Лицо мне подпаливал костер… Да, да, правая щека пылала, и, наверное, вскоре обуглится… Я должен был отползти от этого костра, стряхнуть пламя… Вскоре уже кожа начнет обугливаться… Пламя… Оно жжет. Но как-то не больно. Оно должно жечь больнее!
Я должен двинуться, но во мне нет сил… От меня осталась одна оболочка, которая не может ничего… Наверное, я мертв…
Я застонал… Стон был очень слабым. И мне показалось, что кто-то стонет очень далеко. Но я слышал стон. Значит, я мог слышать. И мог произносить звуки… Значит, я жив…
Жив?
Огромными усилиями я поморщился. Потом смог нахмуриться. Оказалось, что у меня все-таки есть тело. И я могу им владеть…
Владеть? С каждой секундой эта идея казалась все более привлекательной… Я могу пошевелить рукой? Действительно, приложив гигантские усилия, я пошевелил большим пальцем на правой руке… Потом ладонью… Потом самой рукой…
Рука неожиданно взмыла вверх и ударила меня по щеке… И я разом очнулся… И пришла боль, которая жила в каждой частичке тела. Боль не очень сильная, но ноющая, противная…
Я перевел дыхание… И понял, что из окна падает солнечный свет. Это он грел меня, и моей щеке казалось, что это костер…
Самого окна я не видел, поскольку не мог даже повернуть голову… Наконец повернул. Так плохо мне не было еще ни разу за все время моих взаимоотношений с неведомой колдовской силой.
Дух, вызванный мной ночью, был воистину ужасен. Но ведь и Винер был орешком покрепче, чем Бауэр или Боров Геншель. Я чувствовал исходящую от лекаря некую энергию, и ночная схватка, видимо, была жаркой. Но в душе моей поселилась полная уверенность в том, что теперь все в порядке. Как только я очнулся и вспомнил обо всем, меня сразу лее посетило Знание: Винер мертв. Как он умер? Трудно сказать. Скорее всего лежит у себя в постели, а в груди его торчит кинжал, со знакомым уже рисунком.
Мимолетное чувство жалости шевельнулось во мне. Ведь я очень мало знал Винера, и все же он казался мне живым олицетворением злобы и порока. Но он был человеком, как все мы, имел душу, и я обязательно поставлю за упокой его черной души свечку. Просто он хотел убить меня… Но в этой схватке вышел победителем Я!
Все эти мысли пронеслись в моей голове, раскалывающейся от боли. Я попытался приподняться, но ноющая боль иголками впилась в меня.
Слабость немножко отпускала меня…
Я понял, что лежу в центре круга. Я почувствовал, что если напрягусь, то смогу встать. И вслед за этим вдруг понял, что в комнате кто-то присутствует кроме меня. И этот кто-то глядит на меня с ненавистью…
Застонав, я приподнялся и повернул голову. У дверей, с усмешкой на губах и пистолем в левой руке, стоял лекарь Винер.
– Вы живы? – прошептал я.
– Как видите, Магистр. Вам не удалось меня прикончить.
Скрывать что-то, играть в удивление не было смысла. Этот человек знал все. И притом знал гораздо больше, нежели я. Безжалостна была его усмешка, холодная решимость льдом замерзла в его прозрачных глазах – так должна смотреть на жертву сама смерть, прежде чем взмахнуть косой. Я окончательно осознал, что надеяться мне не на что. Учитывая болезненное состояние, я даже не сумею броситься на него, чтобы умереть с честью. Я смог только произнести, растягивая слова:
– С вами не смогли справиться духи Солнца. Вы тоже обладаете Силой. Кто вы?
– Бросьте лицемерить, Магистр. Я никогда не поверю в эту чертовщину. Вы и сами в нее не очень-то верите.
– Ничего не понимаю… Ничего, – простонал я.
– Где брошь?
– Вот. – Я разжал ладонь. Винер подошел и взял брошь.
– Вот она! – засмеялся он, и мне показалось, что в комнате закаркали вороны, настолько мерзок был этот смех. – Я все-таки нашел вас, Магистр. И суд мой будет справедлив.
– Постойте! – вскричал я, как мне казалось, громким голосом, но на самом деле слабо и жалко. – Я ничего не понимаю. За что вы судите меня?
– За всю вашу недостойную жизнь За зло, которое вы всегда причиняли людям.
– Какое зло? Я всю жизнь жил по совести, и если совершал несправедливые поступки, то не по черноте душевной, а из-за ошибок или из-за безвыходных обстоятельств. И уж зла я причинил людям не больше других.
– Вы стараетесь оттянуть время, но это бесполезно. Я все равно убью вас!
– Все несчастья мои начались после того, как я нашел эти сатанинские брошь и книгу. Во мне проснулась дьявольская сила, меня все хотят убить! – воскликнул я в отчаянии.
