Костя пригубил горячительный напиток. Отбросил глобальные мысли. В очередной раз он задал себе вопрос: кто все-таки мог выдать, что он причастен к разработке нового оружия? Странно, но у Гани этот вопрос почему-то до сих пор не возник. Ну да ладно. Согласно же сделанным ранее логическим выкладкам, ученые отпадают, генерал тоже, тогда кто?
Тут, будто услышав его мысли, приятель спросил:
— Слушай, а кто ж тебя выдал-то? Кто-то ведь узнал, какую роль ты играешь?
— Вот именно. Я это, кстати, у тебя хотел спросить. — Костя снова глотнул виски. — Надеюсь, прояснишь ситуацию.
Ганя звонко поставил пустой бокал на тумбу, его лицо превратилось в вопросительный знак.
— На что ты намекаешь?
— Да так, ни на что. Только лишь хочу услышать твои мысли на этот счет.
— Костик, все очень просто, — лицо приятеля прояснилось. — Ведь ты же в прошлом служил в штабе, и чем ты там занимался?
— Курировал военно-научные разработки.
— Ну вот, вот именно. Они просто покопались в секретной картотеке. Точнее, это раньше она была секретной, а теперь любая собака из Комитета… Одним словом, узнав о твоей роли в бывшей России, оборотни резонно предположили, что и сейчас ты можешь заниматься тем же.
— То есть, получается, они действовали наверняка?
— Вот-вот. И, к сожалению, попали в точку.
— А что, отчего бы и не так? Слушай, мне как-то в голову не приходило. Я десять раз прокручивал всю нашу цепочку, ведь никто не мог выдать. А если бы кто-то и продался, то зачем ему указывать на меня, он бы сам все и слил.
— Вот именно, — повторил Ганя. — Поэтому остается только вариант с твоим прошлым. — Ганя вздохнул, постучал пальцами по тумбе. — Ну ладно, пора действовать, — добавил он.
— Да, как говорится, погостили, пора и честь знать, — Костя допил виски и отставил бокал в сторону. — Пойду я, пожалуй.
— Не забудь еще сим-карту поменять, — отстраненно напомнил Ганя.
Весь его вид теперь выказывал, что он ушел в себя.
Костя почему-то усмехнулся. Ему вдруг почувствовалось, что хмель слегка завладел им. Захотелось добавить. Но товарищ, по всей видимости, больше не собирался наливать. Он теперь сидел на диване, уставившись в одну точку. Тогда Костя поднялся, подошел к стенке и налил.
— Хорошо, по последней — и разбегаемся.
Ганя тряхнул волосами и, вопреки ожиданию, не улыбнулся, а серьезно посмотрел на Костю.
— Будешь еще? — виновато поинтересовался Муконин.
— Да не, я потом.
Выпив одним махом, Костя засобирался.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Муконин хотел уже вернуться домой. Но когда он вышел из подъезда, ему позвонил Геннадий Пухов.
Костя не просто числился в Чрезвычайном правительстве. Приходилось иногда и работать. Формально Костя относился к Чрезвычайному комитету по землеотведению. А начальником комитета был этот самый Геннадий Пухов: невысокого роста человек лет сорока пяти, с легкой щетиной, которая ему была весьма к лицу, с чуть замутненными глазами, и резким, почти гнусавым, голосом.
— Тут это, дело с китаезами, — поздоровавшись, лениво протянул он в динамик смартфона. — Надо на стрелку съездить.
— Да? — Костя помрачнел. — А что такое?
— Они кипишуются. Мы же их кинули, получается. Бабло срубили, а землю под ЦеРПАН отдали. Нужно съездить, утихомирить, оттянуть как-то дело, понимаешь? Займись, а?
Костя тяжело вздохнул и повторил про себя адрес места встречи. Прибыть туда требовалось в ближайшие полчаса. Он прикурил сигарету и отправился ловить такси. Служебную машину ему давали крайне редко. Впрочем, таксистов в голодном Екатеринбурге было что тараканов в бесплатной ночлежке. И брали они очень дешево — слишком большая конкуренция.
Костю сразу подхватила юркая «Тата Квадро» дамского красного цвета, чем-то похожая на перевернутую детскую ванночку. За рулем сидел бывалый мужичок в кепке, со шрамом на правой щеке, с вороватым взглядом зеркальных глаз. Мужичок учтиво молчал. И пока они ехали по холмистым улочкам в пункт назначения — заброшенный завод на окраине города, — Костя думал о своем.
