Разговаривал с Валей Немковской, ее родные уехали отдыхать и оставили ей кошку и попугая. Кошку зовут Хрюша, и когда Валя ее кормит, то зовет: "Кис-кис-кис, Хрюша!" Та моментально подбегает. Так вот, попугай выучился кричать Валиным голосом "Кис-кис-кис, Хрюша!", и кошка подбегает к Вале и смотрит на нее, ожидая кормежки... Разговаривая с кошкой, Валя часто говорит: "Ах ты моя Хрюша!", что попугай тоже выучил. И вот приходит слесарь чинить раковину и вдруг слышит, что хозяйка берет его за плечо и говорит: "Ах ты моя Хрюша!" Он и отвечает: "Будете насмехаться - работать не буду". Оборачивается, а это попугай сидит у него на плече. Или вдруг вздыхает у себя в клетке Валиным голосом: "О Господи".
По ТВ "Опасные связи" Стивена Фрирза с Глен Клоуз и Джоном Малковичем. Смотрю второй раз, замечательные актеры. Вон еще когда говорили о цинизме и безнравственности, и нить тянется к "Дольче вита". Но ничего не меняется.
По ТВ показали авторскую версию "Рублева". Я картину видел давно, она не произвела на меня впечатления, кроме эпизода "Колокол". Сейчас просмотрел две новеллы, "Колокол" не понравился, хотя по натуре мощно. А понравилась талантливая новелла "Любовь", очень странная. Вспомнился кусок из феллиниевской "Дороги".
Закончил трилогию Л.Чуковской об Ахматовой. Видно, какая великая женщина Лидия Корнеевна.
Как похожа история Бродского - Ахматовой на историю Параджанов - Л.Брик! И все на нашей памяти.
Ахматова сказала про одну свою злыдню-знакомую: "У всех людей существуют железы, выделяющие слюну. А у нее впридачу - железа, выделяющая злые гадости". И я вспомнил Н.Зоркую.
3 июня. С 19 по 29 мая были в Париже. Полетели туда по приглашению издательства, повезли иллюстрации к книге Клода Фриу* о путешествиях Маяковского. Инна уточняла комментарий для "Переписки", а я еще снимался для ТВ-фильма Лунгина о М-м. Рассказывал, в частности, о его романе с Яковлевой. И снимали в тех местах, где он с нею встречался, - в кафе "Веплер", в "Ротонде", в отеле "Истрия". На съемки прилетел Бенгт Янгфельдт, и я сосватал еще и Фриу.
Фильм Лунгина снимается в серии "Великие писатели ХХ века", из русских там Булгаков, Маяковский и Набоков.
Жили мы у Лунгина, он и его жена Лена очень нам понравились, он умный, ироничный, похож на Гаргантюа. Повидали знакомых. Встретились также с Фроман-Мэрисом* - был ланч в шикарном дипломатическом клубе. Были у Франсуа-Мари. Он прикупил массу комнат вокруг и ремонтируется. Очень нам обрадовался. Пишет ужасную мазню фломастерами, но фото снимает замечательные, издал шикарный, интересный альбом. Ему уже пятьдесят. Мы страшно уставали в Париже, мечтали скорее вернуться на Икшу. Многое уже трудно.
По возвращении устроили бал - обмывали книгу. Были издатели, от читателей - Алла Демидова. Вкусно, шумно и весело, всем понравилось. Инициатор издания Эмма, это она устроила мне встречу с Григорьевым и в дальнейшем теребила издателей. Григорьев направил ко мне Игоря Захарова, и все завертелось.
[19 июня. Сейчас Зоя Фомина читает "Идолов" и интересно комментирует: "А ты помнишь, как Эйзенштейн в первый раз пришел к нам во ВГИК, он поднимался по лестнице, долго отдыхая на площадках, и на четвертом этаже остановился и долго тяжело дышал, приходя в себя. Мы смотрели на него издали и говорили - какой старик! А ведь ему не было и пятидесяти. Почему ты об этом не написал?" Не помнил, а то бы написал. И еще напомнила, что Эйзенштейн дал нам задание раскадровать стихи Пушкина - по нашему выбору. И студент Костя Бабашкин ухитрился нарисовать стихи... А я раскадровал бал у Лариных, и эта раскадровка у меня сохранилась до сих пор. И очень мне нравится. А еще я раскадровал "Сжала руки под темной вуалью", но подать не решился, ибо - Ахматова. И тоже хранится у меня. А может быть, и отдал в РГАЛИ.]
12 июля. Гостит у нас на Икше Юра Красовский, рассказал: когда умер Печковский*, в тот же вечер к нему на квартиру пришли хористы Мариинки и а капелла пели над ним отпевальную молитву из последнего акта "Пиковой дамы", отпевальную над Германном.
Григорий Рошаль снимал какую-то сцену с цыганами и все время говорил так: "Товарищи цыгане, пройдите вот сюда".
Или: "Товарищи цыгане, войдите в кадр отсюда".
Или: "Товарищи цыгане, быстрее, быстрее"...
В конце съемки один из них спросил: "Товарищ еврей, а завтра когда приходить?"
