— Допустим, это так, но ты только что сказал, мол, не знаешь, что надо сделать, чтобы разнести этот астероид на кусочки? — поинтересовался Смит. — Если какое-то из этих полей откажет…
— Но этого не может быть. Существует множество всякого рода автоматических систем безопасности. Если поля начинают ослабевать, то энергия конвертации из плазмы начинает быстрее передаваться полям, которые отводят ее в радиаторы, таким образом, плазма начинает остывать, и давление падает… я не могу описать вам все детали, так как и сам их толком не знаю, но система полностью защищена от аварий.
На лице Смита все еще можно было прочитать недоверие, но он, как всякий цивилизованный человек, привык доверять механизмам. На данный момент его беспокоили вовсе не механизмы.
— Ты продолжаешь давить на кнопки, а мне это не нравится, — огрызнулся он. — В один момент ты говоришь, что ничего не может случиться, а уже в следующее мгновение начинаешь описывать мне все эти аварийные системы. Или те, кто это строил, не знали, что делали, или ты что-то темнишь.
Спазмы в животе у Горовица усилились, но он продолжал бороться.
— Я говорил вовсе не то! Я сказал вам, что этого не может произойти благодаря системам безопасности! Они прекрасно знали, что делают, когда строили это сооружение… конечно, половина правительств больших стран на Земле старается обойти законы, регламентирующие такие производства…
— Обойти законы? Почему?
— И не сомневайтесь. Девяносто пять процентов потенциальных клиентов относятся к этим нациям, и ничто не может сравниться с экономическим давлением. Но, может, вы прекратите нести всякий вздор и дадите мне, наконец, работать или уж приходите к решению, что вы мне не доверяете, и делайте все сами. Вон и другие реакторы уже почти готовы.
Со стороны старика говорить в таком тоне было ошибкой, но и Смит совершил ошибку, когда в ответ взорвался. Вот здесь-то психология его подвела.
— Я тебе не доверяю, — объявил он. — Ни на йоту. Ты умудрился увильнуть от всех прямых вопросов, которые я тебе задал. Я даже не уверен в том, что в этих котлах действительно готовиться Класс IV.
— Правильно. Не уверен, — Горовиц тоже начал терять терпение и предвидение. — Я был уверен, что ты возьмешь какие-нибудь пробы еще до того, как я все перепрограммировал. Или ты считал, что тот, кого ты здесь найдешь, будет настолько напуган, что с перепугу сделает все, что ты не прикажешь? Невозможно поверить, чтобы ты и твои, как ты говоришь, друзья не могли бы достать человека, способного сделать пробы. Любая нормально спланированная операция должна начаться именно с этого шага. Я так думаю… или опять скажете, что я много читаю?
Всякие выражения, которые пытались появиться на лице Смита, исчезли, с полминуты он пристально и сурово глядел на старика, потом сказал:
— Мистер Джонс, думаю, нам пора перейти ко второй части нашего плана убеждения. Вы уже подготовились? Мы планировали эту, как вы назвали, операцию, мистер Горовиц, очень тщательно, предвидя те ограничения, с которыми мы можем столкнуться во время ее осуществления. Что это за ограничения, это не ваше дело, но прошу учесть, что мы сумели все организовать так, что на Земле никому и в голову не приходит побеспокоиться об отсутствии с вами связи, и еще какое-то время не придет. Мы знаем, что ни один грузовой корабль не должен подойти сюда в течение еще двух оборотов, мы в курсе возможной заброски сюда очередной массы, играющей роль кредита, поэтому мы собираемся окончить нашу работу и отчалить отсюда до того, как астероид достигнет очередного перигея. Наш план включает в себя и некоторые детали, предназначенные для получения полного сотрудничества человека, который будет находиться здесь на посту. Тот факт, что он оказался в три раза старше, чем мы того ожидали, сути дела не меняет. Ты уже испытал первую его часть. Я надеялся, что этого будет достаточно, но, похоже, ты забыл, что у нас перед тобой преимущество. Таким образом, ты сейчас испытаешь на собственной шкуре вторую часть плана, если не найдешь убедительного способа доказать мне, что ты говоришь правду… и доказать в очень короткое время. Я не буду называть тебе крайней точки, но для себя я ее уже определил. Начинай думать, мистер Горовиц. Уверен, что мистер Джонс готов к выполнению своего долга.
Но Горовиц не мог думать. Он, возможно, не смог бы думать, даже если бы столкнулся с такой ситуацией сорока или пятьюдесятью годами раньше; он никогда не относил себя к героям. Он заговорил, но вопреки требованию Смита, речь его была не очень убедительной.
— Класс IV, который был заправлен в конвертер, когда вы сюда прибыли, уже остыл, можете взять образец и попробовать его в энергетической установке своего корабля!
— Не годится. Я и не сомневался, что ты говоришь правду о той загрузке. Придумай что-то другое. Продукт, который уже готов, или твои заверения, что процесс может принять нежелательный оборот и тогда превратит весь астероид в пар, если не сработает система защиты…
— Но я могу доказать это, только получив то, что вы просите. Как еще я могу это доказать? — выпалил старик.
— Ну, это уж твои трудности. Думай быстрее. Еще немного, и мистер Джонс присоединиться к нам. На самом деле, я думаю, он уже в пути, не торопится, ты меня понимаешь, потому что он еще не наловчился передвигаться в невесомости, но думаю, если хорошенько оглядеться, то можно увидеть, как он плывет сюда, отталкиваясь от стен. Было бы несправедливо с моей стороны испортить ему развлечение, доберись он сюда до того, как ты что-нибудь придумаешь.
Смит, конечно, рассчитывал ввести оператора в состояние паники, когда тот или не сможет врать, или, по крайней мере, не сможет врать убедительно. Но так, как плохо он спланировал операцию, не обзаведясь своим собственным ядерным инженером, так же плохо рассчитал и возможные варианты результата паники. Он, конечно, мог предположить, что Горовиц попытается сделать какую-нибудь отчаянную попытку, но не сумел предвидеть, как трудно будет остановить такую попытку в непривычных для него условиях невесомости. Не составляло большого труда предположить, что такого физически слабого человека без труда можно остановить. Это было совершенно верно… но только для того, кто находился в пределах досягаемости.
Однако на данный момент таких не было. Более того, с точки зрения Смита, никто, кроме Робинсона, не мог оказаться около панели. В результате Мак совершил такое, на что никогда бы не решился после серьезных раздумий, будь у него время. Вследствие привычки к длительному нахождению в невесомости он, конечно, парил в таком месте, где в пределах его досягаемости была точка, от которой можно было оттолкнуться. Горовиц постарался использовать все, что смогли предоставить его старые слабые мышцы, чтобы прорваться к центру кабины, и сделал это.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
