— Я не собираюсь умирать, — возразила Хаара. — Да, звучит, конечно, не убедительно, но я не имею на это право.
— Смерть лишает всяких прав.
— Сложно не согласиться. Однако это не значит, что смерти нечего противопоставить. Слушай, Леоссар...
— М?
— Подожди меня три дня. Хотя бы ради любопытства. Что, если ты окажешься не прав? Разве это не будет удивительно?
— Я подожду, — согласился мужчина, — ради любопытства.
Ответ Хаару удовлетворил, однако сомнения всё ещё терзали. Маг вполне мог и пренебречь любопытством, а с другой стороны, почему он тогда сразу не избавился от неё? «Может, он увидел во мне какую-то выгоду? Или согласился от скуки? А может, ему известно больше, и он просто не хочет об этом говорить?»
Размышления помогали девушке отвлекаться от гнетущего чувства. Им предстояло проделать ещё не малый путь, и Хааре хотелось растянуть это время. Иногда к ней закрадывалась мысль, что эти размеренные деньки в седле могут оказаться для неё последними.
Глава 56 Храм трёхликого
Вокруг серые стены, безупречно выложенные камнем. По периметру расставленные тонкие колонны, по которым вьётся бесконечная череда узоров: флористика, вензеля. Свод закругляется. Потолок высокий и светлый, гораздо светлее стен. Он изрисован углём. Тонкая работа, изображающая вереницу лиц и сюжетов: охота, пир, казнь, встреча, молитва... их слишком много. Начинает кружиться голова и приходится опускать голову. Двери огромные, и нужно приложить силу, чтобы их открыть. Скромная каменная дорожка. Она куда-то ведёт... Кто-то показывается из-за угла. Лица не видать, но это женщина с красными волосами.
Впереди вьётся дорога. Позади зеленеющая чаща. Всадник натягивает поводья, чтобы остановится и салютует незнакомке. Приходится улыбнуться ему, хотя эта улыбка почти искренняя. Мужчина спешивается. Белоснежные женские руки тянутся к нему. Колючая щетина... потная шея.
Где-то неподалёку пожар. Нужно бежать быстро, быстро, быстро... Кашель. Дым. Колючие ветки царапают предплечье. Впереди кто-то кричит. И вот, снова дорожка и знакомая дверь. Полыхают розы... полыхают ясени.
Такое странное чувство... и приятное, и незнакомое. Спина прижимается к стволу дерева. Шея чувствует чьё-то горячее дыхание и невольно прижимается к тёплым губам. Платье испорчено, ну и чёрт с ним.
Камень отодвигает плиту в стене, а за ней темнота. Лестница. Кинжал. Очень красивый... чёрная сталь, позолоченная резная рукоять. Женские руки заворачивают его в тряпицу и опускают в маленький сундук.
На выжженной земле стоит человек. Он в длинном чёрном плаще и перчатках. Что-то говорит, но совсем не слышно. Не видно лица, но в его руке... что-то в его руке. Он опускается на корточки и начинает копать. Внизу живота странное чувство. Это желание... желание к нему.
***
Гелата открыла глаза и поморщилась от яркого солнца. Гудела голова. Слишком много снов, много мыслей и спутавшихся воспоминаний. И они все принадлежат не ей. Она привстала и осмотрелась. Эдгар уже не спал. Гелата уставилась на его ровную спину. Юноша сидел на пне в метрах пяти от неё и, судя по звуку, что-то жевал.
— Я, кажется, знаю, куда нам идти. Не уверена, но я видела сон... кое-что из воспоминаний Энэйн. Я ничего не поняла, но видела храм и дорогу. Она ходила ею несколько раз.
Эдгар обернулся на голос. Девушка различила в его руках ломоть сыра.
— А из этого сна не стало ясно зачем тебе идти в этот храм?
Гелата отрицательно качнула головой. Она дотянулась до сумки, выудила оттуда хлеба и тоже решилась перекусить. Эдгар поднялся на ноги.
— Мне снился пожар, будто храм полыхает и растительность вокруг. Всё горело.
— Так может, его уже не существует?
— Тогда что-то должно быть на его месте.
Юноша хмыкнул.
— И ты бы... отважилась идти туда одна?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Думаешь, я боюсь?
