зачисток и решения не самых приятных задач, таких как выбор: транспортировать пленников или прикончить на месте.
На фоне всей этой кровавой бани я получил один из лучших уроков в своей жизни по управлению большой системой.
Такен — гений. Нам всем повезло, что он стал королём.
Возможно, не все с этим согласятся, но лично я проникся ещё большим уважением к мастеру.
Перечисления одних сухих цифр хватит, чтобы описать его величие. К нам прибыло около ста тысяч пиратов. Около десяти тысяч из них владели легендарными камнями. Около пятисот были полными легендарщиками. Каждый из них владел чем-то дополнительным. Около пятидесяти тянули на элиту. Около двадцати — на очень опасную элиту, которая могла с одним мной биться на равных.
С нашей стороны только в Озёрске было уничтожено две трети защитников города. Больше десяти тысяч пострадавших среди гражданских. Тысячи — за пределами столицы.
Единственное, что нас всех спасло, — неумение пиратов действовать в команде. Не, серьёзно. Все как один были единоличниками со странными представлениями о прекрасном. Если бы вся элита вышла вместе со своим предводителем против нас с Такеном, мы бы ничего не смогли им сделать. Только сбежать.
Но их вождь попёрся против нас в одиночку!
Так чего удивляться, что остальные действовали в составе своих команд, а не вместе. Каждый творил, что хотел. Одним словом, пираты.
Мы же, наоборот, действовали слаженно.
Из ста тысяч погибло около сорока. Больше всего погибло из-за падения с большой высоты. В ходе боев в Озёрске погибло где-то двадцать тысяч. Половину из которых прикончил Тим. Ещё тысяч пятнадцать не успели добраться до пригорода.
Шестьдесят тысяч, как нетрудно догадаться, попало в плен. Они вообще легко в плен сдавались, если честно. Стоило завалить лидера, да придавить силой — то всё. Бросали оружие и просили пощады. Их можно понять. Против разъярённого меня даже обычному легендарщику делать нечего. Что уж говорить о тех, кто находился на уровне редких камней. Ну да, умеют саблями махать и подраться не дураки. Что толку?
Всего пираты добрались до восемнадцати городов. В каждом случилась своя битва, с жертвами и массовыми побоищами. Где-то мы успевали вовремя, а где-то… Нам не повезло, пираты и здесь проявили свою индивидуальность, разбежавшись кто куда. Действовали они топорно. Нападали, грабили, уходили.
План Такена пошёл по одному месту, но, как и сказал, проявил он себя с лучшей стороны. Не в плане морали, когда происходят подобные события, она ничего не стоит. Речь про управление.
Все города были предупреждены об угрозе заранее и успели подготовиться. Информация к нам на флагман поступала своевременно. Нам не пришлось разбираться, что делать с пленными, потому что Такен заранее об этом позаботился и выслал команды зачистки.
Ну а дальше можно брать любую из озвученных цифр и прикидывать, чего стоит в плане управленческих ресурсов, когда твоя личная дружина полегла на две трети, разобраться с шестидесятитысячной толпой пленных или сорока тысячами трупов, до того как они стухнут на солнце и начнут эпидемию в столице. Ладно, ладно. Вот задачка попроще. Где резко взять провианта хотя бы на десять тысяч человек, чтобы они не взбунтовались и опять не разбежались? Шестьдесят тысяч — это население не самого маленького городка. Нельзя просто прийти в магазин и купить там всё необходимое. Более того, наша цивилизация на текущем этапе развития не настолько хорошо умеет производить, запасать и хранить пищу, чтобы легко выдернуть столько провианта. Уж я-то знаю. Нашу маленькую деревню, которую мы почему-то городом именуем, сложно всем обеспечить, а тут такая толпа. Посчитайте, сколько нужно охраны, спальных мест и нужников, чтобы оценить масштаб административной катастрофы.
Такен как-то со всем этим справился.
Была привлечена армия, которую ещё два года назад начали готовить. Шиноби, кто не был в городе, прибыли. Подтянулись другие аристократы. Королевство заработало на полную катушку, перемалывая эту кризисную ситуацию.
Последний корабль мы зачистили на седьмой день. Не все пираты действовали в лоб. Кто-то ловко скрывался от нас всё это время. Я отчитался Такену, прихватил Тамару и отправился домой. Всю эту неделю я терпел. Дело в том, что на наш особняк нападали ещё шесть раз. Ещё случилась бойня возле Колодца, когда туда заглянул дерзкий отряд чужаков. На Колодец плевать, но дом… Каждый раз, когда я получал новость, что на нас опять напали, хотел плюнуть на всё и рвануть к жёнам. Сдерживался. Терпел. Во всех случаях противник не смог подойти к особняку хотя бы на дистанцию видимости. Устраняли их заранее.
Чёрт возьми. Спустя четырнадцать часов родов на свет появилась моя дочь. А я этот момент пропустил, массово проливая кровь.
Бесит. Как же бесит.
Поэтому домой я летел с большим нетерпением, впервые чувствуя настолько большую усталость.
***
Домой меня не пустили. Стоило приземлиться во дворе, как появилась Радамира. Оглядела внимательно, обниматься не полезла.
— В дом я тебя таким не пущу. Идёшь в общественные бани.
— Я дочь хочу увидеть, — ответил я упрямо.
— В таком виде — только через мой труп, — сложила она руки на груди. — Ты себя видел? Демоны из ада лучше выглядят. И ты тоже марш отмываться, — глянула она на Тамару.
— Покомандуй ещё, — огрызнулась ситкартка.
Не став это слушать, я молча развернулся и пошёл в общественные бани. Где следующий час и отмывался. Тамара, которая за мной в итоге увязалась, тем же самым занималась, но в бане для женщин.
Доклад охраны я выслушивал здесь же, сидя в бочке. Ничего такого не услышал. Подробности того, что и так знал.
Когда вернулся домой, встретили меня куда дружелюбнее. Радамира обняла. За ней Василиса и Калия. Роза ждала внутри дома с дочкой на руках.
— Вернулся, — улыбнулась мне Роза. — Смотри, какую красавицу родила.
Я посмотрел. Осторожно взял дочку на руки. Она была раза в два меньше, чем мои пацаны при рождении. Смотрела тёмными глазами, внимательно и серьёзно, но пока меня не видела и не узнавала.
— Это твой папа, познакомься, — сказала ей Роза, ласково.
Дочь сразу же мой палец нашла, вцепилась в него. Контраст между всем тем насилием, через которое я прошёл в последние дни, и этой мирной картиной был настолько резкий, что меня будто обухом по голове ударили. Что-то внутри меня начало рушиться, ломаться. Напряжение покинуло тело.
Сам не заметил, как слезы потекли из глаз.
— Она прекрасна, — сказал я жене.
— Я знаю, —
