Что же? Тем и кончить благожелания? Нет, думаю, что этого мало. Если б жизнь наша кончалась этою жизнию, то, конечно, достаточно было бы сказать: будьте здоровы и счастливы. Но как она не кончается так, а продолжается и за гробом и там только является решительною жизнию, то для полноты благожеланий не могу не пожелать Вам, чтоб Вы сподобились и там быть блаженною. Буди же Вам и там быть блаженною. Я этого от всей души и паче всего Вам желаю и молю усердно Господа, да проведет Он Вас безбедно путем настоящей жизни и после нее вселит в Царство Свое всеблаженное.
При этом, конечно, в Вашем сознании представляются очень суровые условия. Есть, конечно, условия решительные, но суровы ли они? На это скажу пока обще: и да и нет, судя по тому, как кто поставлен с детства; и, судя по сему же, предъявляю, что для Вас они не суровы. Вы уже и выполняете их. Только берегитесь и не отступайте.
Приходит мне и еще на мысль послать Вам к Вашему празднику конфету, но не знаю, сумею ли составить ее. Попробую.
Если Вы не забыли, когда-то я заводил с Вами речь о некоей тонкой-претонкой стихии, которая тоньше света. Зовут ее эфир. И пусть: не в имени дело, а в признании, что она есть. Я признаю, что такая тончайшая стихия есть, все проникает и всюду проходит, служа последнею гранью вещественного бытия. Полагаю при сем, что в этой стихии витают все блаженные духи – Ангелы и святые Божии, – сами будучи облечены в некую одежду из этой же стихии. Из этой же стихии и оболочка души нашей (доразумевайте при сем слове и дух, который есть душа души нашей человеческой). Сама душа – дух, невещественна, но оболочка ее из этой тонкой невещественной стихии. Тело наше грубо, а та оболочка души – тончайшая есть и служит посредницею между душою и телом. Чрез нее душа действует на тело и тело на душу. Но об этом я мимоходом говорю. Удержите только в мысли, что душа имеет тончайшую оболочку и что эта оболочка такая же и у нашей души, какая у всех духов. Из этого Вам нетрудно уже вывесть заключение, что та всемирная тончайшая стихия, из которой эти оболочки и в которой витают все духи, есть посредница и для взаимного общения наших душ и духов тех.
Теперь оторвитесь от этого представления и перейдите вниманием к обычным между нами делам. Вы живете теперь в Москве, сидите в стенах своей квартиры, окружены отвсюду зданиями и, куда ни обратите очи свои, всюду встречаете препоны: многие предметы преграждают острозоркость и дальнозоркость очей Ваших. Но если б Вам подняться над Москвою на каком-нибудь шаре, Вы увидели бы беспрепятственно не только ее всю, но и окрестности ее. Если б Вам еще повыше подняться, то Вы и что есть дальше кругом увидели бы. Усиль Ваше зрение и подними Вас еще выше и выше, Вы можете увидеть Санкт-Петербург, Париж, Лондон и т. д. Все сие потому, что зрение Ваше стало острозорче и никаких ему нет помех видеть.
Переходите теперь опять к святым Бо-жиим. Та стихия, о коей речь, всюду проходит и никакой нигде помехи не встречает себе. Луч солнца проходит сквозь стекло, а та стихия – и сквозь стекло, и сквозь стены, и сквозь землю, и сквозь все. Но как она проходит сквозь все, так и те, которые витают в ней, могут проходить сквозь все, когда нужно (как Спаситель прошел в горницу, где были апостолы дверем затворенным). Обитают они в определенном месте, но, когда им повелевается или позволяется, тотчас переносятся куда нужно по той стихии и никаких преград не только не встречают, но и не видят. Когда нужно, переносятся, а когда нет такой нужды, на своем месте пребывая, видят по всем направлениям, что где есть и что где творится. И когда очи свои обращают на землю, то есть на нас грешных, то ясно видят и нас… только не это грубое тело наше, до коего им дела нет, а видят самую душу нашу как она есть, не непосредственно, а посредством оболочки души, сродной с их оболочкою и тою стихиею, в коей они живут, – ибо состояние души верно отражается в ее оболочке.
