- Все было как в тумане. Я ничего не видела, ничего не замечала. Нет, вернее, так – я не хотела ничего ни видеть, ни замечать. Мне было хорошо в своих иллюзиях об идеальной семье. Я не понимала истинного отношения Андрея к тебе. Думала, что он принял тебя, как родную. Верила в то, что он хочет воспитать тебя, дать лучшее образование… Он знал, как действовать, на что давить… Сначала Андрей предложила отправить тебя в элитную закрытую школу. Сказал, что после нее у тебя будет возможность поступить в любой университет в Европе! Обещал, что оплатит образование. Но только сейчас я стала понимать, что он просто хотел избавиться от тебя, дочка. Помню, одна только мысль о том, что ты будешь далеко, привела меня в такой ужас, что я уперлась. Андрей понял, что эта тактика не сработает и позвал меня переехать в его родной город вместе с тобой. Сказал, что мы станем настоящей семьей… Боже, я ведь правда верила. Каждому его слову. Каждому взгляду. А потом… Потом все началось рушиться. Ты стала отдаляться. У Андрея появились странные замашки. Он не разрешал мне работать, общаться с другими людьми, даже с подругами, ревновал без повода – просто за то, что я посмотрела на какого-нибудь мужчину. Сначала я не понимала, что происходит. И винила себя. Думала, что как-то не так веду себя, раз Андрею постоянно плохо из-за меня. Искала оправданию каждому его слову. Прощала. Говорила – он же все делает для меня и для моей дочери, заботиться, обеспечивает. Да, порою излишне категоричен, но людей без изъянов не существует. Мне нужно научиться подстраиваться, стать более гибкой. Я… Полина, мне стыдно, но… Я боялась его потерять. А в итоге не заметила, как потеряла тебя. После всего, что случилось тогда, три года назад, ты уехала. И я… просто отпустила себя. Решила, что так будет лучше. И Андрей говорил, что так будет лучше. Мы с тобой почти не общались. Он не отпускал меня к тебе, не давал даже позвонить. Меня не было рядом. Я была слишком беспомощна, чтобы бороться с ним. Искала себе оправдания. Сначала тяжелая беременность, потом роды, проблемы с Женькиным здоровьем… Мне так жаль, дочка. Мне очень жаль. Я плохая мать.
Мама вскочила с места и отошла к окну, распахнула его, впуская в комнату ветерок. Ей было тяжело – я видела это. Но и мне приходилось нелегко. Я едва сдерживала себя, впиваясь ногтями в кожу на коленях. Когда-то мы были близки, а теперь… Совсем чужие. Господи…
- Знаешь, когда было больнее всего, мам? – спросила я тихонько. Казалось, что даже мое сердце стучит сильнее.
- Когда, Полин? – ее слов почти не было слышно.
- Когда на свой день рождения ты позвала всех, кроме меня, - с трудом ответила я. – Мне казалось, что мой мир рухнул. Ты окончательно меня предала. Бросила. И следом за папой я лишилась и мамы. Осталась сиротой.
Мама прижала руки к груди. Ее лицо исказилось от слез. Кажется, она хотела подойти ко мне, но боялась.
- Дочка, я… Понимаешь… Андрей… Он сказал… - Мама с трудом справилась с собой и продолжила уже более связно: - В последние полтора года Андрей окончательно рехнулся. Он шантажировал меня, что заберет Женьку и выкинет на улицу, если я не буду делать все, что он хочет. На тот проклятый день рождения не дал позвать тебя… Угрожал. Я испугалась… Полина, я давно хотела от него уйти. После рождения сына на многое открылись глаза. Я даже ходила к психологу, но Андрей узнал об этом и перестал давать деньги. Мне нельзя было общаться ни с кем, кроме его матери и в некоторых случаях – с семьями коллег и деловых партнеров. Я не хочу обвинять только его. Сама виновата. Знаю. И после дня рождения я плакала всю ночь, - сглотнула мама. – Но он мне даже позвонить тебе не дал. Господи… Слышу сама себя и презираю за слабость. Моя бедная девочка. Сколько ты из-за меня пережила. Я недостойна такой дочери, как ты. Бедная моя…
Мама тихо заплакала. А я вдруг вспомнила, как она ворвалась в подвал с оружием Андрея, когда я уже решила, что все – мама бросила меня умирать.
- Почему ты сделала это, мам? – спросила я.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
- Что? – вздрогнула она.
- Выстрелила в Андрея.
