многих она показалась пустой в свете разоблачений тайной продажи американцами оружия Ирану для использования против собственного народа, а также Ираку, а на вырученные деньги тайно закупать оружие для снабжения повстанцев против признанных правительств Никарагуа и Афганистана.
Советские лидеры были менее удивлены и шокированы разоблачениями "Иран-контра", чем многие другие. Отношения между Советским Союзом и Соединенными Штатами не были прямо или обязательно затронуты. Однако, с их точки зрения, в этом деле были некоторые тревожные аспекты. Прежде всего, оно усилило опасения по поводу ведения бизнеса с администрацией Рейгана. Представители советского МИДа подчеркнули "двуличность" и заявили, что это дело "еще раз показывает, что нынешняя администрация [США] является крайне ненадежным партнером в международных делах". В целом, хотя Советский Союз и использовал этот вопрос в пропагандистских целях, он не придал ему большого значения. Более того, вновь процитируем представителя МИДа, существовали опасения, что администрация США "может прибегнуть к любым рискованным действиям с целью отвлечь внимание от расследования скандала". И, по словам пресс-секретаря, "мы надеемся, что американская сторона не предпримет никаких необдуманных действий, которые осложнили бы и без того острую международную ситуацию", ссылаясь на возможные прямые действия США против Никарагуа или Сирии.
У Советского Союза было и другое, невысказанное беспокойство. Один высокопоставленный советский чиновник позже сказал мне, что речь президента Рейгана от 18 ноября, приведенная выше, была воспринята в Москве как зловещая, предвещающая возможное новое направление доктрины Рейгана против социалистического содружества в Восточной Европе. Никто на Западе не давал ей такой интерпретации, включая ее составителей (как они меня уверяли). Но если перечитать речь внимательными советскими глазами, то можно легко увидеть причину советского беспокойства, пусть и необоснованного. Рейган снова сослался на "три десятилетия советского авантюризма по всему миру", но он сделал это, поставив вопрос о том, была ли правильной реакция Запада на отказ помочь венгерской революции за тридцать лет до этого "оружием". "Может ли кто-нибудь действительно сказать, - спросил он, - что в наших интересах было стоять, сложив руки, на закате света в Венгрии?" Хотя затем он поставил и ответил отрицательно на этот вопрос в отношении Афганистана, Анголы и Никарагуа, он изначально и нетипично поставил вопрос в отношении Восточной Европы.
И он сказал: "У нас нет выбора относительно природы конфликта, есть только выбор, признаем ли мы его природу или нет", представляя свою ссылку на Венгрию.m Несомненно, он имел в виду, что эта ссылка была похвальной и риторической, но она вызвала беспокойство в Москве.
Соединенные Штаты в некоторых других отношениях ужесточили свою позицию по отношению к Советскому Союзу. 21 ноября министр финансов Джеймс А. Бейкер III ответил от имени администрации на вопрос, заданный ранее консервативным представителем Джеком Кемпом, впервые заявив, что Соединенные Штаты будут активно выступать против любой заявки Советского Союза на членство во Всемирном банке или Международном валютном фонде.119 До тех пор, пока на администрацию не надавили, чтобы она заняла четкую позицию, администрация, хотя и не была готова поддержать вступление СССР в то время, фактически предпочитала держать свои варианты открытыми.
Некоторые американские действия по сотрудничеству продолжались, включая рутинные консультации по возможному научному и другому обмену с Советским Союзом. Другие действия, однако, были направлены против Советского Союза, включая продолжение реализации доктрины Рейгана (первые "Стингеры" сбили советский самолет над Афганистаном в октябре) и напористые военные учения. В сентябре - в разгар Даниловского кризиса - боевая группа американских ВМС, в состав которой впервые вошел вооруженный ядерными ракетами линкор USS New jersey, прошла через Курильские острова в Охотское море для проведения учений, имитирующих нападение на советские базы.
Тем временем Советский Союз продолжал развивать отношения с другими державами. В частности, Советский Союз стремился активизировать отношения со странами Азии. В июле Горбачев посетил советский Дальний Восток и выступил во Владивостоке с большой речью, обращенной к Азии и Тихоокеанскому региону, особенно к Китаю. Он также безуспешно пытался заинтересовать азиатские страны в создании соглашения по безопасности, более или менее аналогичного европейскому процессу СБСЕ. В отличие от призыва Брежнева четырьмя годами ранее к созданию азиатского соглашения по безопасности, прозрачно направленного против Китая, США и их азиатских союзов, Горбачев призвал включить в него и Китай, и США. Горбачев также сигнализировал о первых шагах по устранению всех трех препятствий на пути к улучшению отношений, указанных Китаем ранее. В январе Шеварднадзе посетил Японию, а в ноябре Горбачев посетил Индию.
Советский Союз также предпринял шаги по выводу войск из Афганистана, хотя большинство наблюдателей в 'est в то время сохраняли скептицизм. Подобное выведение войск из Афганистана - это не совсем то, что нужно.
В соответствии с обещанием, данным Горбачевым во Владивостоке в июле, осенью шесть советских полков были выведены из Афганистана. Однако были признаки того, что советские военные манипулировали перемещением сил в обход цели; в Соединенных Штатах это подрывало политический сигнал, который Горбачев хотел получить, и даже вызвало скептицизм в отношении его более широких намерений.
С прицелом на Ближний Восток Советский Союз сделал первый шаг к восстановлению консульских отношений с Израилем, а министр иностранных дел Шеварднадзе встретился с премьер-министром Израиля Шимоном Пересом в сентябре, когда оба находились в Нью-Йорке на Генеральной Ассамблее ООН.
Хотя в отношении Европы не было предпринято никаких серьезных шагов, Советский Союз готовился улучшить отношения со странами Западной Европы и, что наиболее важно для долгосрочной перспективы, установить новые отношения с социалистическими странами Восточной Европы.
После плановой встречи руководителей правительств стран-членов Совета экономической взаимопомощи (СЭВ) в Бухаресте, Горбачев неожиданно созвал незапланированную встречу партийных лидеров этих стран в Москве 10-11 ноября. Горбачев использовал этот повод, чтобы сообщить коммунистическим лидерам Восточной Европы, что они должны предпринять шаги по реструктуризации своего правления и завоеванию легитимности, и что Советский Союз больше не может рассчитывать на их сохранение у власти. Не употребляя, конечно, этого термина (никогда официально не признанного), он сказал им, что брежневская доктрина умерла. Хотя основное изменение в советской политике не станет очевидным для всего мира в течение трех лет, это было фундаментальное изменение. К концу десятилетия это привело бы к концу коммунистического правления в Восточной Европе, Варшавского договора, раздела Европы и холодной войны.
11 декабря министры иностранных дел стран НАТО, собравшиеся в Брюсселе, опубликовали свой ответ на июньское Будапештское воззвание и призвали к проведению двух комплексов переговоров: один - новое продолжение Стокгольмского соглашения о дальнейших мерах по укреплению доверия и безопасности, другой - переговоры между членами альянсов НАТО и