Извольте теперь вообразить: сидят двое и разговаривают, при этом душа каждого настроена своим образом. Каждый из них не видит, что на душе у другого, по причине грубой занавески тела, за которою прячется душа; а Ангелы и святые, если обратят взор на них, увидят душу их, как она есть и что в ней есть, – ибо какова она и что в ней, отражается в ее оболочке. Если в ней святые мысли и чувства, оболочка ее светла, и при каждом святом чувстве светла особым образом. А если мысли и чувства ее не совсем чисты, то и оболочка ее не светла и от каждого нечистого чувства своим образом помрачена, являясь то как туман, то как мрак ночи. Если б Вы вознеслись на небо и Ангельское восприяли зрение, совлекшись, конечно, и этого тела, то, взглянув на землю, Вы увидели бы вместо разнообразной массы людей некие тени светлые, полусветлые, туманные, мрачные, причем не дивно, что светло наряженные показались бы Вам мрачными, если у них душа дурна, а одетые в рубище – светлыми, если их душа чиста. И вот такими-то видят нас небожители и, судя по тому, какими видят, радуются о нас или скорбят.
Позвольте Вас спросить: какою видит Вас святая, имя которой Вы носите, и особенно ныне, когда она повнимательнее присматривается к Вам ради того, что и Вы поусерднее обращаетесь к ней? Какою видит Вас Ангел-хранитель, всегда при Вас находящийся, и Сам Господь, с телом одесную Отца седящий, но и с нами обещавшийся быть во вся дни? Какою они Вас видят, таковы Вы и на деле. Упреждаю, что таким вопросом я не думаю смутить Вас и тем омрачить Ваш праздник; напротив, чаю доставить Вам духовное утешение и обрадование. Ибо не могу ожидать, чтоб с неба Вас видели мрачною или туманною. Вы еще не успели отуманиться, потому видимы светлою. По крайней мере мое искреннее благожелание Вам в день Вашего Ангела есть: да будете и пребудете всегда таковы, чтоб небожители всегда видели Вас светлою. Тогда из сей жизни прямо к ним туда и перейдете. Вот этого Вам от всей души и желаю.
14
Оболочка души бывает светлою или темною соответственно внутреннему настроению. Примеры. Потемненную душу видят бесы
Хочу в дополнение к предыдущей речи и еще кое-что сказать о том же. Перескажу Вам несколько опытов того, что душа в оболочке своей точно принимает вид, соответственный ее внутреннему настроению. При жизни святого Андрея, Христа ради юродивого, был в Константинополе иерей (из неженатых), постник, уединенник, молитвенник. Все его чтили, то есть почитали. Но встретился с ним святой Андрей и видит, что он одет каким-то темным туманом, а около шеи у него обвилась змея с надписью «змея сребролюбия». Вот какова была душа его! А между тем этого никто не видал. Увидели просвещенные очи духовные святого Андрея[1]. Но у небожителей они еще просвещеннее. Таким образом, тогда, как нам думается, что никто нас не видит, каковы мы, нас видит несметное множество очей. Видите, сколько звезд на небе! Очей, на нас обращенных, еще больше.
Да ведь и сами мы можем если не видеть, то определять, каковы мы. Это сказывает нам совесть – неподкупный судия. Ее можно на время заглушить, но она всегда успевает высвободиться из-под гнета и возвысить свой голос, даже и у не совсем совестных. А у неопорочившихся голос ее всегда чист и звонок. Она есть и именуется гласом Божиим в духе человека. В ней же отражается и то, какого мнения о нас или какой имеют на нас взгляд небожители. Так вот, когда совесть говорит, что мы чисты во всем пред Богом и людьми, то это свидетельство совести светом отражается окрест души нашей – и все с неба видят нас светлыми. А если совесть укоряет, что мы нечисты, то мы видимы бываем темными. Но ближе тех видят нас всегда Ангелы-хранители, кого темным, кого светлым, судя по внутреннему настроению, постоянному или случайному.
Кроме Ангелов и святых, видят нас невидимо для нас и темные силы. Только они, когда душа светла, не могут смотреть на нее, боясь, подобно нетопырям, света, а воззревают на нее лишь тогда, когда она помрачаться начинает. Они всюду стаями шмыгают и, как только заметят где потемненную душу, тотчас нападают на нее огулом и начинают вертеть ее туда и сюда помыслами, страстными желаниями и волнением чувств. Та область бурливая, о коей я говорил, что между душою и телом беззаконно устрояется, есть место, где бесы подседают к душе и начинают возметать ее, как прах ветром. Они покушаются подкрасться и к светлым душам, но бывают отражаемы и поражаемы, как стрелою, лучами света. В Антиохии был волхв Киприан. Один юноша просил его расположить к нему своим волхвованием Иустину, прекрасную христианку, которую он хотел взять себе в жены, а она и смотреть на него не хотела. Киприан посылал к ней несколько раз состоящих у него на службе бесов, чтоб они по-своему расшевелили в ней любовь к юноше, но те подходили к ее жилищу, а внутрь войти не могли и, воротясь, сказывали, что оттуда, изнутри, их отражает и опаляет свет, ибо та Иустина, как облаком каким, одета светом, и им посмотреть на нее не удалось[2].
