точно не скажу, потому что не знаю. Видит Бог, я вовсе не хочу оклеветать несчастного человека, поддавшегося искушению, но правда выйдет наружу. Я перестала ходить в церковь Святого Фомы за год или два до того, как его… отстранили, но вы ведь понимаете, – слухами земля полнится… Он всегда казался мне каким-то нервным. Без семьи, холостяк, а в священниках этого почему-то не любят. Весь последний год, что я посещала церковь, он вовсе не казался мне хорошим человеком. Когда рука, дающая тебе облатку во время причастия, так дрожит, это наводит на определенные мысли, понимаете?
– Значит, вы думаете, он в тюрьме? – спросила Салли.
– Разное поговаривают. Конечно, не всему можно верить, но он так внезапно уехал… Еще я слышала, церковные власти постарались, чтобы ничего не просочилось в газеты, но у моей хорошей подруги, мисс Хайн, двоюродный брат работает в Министерстве внутренних дел. Он, конечно, не говорил всего, что знает, но намекнул, дескать, мистер Бич может находиться в тюрьме.
– Как странно, – сказала Салли. – Но в чем его обвинили?
– Ничего не могу вам сказать. Но не приходится сомневаться, что запасы церковного серебра (часть которого была подарена семьей Кроссе – судостроителей) изрядно поредели в то время, напрасно потом искали серебряную чашу. Понимаете, это тоже наводит на размышления.
– Ясно, – кивнула Салли. – Что ж, большое вам спасибо, миссис…
– Мисс Холл. А вы первый раз в Портсмуте?
Салли попыталась как можно вежливей отделаться от старушки. Она сказала, что представляет некое миссионерское общество; мистер Бич когда-то проявлял интерес к их деятельности, а коль скоро уж она оказалась в
