С другой стороны — если верить преданиям, у него никогда не будет сына. Он проживет свою жизнь среди чужаков и когда-нибудь погибнет в Священном лесу, убитый молодым претендентом…
И так ли уж важны все эти королевские дела и обязанности. Максим добился власти, вскоре его могущество распространится и на Ис. И что тогда станет с королем, что останется ему? Церемонии, шествия, повседневные хлопоты, суета, имеющая значение лишь для тех, кто в нее вовлечен…
В империи потихоньку налаживается жизнь. Хотя в северной Британии снова неспокойно, остальной остров, можно сказать, умиротворен. Налаживается связь; Грациллоний уже получил три письма от отца и ответил на каждое. Снова побывать дома! Нет, никто не собирается возвращаться к прежнему существованию впроголодь; достаточно одного аккуратного намека, чтобы август Максим возвысил хорошо послужившего ему человека до ранга сенатора. А сколько дел за пределами Иса — укрепление государства, усмирение варваров, очищение Рима от скверны, завоевание бессмертной славы…
Этого ли он хочет? Или его сердце стремится к иному?
Ис никогда не отпустит своего короля насовсем. Еще недавно Грациллоний размышлял о том, что прорубить мечами путь к свободе — он со своими легионерами, или пара центурий из соседней провинции. Но эти мысли остались в прошлом, что не могло не радовать, ибо ему претило убивать людей, которые были его подданными. Быть может, со временем он найдет предлог для новой поездки, из которой уже не вернется. Городу это повредит не слишком, и прецеденты имелись: далеко не каждый король оканчивал свою жизнь в поединке в священной роще. Суффеты подыщут замену — если только христиане не воспользуются случаем и не положат конец череде кровавых назначений.
Скажем, подождем еще годика три. Вполне достаточно.
А как быть с положением? с друзьями? с женами? с Дахут, наконец? Конечно, ее можно увезти, но будет ли ей хорошо в большом мире?
Иннилис положила голову ему на грудь и заплакала.
— Я останусь, — сказал Грациллоний, сам не зная, верить себе или нет, — останусь, пока меня не позовет мой бог.
Глава вторая
I
Опять поет труба, труба зовет,
Вставай, легионер, иди вперед.[1]
Это была одна из тех старинных военных песен, которые распевали солдаты, маршируя от Понта к Испании, от Египта к Каледонии и дальше, во славу Рима. Ноги сами улавливали ритм и двигались в такт. Песня отдавалась эхом в окрестных лесах, слова летели над деревьями и растворялись в листве. Этот лес был совершенно обычным — буки, вязы, колючий кустарник, над которым кое-где возвышались могучие дубы, видавшие, должно быть, еще Цезаря из рода Юлиев и обросшие кустами не больше сотни лет назад. В густой зеленой листве дробился солнечный свет, порой проглядывали и первые желтые листики.
Пахло сырой землей; над головами кружили редкие птицы — большинство пернатых уже улетели на юг.
Грациллоний ехал впереди своих пехотинцев, которые вели на поводу вьючных животных. Мощеная дорога весело бежала к холмам и у одного из них терялась в дымке; обычно римляне строили прямые дороги, но в здешнем ландшафте без поворотов было не обойтись. За спиной остался буйный Кондат Редонум, где его легионеры чуть было не сцепились с франками из местного гарнизона. Впереди, как ему сообщили, лежала долина реки Лигер, богатая, плодородная и густо населенная. В Юлиомагусе следовало повернуть на восток и некоторое время двигаться вдоль реки. Путь до Августы Треверорум они выбрали не самый короткий, зато почти везде — по дорогам. Того и гляди начнутся дожди, а месить грязь не хотелось никому, да и разбивать для ночевки лагеря солдаты тоже не особенно стремились, а вдоль дорог стояли государственные трактиры, поблизости от которых можно смело ставить палатки.
Люди рвались вперед. Все они привыкли к жизни в Исе, у некоторых даже появились семьи, однако желание очутиться вновь среди римлян было сродни стремлению возвратиться домой. Именно поэтому Грациллоний выбрал в сопровождающие только своих легионеров. Вдобавок ему казалось, что император Максим не слишком одобрительно отнесется к появлению в его резиденции какого-либо уроженца колдовского Иса.
Грациллоний радовался вместе со всеми. Он тоже чувствовал себя дома.
Я все больше старею, мои ноги скрипят,
Чечевица урчит в животе.
Наши парни в дырявой палатке храпят.
Скоро бой, я готовлюсь к войне.
Уж получен приказ, но не будем об этом.
Веселитесь, ребята, я думаю так:
Перейдем мы границу, нас девушки встретят,
Море выпивки — все для солдат.
— Стой! — внезапно воскликнул Админий. Голос у него был на удивление громкий для человека, столь на вид тщедушного. — Сомкнуть ряды!
Грациллоний услышал лязганье металла и натянул поводья. Оглянувшись, он увидел, как легионеры сгоняют в кучу вьючных животных и спешно выстраиваются в боевой порядок. Сказывается выучка, молодцы…
— Осторожнее, командир, — сказал подъехавший Админий. — Что прикажет центурион?
Грациллоний посмотрел вперед — на всадника, который вылетел из-за поворота дороги и, размахивая руками, поскакал навстречу им. Судя по резвому ходу лошади, скакала она не издалека. Всадник производил впечатление местного — черноволосый, коротко стриженный, борода на римский манер, зато рубаха и штаны, несомненно, галльские. Вскоре Грациллоний различил темно-красное пятно на левом бедре незнакомца. Так, свежая рана… И лошадь не устала, и рана свежая…
— За ним никто не гонится, — заметил Админий. — Сбежал, и ладно. Видать, невелика пташка. — Он сплюнул через дырку в передних зубах и состроил гримасу. — Или, неровен час, прознали, что мы неподалеку, а, командир?
Грациллоний оставался внешне спокоен, но по спине пробежал холодок.
— Подождем, пока приблизится, послушаем, что он скажет.
Галл подскакал вплотную и осадил коня. В тишине слышались лишь храпенье лошади и судорожные вдохи человека. Глаза незнакомца закатились… Но вот он выпрямился и выдавил:
— Римляне! Легионеры! Хвала Господу! Быстрее, вы еще можете нас спасти!
По латыни он говорил вполне сносно, а по акценту Грациллоний заподозрил в нем намнета. Два года назад, пытаясь объединить города полуострова против варварской угрозы, он побывал в Намнетском порту.
— Чем толковее ты мне все объяснишь, тем скорее мы тебе поможем, — сурово произнес он.
— Багауды… — незнакомец застонал.
— Тоже мне новость! Выкладывай!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
