— Простите меня. — По лицу Нэша, на котором не было ни единого шрама, расплылась улыбка. — Я хотел вас удивить, но, похоже, моя попытка оказалась не ко времени. Пожалуй, следовало подождать до утра.
Боль в груди заставила Кенрика снова начать дышать, хрипло и неровно. Он знал, что рот его открыт, и не мог отвести взгляда от стоящего перед ним человека. В глаза ему бросались черты, которые он считал утраченными навеки: глаз, когда-то выжженный, смотрел так же зорко, как и другой, неподвижно висевшая раньше изувеченная рука теперь поднимала свечу...
Нэш излечил свои раны. Удалось ли ему возродиться полностью?
Кенрика чуть не вырвало. Он проглотил жгучую желчь и слепо зашарил по столику у кровати, на котором оставил кубок с медом. Только осушив его, он сумел сесть на постели.
— Что вы совершили?
— Думайте не о том, что я совершил, а о том, чего мне еще не удалось. — Нэш поставил свечу на стол, придвинул кресло и сел, положив на колени сумку. — Это всего лишь промежуточная мера, дающая возможность перемешаться и заняться срочными делами, которые нельзя больше откладывать. Мне все еще предстоит возродиться полностью, вернуть себе могущество, но пока годится и то, что есть. Кроме всего прочего, теперь я смогу больше времени проводить при дворе, помогать вам.
Кенрик моргнул и нахмурился.
— Помогать мне? В чем?
— Да в чем угодно. Заполучить девчонку Тирона, например.
Пророчество! Вопрос опасно затрепетал на языке Кенрика, но ему удалось его проглотить. Нет, еще нельзя... Нельзя до тех пор...
— А чтобы отпраздновать мое возвращение в Марсэй, я привез вам небольшой подарок. — Нэш сунул руку в сумку и вытащил шар, большего размера, чем предыдущий, и пульсирующий энергией, которую Кенрик ощутил даже издали.
Несмотря на все страхи, несмотря на мучившие его ночами кошмары, шар влек Кенрика к себе, и тошнота сменилась дрожью предвкушения.
— Это... то, что я думаю?
Нэш кивнул, еле заметно улыбнувшись.
— Я был, пожалуй, излишне суров с вами из-за этой неудачи с салти. Я сам виноват, что не обучил вас лучше. Если вы готовы меня простить, я поделюсь с вами кровью, чтобы исцелить вас от наиболее заметных повреждений. Если, конечно, вы больше не желаете...
— Нет! — Кенрик рванулся к шару, но остановился, пристально глядя на Нэша. — Нет, хочу!
— Прекрасно. Ложитесь и сложите руки на груди. — Нэш вложил шар в ладони Кенрика, и тот сразу же ощутил резкую потерю сил, заставившую его прикрыть глаза. — Вам больше ничего не нужно делать. Просто позвольте себе уснуть. Утром шрама на лице не будет, а вы почувствуете легкую усталость, только и всего. Еще через день вы станете бодрее, чем когда-либо. Вот так, позвольте глазам закрыться. Вам следует доверять мне, мой король. Я о вас позабочусь.
Хотя утро оказалось теплым для середины зимы, Осберт не мог совладать с дрожью, которая пробегала по спине и, казалось, собиралась ледяным комком в животе. Даже десятилетия опыта придворной жизни не могли стереть выражения изумления и ужаса, с которыми он смотрел на молодого человека, небрежно развалившегося за столом, потягивая медовый напиток и с аппетитом обгладывая ножку цыпленка.
— Разве это не чудо, Осберт? — Кенрик вонзил зубы в хрустящий хлебец, прожевал и потянулся к новому блюду. В спальне никого не было, слуг и пажей король прогнал, чтобы принять проктора наедине. — Я уже отдал архидьяконам распоряжение отслужить благодарственную мессу. Когда они уходили, начались даже разговоры о том, что это дар Минеи, поскольку случилось в ее праздник. Я и в самом деле чувствую на себе благословение богини, раз она снизошла к моим мольбам. Налейте себе вина, Осберт, пока не свалились под стол от изумления.
С трудом оторвав взгляд от лишенного шрамов лица, проктор потянулся к графину. Вино он выпил залпом, едва не подавившись. Кенрик, казалось, ничего не заметил.
— А теперь вернемся к тому, что мы вчера обсуждали.
— Да? — Осберт поднял глаза на короля и тут же об этом пожалел. Исчез не только уродливый шрам на щеке Кенрика, молодой человек выглядел здоровее и сильнее прежнего. Проктор с отвращением и гневом подумал о том, что могло быть истинной причиной перемены.
— Да. — Кенрик, отправив в рот ломтик груши, посмотрел на Осберта с ласковой улыбкой. — Не могли бы вы в ближайшие дни позаботиться о том, чтобы в тавернах тут и там начали шептаться о пророчестве?
— Сир! — растерянно нахмурился Осберт.
Кенрик сделал еще глоток, переплел пальцы и начал объяснять:
— В том переводе, который вы мне представили, — я прочел его несколько раз, — речь идет о том, что некто, именуемый «Враг», каким-то образом должен бороться с Ангелом Тьмы. Я хочу, чтобы пошли слухи о том, что я и есть этот Враг. Народ должен поверить, что я — единственная защита от того зла, которого он страшится. Однако сделать это нужно ловко, вы же понимаете. Не должно быть и намека на то, что за слухами стоим мы с вами. Можете вы это для меня сделать?
Подавив желание поднять глаза к небу, Осберт ответил:
— Да, сир, могу.
— Прекрасно. Это все.
Осберт поставил кубок, поклонился и двинулся к двери, но следующие слова Кенрика заставили его замереть на месте.
— Только помните, все нужно проделать умно и в полной тайне. Теперь, когда Нэш вернулся ко двору, я не могу рисковать.
Осберт выскочил из королевской спальни и еле добежал до ближайшей уборной, где его и вырвало. Физически ему полегчало, но никакие доводы, которые приводил его рассудок, не могли помешать ему дрожать всем телом.
Нэш вернулся...
Глава 20
Из окна своей спальни Эндрю мог видеть лишь край тучи, наползающей на утреннее небо, но выйдя в гостиную, он оказался лицом к лицу с непогодой во всей красе; казалось, метель рвется в комнату, как свора гончих, почуявших кровь. Оставалось лишь молить богов о милосердии, поскольку ехать ему все равно было нужно. Эндрю даже не решался гадать, далеко ли на юг ему удастся уехать в такую пургу. Однако времени терять было нельзя: завтра он должен встретиться с Микой, а потом добраться до дому, где его будет ждать мать. Никакая непогода не могла его остановить.
— Ваша светлость! Конь оседлан, и эскорт ждет вас. Эндрю отвернулся от окна и взял из рук пажа плащ. Ему ужасно не терпелось выехать из города, и он с трудом сдерживался, чтобы не припуститься к воротам бегом. Однако за все годы, проведенные в Марсэе, он ни разу не поддался искушению и не собирался делать этого сейчас.
— Иду.
Мальчик поклонился и побежал вперед, по широким лестницам, длинным галереям с каменными полами, через еле освещенные, таинственно выглядящие залы.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