— Не знаю. Во сне ты кричала.
Девушка выдержала паузу, пристально посмотрев на Эдгара. Кричала? Может, дело в пожаре? От жутких снов такое случается. Или ей всё-таки страшно? Да, в душе, конечно, страшно, ей, Гелате, которая не смыслит ничего в том, что видит вокруг себя.
— Ладно, — затолкав кусочек хлеба в рот, девушка встала и отряхнулась. — Нам пора.
Оставалось выбрать направление. Идти по воспоминаниям из сна оказалось затруднительно, ведь сама девушка никогда не бывала в этих местах. Она вообще не уходила дальше родной деревни, разве что за грибами и ягодами, пока один такой поход кардинально не изменил её жизнь. «Интересно, что сейчас делает мать? Жива ли она? Проклинает ли меня? Что говорят люди о случившемся? Наш дом, наверняка, уже оброс слухами. И где сейчас Микаэль? Продал ли он медокоза или оставил себе?»
Под ногами хрустели ветки. За платье цеплялась вымахавшая в дождливый сезон трава. Гелата всё время путалась. Несколько раз они сделали круг, и девушка выругалась. Картинка в её голове была не чёткой, приходилось искать. Прошло много лет. Местность изменилась. Где-то деревья засохли, где-то выросли новые. Сама дорога уже давно не существовала.
Они брели в гнетущем молчании. Гелата ушла на несколько метров вперёд, и не замедляла темп, боясь, что образ в мыслях окончательно растает, и они заблудятся. «Мы уже заблудились», — крутилась навязчивая мысль в голове, но девушка не решалась озвучить её.
Через пару часов поисков всё-таки пришлось сделать привал, но Гелата не находила себе места.
Эдгар побаивался заговаривать с ней. Сегодня девушка выглядела исключительно раздражённой, впрочем, её труды оправдались, и к вечеру они нашли полуразрушенный храм, обвитый с одной стороны плющом.
Гелата практически выбежала к нему, как Энэйн во сне. Она не знала, что надеялась увидеть: прекрасный сад или сожжённую почву? Не было ни того, ни другого. Не было даже каменной дорожки. Ничего. Только трава, сорняки, и огромный, до ужаса странный цветок, растущий на том месте, где, как показалось Гелате, во сне стоял мужчина.
— Сюда... — запыхавшись, позвала она, — это здесь...
Эдгар показался из зарослей дикой смородины и скользнул удивлённым взглядом по старой зауженной крыше строения. Гелата подошла ближе и оказалась в нескольких метрах от исполинского растения, что жадно захватило крупный участок почвы и не позволяло другим травам расти подле себя. Ничего подобно девушке прежде видеть не доводилось. Нечто напоминало одновременно и сорняк, и экзотический цветок. Оно вымахало выше человеческого роста и находилось в преддверии прекрасной поры — цветения. Единственный бутон тёмно-лилового цвета, что был по истине колоссальных размеров, внушал Гелате некоторый ужас. Что будет, когда он распустится? Не вылезет ли оттуда какой монстр? Длинный стебель покрывали толстые стальные шипы, у основания раскинулось несколько широких шершавых листьев. Окинув их взглядом, Гелата пришла к выводу, что без труда уместится на их поверхности. Она обернулась и увидела, как вытянулось лицо Эдгара при виде цветка. Он не стал приближаться к растению и, остановившись на достаточно безопасном расстоянии, спросил:
— Что это?
— Не знаю... Выглядит жутко.
— Может, отойдёшь?
Гелата усмехнулась.
— Боишься, что на меня нападёт цветок?
— Кто знает, что в этом цветке...
«И правда», — подумала девушка, невольно вспомнив, что уже встречала жуткие вещи в лесах. Ей везло нарываться на то, что представляло потенциальною угрозу, поэтому, послушавшись совета Эдгара, она отступила.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— В любом случае, мы здесь ради храма.
Пробравшись через заросли, оба отправились к зданию. Гелате показалось, что от него веет зачахшей древней силой. Невидимые нити пронизывали пространство и, соприкасаясь с ними, девушка вздрагивала, как от ледяной воды. Она словно находилась в одном из безумных снов, думала, что, открыв двери, увидит пустыню, пожар или что похуже.
