Ведя машину, он снова вернулся мыслями к Кэрол. Тот жаркий июньский вечер закончился совершенно неожиданно. Они пили вино в прохладном кафе, когда ей стало плохо. Ричарду, не знавшему даже, где она живет, пришлось на руках отнести ее в такси, вызванное официантом, и отвезти в снимаемый им дом.
Он равнодушно листал журнал, ожидая, когда проснется Кэрол, и старался не смотреть на обтянутые тонкой простыней очертания стройного тела. Она окликнула его — и Ричард, обернувшись, испытал настоящий шок при виде обнаженной девушки. Она была очаровательна, она была прелестна и соблазнительна до такой степени, что у него закружилась голова от безумного жгучего желания.
Ричард стиснул зубы и отвернулся, попытался уйти, но Кэрол не отпускала его. Ее поцелуи пьянили сильнее вина… Он боролся с собой до последнего, призывая на помощь выдержку и хладнокровие, пытаясь даже вызвать в памяти образ Глэдис, но все было напрасно. Разум отступал под напором страсти, сердце гулко стучало, в ушах шумело от прилива горячей крови. И когда он увидел слезы на дрожащих ресницах Кэрол, Ричард сдался.
Для него перестали существовать и прошлое, и настоящее. Остались только ощущения: прикосновения губ и узких ладоней, запах волос… Это было сумасшествие, но какое сладостное! Ради нескольких мгновений сокровенной близости Ричард мог отдать все на свете. Кэрол оказалась именно той, которую он уже перестал искать, потеряв надежду. Они подходили друг другу как две половинки, их тела сливались в одно с такой полнотой, что сердце замирало от захлестывающей нежности.
Ричард знал многих женщин и был опытен в любви. Но такого наслаждения, которое подарила ему Кэрол, никогда прежде не испытывал. Это был взрыв чувств, накал страсти, бесконечное неутолимое желание…
Но потом наступил час расплаты, и пришлось рассказать Кэрол, такой нежной и доверчивой, жестокую правду. Она убежала в ночь, и Ричард не смог ее догнать, чтобы объясниться. Утром позвонили из Лондона — Глэдис стало хуже. Совершенно несчастный, опустошенный, во всем обвиняющий лишь себя, он уехал, так и не поговорив с Кэрол. Ведь у него не было даже адреса…
И опять потянулись бесконечные дни ожидания у постели Глэдис, сложные операции, когда слабый огонек ее жизни почти угасал, но вдруг разгорался снова. Когда Глэдис наконец выписали, она была так слаба, что не могла самостоятельно ходить. Бледная, исхудавшая, с огромными серыми глазами на осунувшемся лице, она вызывала такую жалость, что Ричард запретил себе даже мечтать о том, что когда-нибудь снова увидит Кэрол.
Они уехали в Швейцарию, в санаторий, расположенный под Цюрихом, на берегу тихого озера, где Глэдис постепенно поправилась. Ричард писал унылые пейзажи в серых тонах, его жена сидела рядом в кресле, закутанная в плед, с книгой на коленях. Так продолжалось около года, потом врачи сказали, что Глэдис может вернуться к нормальной жизни. И началось то, о чем Ричард уже успел забыть: приемы, ужины, восхищенные мужчины, походы по магазинам, рестораны…
Он не мог винить Глэдис: вернувшись с того света, она спешила навстречу наслаждениям, как мотылек летит на огонь свечи. И однажды вечером объявила, что им лучше разъехаться. Ричард только молча кивнул: эти два года полностью опустошили его, он ничего не хотел, ничего не ждал. Память о волшебной ночи, проведенной с Кэрол, по-прежнему мучила его. Но было слишком поздно: она, наверное, давно вышла замуж или уехала…
У Ричарда больше не было в Англии ничего дорогого сердцу, и он неожиданно вспомнил о молодом принце Хафизе, который уже давно звал его в гости, в далекий жаркий Йемен. Это было и интересно, и достаточно необычно для того, чтобы отвлечься от бесконечных печальных раздумий.
Вот так и получилось, что почти пять лет Ричард провел на Аравийском полуострове, предаваясь поистине восточной лени, читая книги, изучая историю и занимаясь живописью. А также беседуя с Хафизом обо всем на свете. Именно этому молодому человеку удалось убедить его вернуться на родину и все-таки попытаться разыскать женщину, о которой Ричард так и не смог забыть…
Да, они встретились, но свидание получилось совсем не таким, как мечталось. Кэрол действительно стала красавицей: юношеская неловкость движений уступила место уверенности, растерянное выражение в широко распахнутых глазах сменилось прохладным спокойствием, даже безразличием. Во всяком случае, по отношению к Ричарду. Она нисколько не обрадовалась, увидев его. Скорее, наоборот. Неужели прошлая обида оказалась настолько сильной, что даже время не сумело ее залечить?
Он оставил машину на стоянке у здания вокзала и, выйдя на платформу, присел на скамейку. Поезд прибыл точно по расписанию, и уже через несколько минут показалась та, которую ждал Ричард. Он с привычной усмешкой отметил, что на нее, как всегда, оборачиваются мужчины, провожая восхищенными взглядами.
И не удивительно: эта женщина была необычайно красива. Невысокая, с точеной фигуркой, с копной вьющихся золотистых волос, падающих на плечи, с пронзительно зелеными, почти изумрудными глазами, светящимися в темноте, как у кошки… Да она вся напоминала кошку: грациозностью и плавностью движений, подвижным лицом с чуть вздернутым носиком, всеми своими повадками.
Заранее улыбаясь, она подошла к Ричарду и легко коснулась губами его щеки.
— С приездом, Джоан! — Он обнял ее, потом отстранил немного, всматриваясь. — Ты выглядишь счастливой и нисколько не усталой. Хорошо доехала?
— Да, вполне! — Она взъерошила его густые волосы. — Но почему у тебя такой грустный вид?
— Не обращай внимания, просто я устал. Наш план остается в силе, ничего не изменилось?
— Я привезла тебе письмо, там обо всем сказано. — Джоан раскрыла сумочку и достала узкий белый конверт. — Но, насколько я знаю, возникли некоторые проблемы. Куда мы сейчас едем?
— В отель, я заказал ужин в номер. — Ричард взял ее под руку и обернулся. — Где твой багаж?
— Я думаю, все это ненадолго, поэтому приехала налегке. А если что-то понадобится, куплю здесь.
— Что ж, тогда пойдем. — Ричард еще раз оглядел улыбающуюся Джоан и сказал. — Все-таки ты поразительно красивая женщина. Придется тебя прятать от любопытных глаз, иначе я буду проводить свободное время, отбиваясь от толпы твоих разгоряченных поклонников.
— Перестань, пожалуйста. — Она недовольно нахмурилась, но тут же звонко рассмеялась и махнула рукой. — Ты же знаешь, что мне нужен только один человек… До других мне просто нет дела.
* * *
Свой неожиданный выходной Кэрол полностью посвятила домашним делам. Энтони сосредоточенно возводил непонятное строение из разноцветных кубиков и не отвлекал ее, как обычно, требованиями поиграть вместе. За окнами тихо шелестел дождь, тяжелые тучи, казалось, висели над самым городком, задевая верхушки деревьев.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