Предыстория дела весьма его напрягала. Народная община из Китайской Новосибирско-Алтайской Республики обосновалась на Урале и пока что мирно, в рамках содружества, сосуществовала с местными русскими. Покуда китайцы признавали УНР как дружественную малую народность, а точнее, как рубеж, отгораживающий от прозападного спрута. И эта народная община даже заплатила валютой за плодородные земли в сорока километрах от столицы, что уж являлось совсем большой удачей, а также оформила договор долгосрочной аренды. Китайцы хотели эту территорию освоить и производить сельскохозяйственную продукцию, поскольку русские аборигены давно опустили руки и большей частью подались в город. Но, получив деньги, правительство, а точнее, комитет Пухова, отвело эту землю под Центр реабилитации пивных алкоголиков и наркоманов — ЦеРПАН, — который планировался как натуральное хозяйство с долей экспорта сельхозпродукции в Екатеринбург. Нужно было начинать какие-то социальные программы в новоиспеченной республике — хотя бы эту, задуманную в регионе еще до ядерной катастрофы. И теперь китайцы пытались заселиться, а их не пускали местные зачинатели ЦеРПАНа, вооружившиеся охотничьими винтовками, дескать, пока не увидим мандат от земельного комитета…
Костя так и не решил в пути, какие аргументы выдвинуть вместо мандата. Плохо, когда нет ничего за душой.
Таксист тормознул свою «Квадро» около безлюдной, пугающей проходной с облупившейся зеленой краской.
— Подождешь здесь минут двадцать, заплачу еще столько же, — сказал Костя и сунул бумажку достоинством в сто бон.
Водила вяло кивнул и отвернулся в окно. «Этот — трепаная лошадь, — подумал Костя, — никуда не денется, дождется».
С пренебрежением толкнув вертушку, которая скрипнула в ответ, он пересек пустую проходную и мерным шагом двинулся по территории завода. Китайские представители ждали в большом металлопрокатном цехе с разрушенными стенами.
Блики серого неба огромными пауками застыли на ржавых станках. Муконин для внутреннего успокоения нащупал в кармане любимую зажигалку, точную копию «малыша». «При случае сойдет за настоящий», — как всегда подумал Костя.
Три низеньких китайца в черных плащах стояли у карусельного агрегата с разобранной задней частью. Один — впереди, двое — чуть поодаль, в качестве охранников — в черных очках, руки в карманах. Кто его знает, что у них там, в карманах? Вот болваны! Что они задумали? Не могли по-человечески приехать в комитет для выяснения отношений? Главный китаец сделал два шага навстречу и заговорил:
— Ви Муконин? (Костя кивнул.) Здрасте. Меня зовут На Ху, а эти — мои парники.
Костя чуть не поперхнулся от вырывающейся изнутри усмешки, но вовремя сдержался. Зато это как-то сразу привело его в норму, и он почувствовал себя на коне. У На Ху было круглое лицо, отдаленно похожее на луну, и еще у него были умные, но злые глаза.
— Очень приятно. Я полномочный представитель правительства и готов вас выслушать.
— Давайте пройдемся. — Китаец повел рукой.
Они двинулись вдоль ряда станков.
— Ми думали, новая република, как прошлая Русия. Но тута не умеют вести дила. Здеся могут обман, кидалово и тишина. Будто ми лохи какие-то. А ми такие же люди. И положа руку на сице, тока благодаря нам ви сусествуете, — китаец очень плохо говорил по-русски.
На Ху кипел как чайник, и Костю вдруг охватила ответная злость. Мало вам Новосиба, Краснояра и Алтая, так еще сюда лезете! Но в нашей «републике» хрен вы отсосете! Ишь ты, «благодаря нам»! Много на себя берете, обошлись бы и без сопливых!
— Лично я отношусь к вам с уважением, — притворно дружелюбно сказал Муконин.
— Хочица верить. Но господина Пухов уклоняться от встречи, а на звонки отвечать его секретарь. Наконец, господина Пухов послать вас, но мы вынуждать пользоваться этим. Если новая правительства к нам плохо, то и ми плохо.
На Ху крепко ухватил Костю за локоть и повел обратно.
— Ми винуждать на крайний мера. Ви звонить господину Пухову. И пока нам ни присылать сюда мандат на землю, ми удерживать вас в заложники.
На Ху кивнул головой своим соратникам, и они подступили ближе. Один распахнул полу плаща, и оттуда показался, блеснув в лучике света, ствол автомата Калашникова. Мушка прицела остановилась в области Костиного живота.
Внутри все ухнуло. Ну вот, только этого еще не хватало! Мерзнуть здесь на ветру с китайскими воротилами! Или они собираются куда-нибудь увезти своего заложника? Ну уж нет, такой расклад Костю никак не устраивал.
— Хорошо, я звонить Пухову, — злобно передразнил он.
Именно что злобно. Спешно соображая, как выкрутиться, он подспудно цеплялся за ненависть, как за оружие, придающее больше смелости. И не столько за ненависть к этим вот, в черных плащах, сколько ко всему миру. Так его достали за сегодня, что спасибо! Сначала усатый Саныч с обыском в квартире, потом продажный следователь, теперь вот еще эти злополучные китайцы. Все, чаша явно переполнилась!
