А. Пешков».
На обороте листа писчей бумаги рукою Горького сделаны две приписки, во второй из которых среди прочего говорилось следующее:
«Алексей Толстой затевает Всесоюзный конкурс на комедию,— прилагаю проект резолюции о конкурсе.
В среде литераторов чувствуется сильное оживление и желание серьезно работать, поэтому конкурс может дать неплохие результаты. Но для Всесоюзного конкурса семи премий мало, следовало бы увеличить их до 15-ти хотя бы, а сумму первой премии повысить до 25 тысяч — черт с ними! — и придать премиям имя Сталина (выделено мной.— Г.Ф.), ибо эта ведь затея исходит от Вас.
Кроме того: почему только комедия? Нужно включить и драму…
Простите, что надоедаю.
А.П.»
3 февраля 1933 года Сталин ответил Горькому:
«Дорогой Алексей Максимович!
Письмо от 16.1.33 получил. Спасибо за теплое слово и за „похвалу“. Как бы люди ни хорохорились, они все же не могут быть равнодушными к „похвале“. Понятно, что я, как человек, не составляю исключения…
3. Конкурс на комедию (и драму) завершим на днях. Отшить Толстого не дадим. Обеспечим все по вашему требованию. Насчет того, чтобы «придать премиям имя Сталина» я решительно (решительно!) возражаю (выделено мной.— Г.Ф.).
Привет! Жму руку!
И. Сталин.
P.S. Берегите здоровье».[624]][417
21 декабря 1939 года «Правда» опубликовала постановление Совнаркома СССР об учреждении премии и стипендии им. Сталина. В постановлении, которое вышло за подписью Председателя СНК Молотова и управляющего делами СНК Хломова, говорилось:
«В ознаменование шестидесятилетия товарища Иосифа Виссарионовича Сталина Совет народных комиссаров Союза ССР постановляет:
I. Учредить 16 премий имени Сталина (в размере 100 тысяч рублей каждая), присуждаемых ежегодно деятелям науки и искусства за выдающиеся работы в области:
1. физико-математических наук,
2. технических наук,
3. химических наук,
4. биологических наук,
5. сельскохозяйственных наук,
6. медицинских наук,
7. философских наук,
8. экономических наук,
9. историко-филологических наук,
10. юридических наук,
11. музыки,
12. живописи,
13. скульптуры,
14. архитектуры,
15. театрального искусства,
16. кинематографии.
II. Учредить Сталинскую премию, присуждаемую ежегодно за лучшее изобретение:
десять первых премий в размере 100 тысяч рублей каждая,
двадцать вторых премий в размере по 50 тысяч рублей каждая,
тридцать третьих премий в размере по 25 тысяч рублей каждая.
III. Учредить Сталинскую премию, присуждаемую ежегодно за выдающиеся достижения в области военных знаний: три первые премии в размере 100 тысяч рублей каждая,
пять вторых премий в размере 50 тысяч рублей каждая,
десять третьих премий в размере 25 тысяч рублей каждая.][418
Председатель Совета народных комиссаров Союза ССР В. Молотов
Управляющий делами Совета народный комиссаров Союза ССР М. Хломов
20 декабря 1939 года
Москва, Кремль».[625]
Затем вышло еще одно постановление, где вопрос о Сталинских премиях получил дальнейшее развитие:
«В дополнение к постановлению СНК Союза ССР от 20 декабря 1939 года… СНК Союза ССР постановляет:
одну — по поэзии,
одну — по прозе,
одну — по драматургии,
одну — по литературной критике.
Председатель Совета народных комиссаров СССР В. Молотов
Управляющий делами Совета народных комиссаров СССР М. Хломов
1 февраля 1940 года
Москва, Кремль».[626]
С 1930 и вплоть до 1991 года наивысшей из государственных наград СССР оставался орден Ленина, не Сталина (причем последний так и не был учрежден благодаря настойчивости самого Сталина):
«ОБ УЧРЕЖДЕНИИ ДВУХ НОВЫХ ОРДЕНОВ СОЮЗА ССР: „ОРДЕН ЛЕНИНА“ и „КРАСНАЯ ЗВЕЗДА“
Постановление Президиума Центрального исполнительного комитета СССР от 6 апреля 1930 г.][419
1. Учредить два новых ордена Союза ССР: „Орден Ленина“ и „Красная Звезда“.
СТАТУТ ОРДЕНА „ОРДЕН ЛЕНИНА“
Постановление Президиума Центрального исполнительного комитета СССР от 5 мая 1930 г. (СЗ СССР. 1930. № 36, ст. 289).
