Самым вещественным результатом сотрудничества консульского режима с крупнейшими финансистами того времени явилось учреждение 6 января 1800 года знаменитого Французского банка. Как известно, из всех творений бонапартистской власти это оказалось наиболее долговечным: Французский банк, пережив все режимы, все революции, все потрясения, дожил до Пятой республики, до наших дней.
Финансовая политика консульского режима, и в особенности налоговая, также ясно показывала, чьим интересам служит новая власть. Консулат унаследовал от Директории полностью расстроенные финансы и пустую казну. Знаменательно, что для решения одной из самых сложных задач, с которыми ему пришлось столкнуться, Бонапарт привлек людей старого, дореволюционного времени, известных своими консервативными, чтобы не сказать резче, взглядами. Таковы были Годен, ставший бессменным министром финансов, Барбе-Марбуа, подвергшийся репрессиям 18 фрюктидора, Дюфен — бывший сотрудник Неккера, Моллиен и другие. Их общими усилиями финансовое положение Республики было сравнительно быстро упорядочено. Это удалось достигнуть не только жесткой экономией, строгим контролем за каждым франком, каждым сантимом, но и имевшей вполне определенное содержание налоговой политикой. Прямые налоги, то есть налоги с доходов, были сокращены. Зато резко были увеличены косвенные налоги, ложившиеся своей тяжестью на самые широкие круги населения. Налоговая политика консульского режима (как и позже империи) защищала интересы крупного капитала. Не только в сфере налогов, но и всей своей экономической политикой консулат поддерживал и поощрял предпринимательскую деятельность. В особенности Бонапарт покровительствовал развитию промышленности, придавая ей первостепенное значение и ставя интересы промышленников всегда выше интересов торговой или земледельческой буржуазии. Более полувека назад вопрос этот был столь глубоко и полно исследован Е. В. Тарле в его капитальном труде о французской промышленности в годы консульства и империи[550], что все новейшие исследования не могли внести в освещение проблемы существенно нового.
«Порядок», устанавливаемый консульским режимом, защищал не только интересы крупной буржуазии — финансовой, промышленной, торговой, земледельческой, он защищал интересы и всех собственников вообще, и крестьян-собственников в особенности. Конечно, бонапартистский режим не был крестьянской властью; за очевидностью этот тезис не требует обоснования. Но столь же несомненно и то, что Бонапарт обдуманно старался в своей политике считаться с интересами крестьянства и в той мере, в какой это совмещалось с покровительством крупному капиталу, защищать и интересы крестьянства.
Бонапарт не мог не понимать жизненную важность этой политики.
Крестьянство составляло подавляющее большинство населения страны, оно же поставляло основные кадры в армию. Армия Бонапарта, являвшаяся существеннейшей опорой режима, была армией крестьянской. В исторической литературе вопрос о крестьянской политике Бонапарта принадлежит к числу наименее изученных. Между тем более ста лет назад Карл Маркс с присущими ему глубиной и блеском показал, что консульство, империя были именно той властью, которая в наибольшей мере способствовала укреплению крестьянской парцеллы и отвечала интересам собственнического крестьянства[551].
«Твердый порядок», устанавливаемый Бонапартом после «хаоса» Директории, был, следовательно, порядком укрепления собственности — буржуазной собственности, само собой разумеется. Заменив триединый лозунг Великой французской революции «Свобода, Равенство, Братство!» новым лозунгом — «Собственность, свобода, равенство!», бонапартистский режим даже этим внешним изменением главных лозунгов эпохи явственно подчеркивал сдвиги, происшедшие в развитии французского общества за минувшее бурное десятилетие. В 1800–1801 годах Бонапарт многократно подчеркивал незыблемость республиканского строя и свою личную приверженность Республике. Весьма вероятно, что он был вполне искренен: вряд ли ему приходило в ту пору в голову, что Республику следует заменить монархией; к этой мысли он пришел позже. Но, постоянно говоря о республиканских принципах, о превосходстве республиканского строя над всеми иными, он подчеркивал, что в развитии Республики наступило нечто новое. Это была уже не якобинская республика, не термидорианская. Республика консулата была республикой стабильной собственности.
Новое заключалось также в том, что консульская республика устами Бонапарта открыто, громогласно объявила революцию законченной. В действительности, как известно, революция была задушена контрреволюционным переворотом 9 термидора. Термидорианский переворот и последовавшая за ним пятилетняя власть термидорианцев означали на деле торжество контрреволюционной буржуазии, сумевшей пресечь попытки народа двигать дальше революцию. Но, остановив революцию и продолжая борьбу против народных сил, стремившихся ее возродить, термидорианцы в Конвенте и Директории не смели, не набрались мужества сказать, что революция закончена. Напротив, все свои контрреволюционные деяния — и казнь Робеспьера, и подавление народных восстаний в жерминале и прериале, и разгром движений бабувистов — все это они именовали победами дела революции. Верность традициям, сила привычки были столь велики, что и переворот 18 брюмера, как уже говорилось, был также назван «революцией 18 брюмера».
Бонапарт счел полезным открыто заявить о том, что революция закончена. Он напоминал об этом неоднократно и в правительственных заявлениях, и в письмах.
Революция закончена; теперь устанавливается прочная, стабильная власть, твердый порядок. Республика собственности. Во избежание возможного ошибочного толкования следует подчеркнуть, что официально провозглашенное окончание революции отнюдь не означало отречения от нее или осуждения ее. Напротив, режим консульства и сам первый консул всячески афишировали свою генетическую связь с революцией Во времена консулата празднование дня 14 июля проходило со значительно большей торжественностью, чем при Директории Всего за год до провозглашения империи, в 1803 году, Бонапарт настоял на исключении из состава Института высшая и редко применяемая мера наказания! — одного из влиятельных его членов за то, что он посмел в своих сочинениях очернить революцию.
Лозунг «Собственность, свобода, равенство!» не был демагогической фразой или ритуальной формулой. Он выражал буржуазное содержание, классовое существо консульского режима, ведь подавляющее большинство собственников, которых защищала власть консулата, были новые собственники — крестьяне, буржуа, служилые люди, приобретшие в тех или иных размерах собственность за роды революции. Вот почему эта новая, рожденная революцией собственность была неотделима от свободы и равенства в их буржуазном понимании.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
