Нет, не нужно привыкать к нему, потом будет больно отрываться. Нужно лишь сохранить в сердце благодарность за ласку, за страсть, за спасение. Забавно: она подарила ему свободу, дав силу, он, как когда-то иволга в ее сне, забрал ее из постылого города, принес в чудесные края. Одна лишь возможность любоваться бескрайним ночным небом, что усыпано мерцающими звездами, будто накидка городской щеголихи — речным жемчугом, дороже любых денег. К чему ей были бы серебряные и даже золотые монеты, что водились у девиц из «Медвежьей шкуры»? Покупать наряды да украшения? Зачем? Чтобы прельщать звероподобных мужчин?
Иволга сладко потянулась в душистой траве, еще немного полюбовалась на темные небеса, мерцающую крупу звезд и ясный лик Госпожи Луны, потом повернулась на бок, положила ладони под щеку, свернулась калачиком и крепко уснула.
* * *
— Просыпайся, птаха, — кто-то осторожно потряс девушку за плечо.
Иволга с трудом выбиралась из сна, будто из теплого одеяла, не соображая, кто это может так ласково будить ее. Клуша обычно поднимала зычным криком, а то и тумаком али пинком.
— Я полагал, служанки не приучены дрыхнуть до полудня, — ее снова тронули за плечо.
Иволга села, отводя с лица длинные пряди, которые ночью позабыла заплести в косу. Подняла голову и оказалась нос к носу с хмурым чародеем. Он тоже был встрепанным со сна, темные, нет, кажется, совсем черные глаза смотрели недовольно.
— Прибирай волосы, приводи в порядок одежду и пойдем.
— Куда? — девушка привычно потупилась и поспешно принялась плести косу.
— Тут хижина неподалеку. Хорошо бы пустая. Но и с хозяином я теперь договорюсь без труда. Силищи хоть отбавляй, — улыбнулся, оскалившись едва ли не хищно, скользнул взглядом по распущенному вороту Иволги.
Серп, пока спутница приводила себя в порядок и ополаскивала лицо, собрал их пожитки, снова уменьшил дорожный мешок и повесил на пояс.
— А он легким становится или вес прежним остается? — Иволга, приблизившись, указала на узелок.
— Легким. Иначе прок от чар невелик.
— Хорошо, наверное, быть чару… чародеем.
— У нас тоже, как видишь, трудности бывают, — он двинулся прочь от места ночевки, вверх по склону.
— Ты не по своей воле стал палачом?
— Птаха, будешь любопытничать, быстро отправишься сама себе пропитание искать.
Иволга сжала губы и уставилась в землю. Так и шла, скользя взглядом по траве и ногам шагавшего впереди мужчины, пока не заметила, как стоптанный сапог примял красивый цветок, ярко-красный, на мясистом стебле с широким листом.
— Зачем же ты?.. — девушка присела, приподняла яркую головку и увидела, что стебель сломан у основания.
— Чёрен мрак, да ты не убогая, а блаженная! — Серп, успевший пройти вперед, обернулся, остановившись. — Хм, пламенник, а я и не заметил. Поздно вылез, весна давно миновала, — подошел, наклонился, сорвал цветок. — Верно, здесь снег долго лежал. Вот так, — бросил в траву лист, венчик заправил девушке за ухо.
Иви осторожно потрогала украшение, неуверенно улыбнулась.
— Спасибо. Жалко, завянет быстро.
— Теперь подольше подержится, — мужчина слегка прищелкнул пальцами около алых лепестков. Как он и предполагал, удерживаться от пользования даром по пустякам не было никаких сил. Продлил жизнь цветочку, серп Хладной Жницы, так тебя растак.
— А ты не мог бы сделать, чтобы он снова смог расти? — девчонка опять прикоснулась к пламеннику. — Жалко такую красоту…
— Жалко, жалко! — передразнил он. — Ты что, не знаешь, как эти цветы растут? — Она замотала головой. — Там под землей луковица. Пока она жива, будут цветы. — Серые глазищи уставились недоверчиво и непонимающе. — Ох, госпожа моя Луна, дай мне терпения, — пробормотал мужчина. — Если у тебя косу отрезать, со временем новая вырастет, так?
— Да, — девчонка безотчетно вцепилась в перекинутую на грудь косу.
— А из луковицы, пока она жива, каждую весну цветок вырастает. Ясно?
— Да, теперь ясно. Ты очень понятно объяснил. И… — вдруг заволновалась. — Я ведь ни о чем не спрашивала… Ты сам спросил, знаю ли, а я сказала…
— Успокойся, я помню, с чего все началось, — усмехнулся он. Девчонка, несмотря на свою бестолковость, почему-то почти не раздражала. Да понятно, почему. Он мужчина, она — очень подходящая для его нужд женщина. Пусть щебечет поблизости, пока не подвернется другая, вроде его прежних.
Домишко показался совсем скоро. Приютился под скалой, как гриб, не молоденький крепкий боровичок, но и не трухлявая развалина. Серп слегка удивился про себя — впервые он попал сюда больше десяти лет назад, мальчишкой-сопляком, а избушка ничуть не обветшала, не вросла в землю, как случалось это с хижинами селян.
Да чему тут удивляться? Хозяин-то чародей. Ему не трудно поддерживать и дом, и себя в должном состоянии, была бы сила. А с силой у Кверкуса никогда сложностей не возникает, он черпает ее из света Госпожи Луны и умеет запасать в полупрозрачных, молочно-голубоватых кристаллах.
Очи полнолуния, так их называли посвященные, непосвященные именовали лунными камнями и вправляли в кольца, ожерелья и прочие украшения. Богатые залежи мерцающих сокровищ находились на севере Кряжистого хребта, не так уж далеко отсюда.
Серп помнил, как завидовал наставнику, у которого под рукой всегда был запас чародейской мощи. Кверкусу не страшны были ни черные ночи, когда Госпожа Луна слишком слаба, чтобы показывать свой лик, ни ненастная погода. Одно-единственное ясное полнолуние позволяло напитать силой сколько угодно кристаллов, их хватало на много месяцев, а то и на год. Ему же приходилось зависеть от своего ненадежного, капризного, хотя, нельзя не признать, необычайно приятного источника.
Наставник только посмеивался на сетования ученика.
— Ты совсем не умнеешь, юноша, как я над тобой ни бьюсь. Мои камешки мало чего стоят, их слишком легко отнять.
— Но у меня и их нет!
Старый пень снова хихикал, а на вопросы о причине веселости отвечал:
— Сам, юноша. Хоть до чего-то попытайся дойти сам. И так чересчур много в руки плывет, стоит дурной силищей разжиться.
За прошедшие годы Серп так и не поумнел.
Иначе разве топал бы в гору, потея и ни на шаг не приближаясь к порогу хижины? Когда б еще сам сообразил: неспроста дорога так длинна! Спасибо птахе, снова полезла с вопросом, на сей раз весьма своевременным.
— Серп, мы уже долго идем, а домик ничуть не ближе. Почему так?
— Потому что я болван, — процедил чуть слышно сквозь зубы и остановился.
Высвободил немного силы, она тонким золотистым слоем растеклась по невидимой стене прямо перед ними и тут же исчезла, словно просочилась внутрь. Чародей подождал немного. Если хозяин дома, теперь-то он точно знает о приходе гостей. Коли захочет, может открыть невидимые ворота.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