Эта сцена невольно пронеслась у меня в голове. Мама нажимает на спусковой крючок, целясь в мужа. Но ничего не происходит.
- Потому что я хотела защитить тебя. Свою доченьку. – Лицо мамы вдруг осветилось улыбкой. Солнечной, как прежде. – Я искала способ, как развестись с Андреем. Думала, что у него любовница – слишком он часто стал пропадать на работе. Приехала посредине ночи в дом – охрана меня знала и пропустила. Услышала, что в подвале шум. Заглянула… Увидела тебя и Диму – правда, его не узнала. – Ее лицо вдруг стало жестким, зубы плотно сжались. – Я сразу поняла, что это чудовище хочет что-то с тобой сделать. И побежала в его кабинет, за оружием. Понимала, что, если просто ворвусь, пользы от меня никакой не будет. А что было потом, ты знаешь. Я действительно хотела убить его. Никто не имеет права трогать мою дочку. Никто.
Мама смахнула с щек новые слезы.
- Знаю, что мне нет прощения. Поэтому ты не прощай меня. Не заслужила я этого. Только знай одно. – Она снова перешла на срывающийся шепот. - Мама всегда тебя любила.
Эти последние слова резанули по сердцу. Маленькая Полина хотела зареветь в голос.
Я встала и подошла к ней, сама не зная, зачем. А мама все-таки коснулась моей щеки. Заправила выбившуюся прядь за ухо. Снова улыбнулась сквозь слезы. А после, поддавшись порыву, обняла меня и долго-долго не отпускала. Я беззвучно плакала, уткнувшись носом ей в плечо.
- Мама всегда любила тебя. Мама всегда тебя любила, - повторяла она, обнимая меня и гладя по голове, как маленького ребенка. – Мама всегда будет тебя любить.
В кухню зашел братик, у которого кончились мультики. Увидев нас, он подбежал, обнял обеих за ноги и заревел за компанию.
- Не плачьте, не плачьте! – говорил он сквозь слезы. – Не надо плакать!
Наверное, мы успокоились только благодаря Женьке. Он не понимал, что с нами, и успокаивал как мог. Даже любезно предложил свои любимые машинки, которые никому не давал.
- Не будь с ним такой же, как со мной, - сказала я, когда брат унесся в другую комнату. – Не оставляй одного, как бы больно тебе не было.
- Не оставлю. И тебя – тоже, - твердо пообещала мама. Я ничего ей на это не сказала – просто помогла собрать кое-какие вещи. Отношения между нами не стали вдруг теплыми и доверительными. Думаю, понадобится много времени, чтобы все стало, как прежде. Но теперь я чувствовала тепло и поддержку.
Когда все было готово, раздался звонок, а следом – шум на лестничной площадке. Мама открыла дверь, не понимая, что происходит, и тут же раздался истеричный голос матери Андрея.
- А ну, пусти меня в квартиру, шалашовка! – с ненавистью орала Фаина Андреевн. - Сына моего посадила, думаешь, безнаказанной останешься? Да я тебя уничтожу, стерва! И дочь твою проклятую! А внука заберу! Поняла меня?! Отпустите меня, уроды! Это квартира моего сына! Моего Андрюши! Каждого уничтожу, каждого!
Видимо, она узнала о том, что произошло, и пришла, чтобы устроить скандал, а может быть, и драку. Ведь сын для Фаины Андреевны всегда был на первом месте. Но охранники Крета просто-напросто выпроводили ее. А потом помогли маме с сумками – хоть забирала она самое необходимое, из-за детских вещей вышло немало.
- А папа с нами поедет? – спросил Женя, когда мы все вышли из подъезда.
- Конечно, - улыбнулась мама.
- А почему бабушка кичала? – не унимался братик. – Я испугался.
- Бабушка не кричала. Бабушка просто громко разговаривала.
- А Лина поедет с нами? Лина, поехали! Будем вместе игать.
- Я приеду в гости, - потрепала я брата по волосам.
- Может быть, все-таки поживешь с нами? – в который раз спросила мама. Ей было тяжело отпускать меня снова. Но я покачала головой.
- Нет, мам. Я должна быть рядом с Димой.
- Оставайся на связи, прошу, - взмолилась она. Я кивнула в ответ.
Мама и Женя уехали на одной машине, а меня посадили в другую и повезли в полицию – трехэтажное унылое здание, в котором я провела довольно много времени, рассказывая следователю о том, что произошло. Как Крет и обещал, этим делом занялись правоохранительные органы. И при его содействии дело обещало получить широкую огласку.