– Ваши попытки заговорить мне зубы и сбить с выбранного пути нелепы, – в его голосе было равнодушие палача, привыкшего выполнять опостылевшую за долгие годы работу. – Приговор вынесен.
– Пусть я умру! Но я имею право знать, что происходит?! Последнее желание приговоренного к смерти – закон. Выслушайте сначала меня, а потом делайте как знаете.
Я с трудом присел на полу. Потом, пытаясь совладеть с предательски качающимся полом, привстал, упал на стул.
И я начал говорить…
Наверняка рассказ мой был сбивчивым.
Непоследовательным. Я начинал рассказывать, возвращался к уже сказанному, уточнял. Мне казалось очень важным рассказать ему все. Не знаю, почему я считал необходимым откровенничать с моим злым врагом. Да, конечно, больше слов, чтобы хотя бы на несколько минут продлить свою жизнь, ибо, пока человек жив, остается надежда на то, что ситуация изменится к лучшему. Но дело даже не в этом. Я ощущал, что должен это сделать. И страх за свою жизнь тут был ни при чем…
В результате с максимальными подробностями поведал о своих злоключениях.
– Я знаю, Магистр, что вы хитры, но придумать такую историю… – покачал головой Винер, однако в его голосе послышались нотки сомнения. Он не выстрелил, а уселся за стол, положив пистоль рядом.
– Что вы чувствовали перед тем, как вызвать духов?
– Шум в голове, прилив неведомой силы, озноб. Ну и легкое головокружение. Хотя оно могло быть вызвано вином.
– Вы пили перед этим?
– Немного. Меня угощал мой сосед, герр Кессель. – Говорить мне было трудно, самочувствие отвратительное, но я должен был произносить слова.
– Вчера вы тоже пили?
– Да.
Винер взглянул на меня изучающе, потом взгляд его упал на крышку стола. Он провел пальцем по дереву, затем попробовал на язык. На его лице появилась озабоченность.
– Что вы там увидели?
– Неважно. И все равно, Магистр, вы меня не убедили. Чем вы подтвердите, что это не ложь, что вы действительно Фриц Эрлих, а не Хаункас?
– Какой такой Хаункас? – Я сделал движение, пытаясь подняться со стула, но снова без сил упал на сиденье. – Я всю жизнь был Фрицем Эрлихом. Лекарем из Айзенаха. Выпускником Гейдельбергского университета. И больше никем.
Винер, перестав обращать на меня внимание, бесцеремонно вытряхнул мой саквояж, проверил все мои вещи, осмотрел все углы Затем вновь уселся за стол, задумчиво поглаживая спусковой крючок пистоля, чей ствол безжалостно уставился на меня.
– Вы ввергли меня в сомнения. Но я не могу позволить себе упустить Магистра.
Тут в дверь постучали, и Винер отступил к стене, чтобы его не заметил входящий.
В комнату вошел Кессель. Он увидел меня лежащим в постели.
– О, Фриц, что с вами? – обеспокоено воскликнул Кессель и бросился ко мне. И в этот миг грянул выстрел. Винер все-таки нажал на спусковой крючок.
Кесселя спасло чудо. Отпрянув назад, он резко обернулся и, увидев, кто стрелял в него, выхватил длинный стилет. Винер, отбросив бесполезный уже пистоль, тоже выхватил кинжал и кинулся вперед
Они дрались как дикие звери. Летела и раскалывалась мебель. Билась посуда. А я сидел на стуле, стараясь не упасть, и как зритель в театре наблюдал за разворачивающейся схваткой. Сходство со сценой прибавляло, что их яростный бой будто обтекал меня. Только раз осколок стеклянной бутылки, расколоченной о стену, оцарапал мне лицо.
Сперва од одевал лекарь, делая ловкие выпады, умело загоняя в угол противника, чей рукав уже был в крови. Но тут Кессель изловчился и сильно ударил врага ногой, прижав его к стене. Практически это была победа. Осталось только нанести точный удар и пригвоздить Винера к доскам. Я с облегчением видел, что схватка завершается, что злодей вот-вот будет повержен. И моя жизнь будет спасена…
И вот роковой удар нанесен твердой рукой Ханса Кесселя. Но… в последний момент, невероятно изогнувшись, лекарь увернулся и по самую рукоятку вонзил кинжал в грудь моего соседа.
Смерть пришла к Кесселю быстро. И в утешение можно было лишь отметить, что бедняга не мучился. Это был достойный человек.
Отдышавшись, потерев порезанную щеку, Винер выдернул из груди убитого лезвие, протер его о камзол жертвы и направился ко мне. Нагнулся, уставившись на меня своими выпученными глазами, отвел руку с кинжалом…
Я зажмурился, понимая, что пришел и мой конец Еще секунда жизни, еще…
– Пожуйте. – Винер протянул мне пластинку из спрессованных листьев. – Это лекарство. Помогает.