20 июля. В сумасшедшей книге Брижит Бардо "Инициалы ББ" прочел, что Роже Вадим, давно уже разойдясь с Брижит Бардо, однажды почувствовал, что с ней что-то неладно, и бросился к ней домой. Этим он буквально спас ее от самоубийства, она была в глубочайшей депрессии. А я, прочитав об этом, вспомнил аналогичный случай, о котором нигде не написано.
Когда закрыли Эйзенштейну "Бежин луг" (или не дали доснять "Вива, Мексика"?), он был в ужасном состоянии. И Пера Аташева вдруг позвонила Эдуарду Тиссэ, они поехали к нему и остановили его на пороге самоубийства. Если бы на час позже - все было бы кончено...
4 августа. Если я слышу по ТВ, что нельзя объять необъятное, то можно быть уверенным, что речь идет об экранизации "Мастера и Маргариты". Ни о чем другом.
Как безнравственно в передаче "Бродвей нашей юности" Алексея Габриловича говорит Андрей Зоркий - рассказывает, как он сбегал из ресторана, не расплатившись, то есть обкрадывая официанта. Может быть, Габрилович не успел его вырезать? Тогда нужно было купировать это сейчас. Иначе - где же стыд?
13 августа умерла Неля Гаджинская. Витя позвонил на Икшу, и я подошел к телефону... Это огромное горе.
У нее много лет был рак, и она активно боролась, работала дома и в больнице до последнего дня.
Отпевали и хоронили ее 15 августа.
22 августа. Вчера умер Юра Никулин. "Когда умирают люди, изменяются их портреты"... Для меня их портреты не изменяются, но, когда люди умирают, вспоминаются встречи с ними, часто даже мимолетные...
С Юрой мы были знакомы мельком, пару раз встречались у Рязанова или на Студии документальных фильмов - он снимался у режиссера Ильи Гутмана, с которым очень дружил. Илья снял о нем, если не ошибаюсь, 2-3 короткометражки, и я не понимаю, почему их никогда не показывают по телевидению. Там Юра молодой и "работает" номера, которые в последние годы уже не показывал. Я всегда заходил к нему за кулисы поблагодарить - я люблю цирк, и Никулин всегда производил на меня прекрасное впечатление. Были мы на "ты".
Когда же я прочел его книгу, то понял, что в довоенном детстве мы были соседями, жили через забор, я позвонил ему - и мы выяснили, что вместе играли в лапту на задворках ломбарда, который стоял между нашими двумя дворами. В лицо мы, конечно, друг друга не помнили, но что это были именно мы установили точно и долго радостно восклицали.
Однажды у Рязанова была вечеринка, я помогал его жене Зое подавать чай, она наливала, а я носил чашки из кухни. Жена Никулина, имя которой я тогда не знал, ибо было как-то суматошно и мы толком не познакомились, попросила меня: "Если можно, погорячее, пожалуйста". Я пришел на кухню и говорю Зое: "Жена клоуна любит погорячее". Зоя потом сказала это Никулину, он засмеялся, и когда мы года через три встретились в буфете цирковой гостиницы в Сочи, где я тоже остановился, то он, представляя мне жену, сказал: "Хотя вы же знакомы. Она по-прежнему "любит погорячее"".
Когда арестовали Параджанова, Лиля Юрьевна Брик обращалась ко всем, кто смог бы что-нибудь сделать для его освобождения или хотя бы облегчения участи. Она позвонила Никулину, он тут же откликнулся, и они договорились о встрече. Для меня явилось неожиданностью, что они были знакомы и звали друг друга без отчества: Юра, Лиля.
Я играл роль связного, заехал за ним на Бронную, и мы помчались в Переделкино на моем "Жигуленке". По дороге я сделал какое-то небольшое нарушение, раздался свисток, я полез за документами, но Юра сказал: "Сиди!" и вышел к инспектору ГАИ. Увидев Никулина, тот расплылся в улыбке, чуть ли не отдал ему честь, пожал руку и на вопрос: "Что случилось, шеф?" ответил: "Нет, нет, поезжайте", даже не поглядев в мою сторону. Юра поблагодарил его, а постовой еще долго смотрел нам вслед, улыбаясь.
В Переделкино они очень сердечно беседовали с Лилей Юрьевной и моим отцом относительно параджановских дел, прикидывали так и эдак. Юра сказал, что специально согласился на несколько выступлений в Киеве, чтобы на месте поговорить с украинским начальством. Мне помнится, что московские власти, к которым он обращался, ответили ему, что не могут вмешаться в дела другой республики(!), что-то в этом духе. Мы очень надеялись на его поездку, но, забегая вперед, скажу, что миссия Никулина не увенчалась успехом, его отфутболили, наврав наоборот, что украинские власти не могут вмешиваться в дела другой республики - то есть РСФСР. Вот такая была демократия.
Уезжая из Переделкино, Юра попросил фотографии у Лили Юрьевны, она подарила ему две-три с надписями, подписавшись "Лиля". По приезде из Киева они не смогли повидаться из-за ее нездоровья, но Юра подробно рассказал все по телефону и, по ее просьбе, прислал письмо и свои фотографии с теплыми надписями. Все это теперь в РГАЛИ.