Президиум Центрального исполнительного комитета Союза ССР… постановляет:
Утвердить нижеследующий Статут ордена „Орден Ленина“…»[627]
Источники к главе «Сталин: последние годы у власти»
Предложение Сталина повысить налог на колхозы
Хрущев впервые сказал о будто бы планировавшемся повышении налога до 40 млрд на июльском (1953) Пленуме ЦК:
«Хрущев. К сожалению, когда был третий вариант, тут же попутно (выделено мной.— Г.Ф.) он внес предложение — увеличить налог на колхозы и колхозников, поднять до 40 миллиардов налог, а весь доход исчисляется, в 42 миллиарда.
Микоян. Нынешний налог в 15 млрд довести до 40 млрд.
Хрущев. Нет, увеличить еще на 40 млрд налог. Это уж, знаете, я не знаю, что такое.
Микоян. Это уже было невозможно».[628]
Позднее Маленков тоже упоминает 40 млрд, но становится ясно, что до хрущевской речи о ней ему было ничего не известно:
«[Маленков.] В ходе работ настоящего Пленума вам, товарищи, стал известен следующий факт. В связи с задачей подъема животноводства в феврале месяце этого года т. Сталин ][420 настойчиво (выделено мной.— Г.Ф.) предложил увеличить налоги в деревне на 40 млрд рублей. Ведь мы все понимали вопиющую неправильность и опасность этого мероприятия. Мы говорили, что все денежные доходы колхозов составляют немного более этой суммы. Однако этот вопрос не был подвергнут обсуждению, коллективность в руководстве была настолько принижена и подавлена, что приводимые т. Сталину доказательства были им безапелляционно отброшены.»[629]
Обратим внимание: по словам Хрущева, Сталин внес предложение «попутно», т. е. как бы между прочим, в то время как в выступлении Маленкова уже говорится о «настойчивых» предложениях такого рода. В «закрытом докладе» Хрущев сделал следующий шаг к усовершенствованию своего рассказа о 40 млрд.
В своих воспоминаниях Микоян совсем не упоминает историю о повышении налога «на 40 млрд»:
«Как всегда вечером, когда и другие члены Президиума были у Сталина, Маленков изложил суть дела, чтобы прозондировать отношение Сталина. Меня там не было. Хрущев потом рассказывал, что Сталин принял это в штыки, сказав, что мы возобновляем программу Рыкова и Фрумкина, что крестьянство жиреет, а рабочий класс хуже живет. Другие члены ЦК мне рассказывали, что Сталин высказывался на эту тему и во время октябрьского Пленума, резко осуждая меня за саму идею поднять закупочные цены на продукты животноводства. Говорят, он выглядел очень злым, прохаживался по своему обыкновению и ворчал, говоря обо мне: „Тоже нашелся новый Фрумкин!“ Я этого не слышал сам, правда. Зато слышал, как он говорил, что надо бы еще новый налог на крестьян ввести. Сказав: „Крестьянин, что? Сдаст лишнюю курицу — и все“.
А на том обсуждении, услышав о предложении Сталина ввести дополнительный налог на крестьян, Хрущев так вышел из положения: он сказал, что если повышать налоги на крестьян, то нужно в комиссию включать таких людей, как Маленков, Берия, Зверев (руководитель Минфина). Это Сталин принял. Через некоторое время мы действительно собрались в новом составе. Комиссия обнаружила, что и Берия, и Маленков считают невозможным выполнение указания Сталина. Это выяснилось, конечно, в частных разговорах. Поручили Звереву под][421считать, обосновать. В общем, тянули это дело как могли. Все считали поручение Сталина о новых налогах на крестьянство без повышения закупочных цен невыполнимым».[630]
«Дезорганизация» работы Политбюро
Враждебно настроенный к Сталину Э. Радзинский признает, что Хрущев сказал неправду:
«После смерти Сталина Никита Хрущев в своем знаменитом докладе о культе личности негодовал, что Сталин „принижал роль Политбюро созданием внутри ЦК неких "шестерок", "пятерок", наделенных особыми полномочиями… Что это за терминология картежника?“ — возмущался Хрущев. Но он, относившийся к послеленинскому поколению партии, не знал (или делал вид, будто не знал), что замахнулся на одну из самых старых традиций партии. „Тройки“, „пятерки“ и прочие „узкие составы“, создаваемые Вождем внутри руководства, не известные никому, кроме участников и самого Вождя, появились во времена Ленина».[631]
