После Конституционного Суда по «делу КПСС» в 1992 году в российских газетах и журналах было опубликовано много материалов и документов, связанных с репрессиями против диссидентов. Хотя под многими из этих документов стояла подпись Андропова, они мало изменили отношение российских граждан как к прошлым, так и к более современным лидерам. В 1990-е годы в России были созданы десятки новых правозащитных организаций. Их деятельность показывала, что нарушения многих фундаментальных прав человека в 1990-е годы не прекратились, а в некоторых отношениях стали даже более массовыми и значительными, чем в конце 1960 – 1970-х годах. При регулярных опросах эту печальную статистику оспаривало только 7–15 % респондентов. Грубо нарушались в 1990-е годы права солдат срочной службы и офицеров, заключенных и работников мест заключения, права граждан со стороны работников милиции и самих работников милиции, права подсудимых и права судей, студентов и пенсионеров. Нарушались национальные права и права беженцев, шахтеров и атомщиков, больных и врачей. В стране убивали бизнесменов и журналистов, почти ежедневно мы узнавали о новых террористических актах и захвате заложников. Несмотря на возражения и протесты демократической печати, Государственная Дума избрала члена КПРФ Олега Миронова Уполномоченным по правам человека в Российской Федерации. Впрочем, менялась позиция и демократических изданий. «Общая газета» провела в начале 1998 года большую конференцию по проблеме «Кризис отношений личности и государства», где собрались представители 130 самых влиятельных столичных и региональных правозащитных организаций. «Что с нами происходит? – спрашивала газета. – Как образовался тот обвал с правами человека, о котором на протяжении последних месяцев нам сообщали читатели и авторы?» Даже вдова Андрея Сахарова Елена Боннэр заявила в редакции газеты, что «такого массового нарушения прав человека не было со времен коллективизации. Власть действует вне морали и нравственности». Публикуя обзор выступлений правозащитников, «Общая газета» дала ему выразительный заголовок: «При Брежневе били бережнее»[91].
К концу 90-х годов личность и деятельность Андропова постепенно перестала быть предметом только разного рода легенд и мифов. Научная историческая работа только разворачивалась, но начался настоящий бум мемуарной литературы, в которой встречалось немало рассказов авторов о совместной работе с Ю. Андроповым. В первую очередь следует отметить книги политиков, выдвижение которых было связано главным образом с Андроповым[92].
Интересные мемуары опубликовали почти все бывшие помощники и консультанты Андропова в ЦК КПСС, а также многие работники из других отделов партийного аппарата[93]. Немалое число книг принадлежало перу недавних председателей КГБ СССР, генералов из разных управлений государственной безопасности, военных, а также дипломатов[94].
Я начал писать книгу об Андропове еще в середине 1980-х годов, и работа шла особенно успешно в 1990–1991 годах – с помощью свидетельств многих людей, которые хорошо знали Андропова и работали вместе с ним. Упомяну в этой связи А. И. Лукьянова, А. И. Вольского, В. М. Чебрикова, Г. X. Шахназарова, А. Е. Бовина. Я подробно записал высказывания Хегедюша и Ю. П. Любимова. Первый большой очерк я смог опубликовать в 1993 году только в провинции и за свой счет[95]. В 1998 году работа возобновилась в условиях, когда интерес к фигуре Андропова стал явно возрастать. В это время я получил немало советов от генерал-лейтенанта И. В. Розанова, работавшего много лет в аппарате КГБ. Особенно большую помощь оказал своими поправками и свидетельствами сын Ю. Андропова Игорь Юрьевич.
Книга «Неизвестный Андропов» вышла в свет в начале июня 1999 года. Все расходы по ее изданию взял на себя японский бизнесмен из Саппоро, большой друг Советского Союза и России господин Сибано Сотоджи. В условиях кризиса 1998 года он оказал помощь автору и издательству «Права человека», даже не зная, какую именно книгу он помогает публиковать. Это издание совпало с 85-летием со дня рождения Ю. В. Андропова, которое неожиданно для многих из нас было отмечено весьма широко. На российском телевидении показали три фильма, посвященных Андропову. Появились публикации почти во всех газетах. Первые презентации книги были проведены летом 1999 года на расширенном заседании коллегии ФСБ и в Академии ФСБ, что позволило автору получить ряд новых материалов и свидетельств. Особенно большую помощь в дальнейшей работе над книгой оказал мне генерал-полковник В. А. Тимофеев. Поток литературы о деятельности КГБ СССР в 2000–2003 годах не только не иссяк, но заметно возрос. Все это сделало возможным подготовить новое издание книги.
Глава 1
Начало политической карьеры
Мало что известно о детстве и юности Юрия Андропова и его родителях. Он родился 15 июня 1914 года в семье железнодорожного служащего в казачьей станице Нагутская, на территории нынешнего Ставропольского края. Один из очерков об Андропове, опубликованный в 1983 году в немецком журнале «Шпигель», назывался «Казак из станицы Нагутской». У отца Андропова были родственники среди казаков, однако семья Андроповых не принадлежала к казачеству, то есть к своеобразному военно-земледельческому сословию, сложившемуся в пограничных районах царской России. Будущий генсек рано потерял родителей. Его отец умер в 1916 году. Мать снова вышла замуж, но ненадолго пережила первого мужа. Мы знаем, что она была учительницей и после ее смерти в 1923 году Юрий жил и воспитывался в семье отчима. Он учился в семилетней школе в небольшом городе Моздоке. Через станицу Нагутскую проходила железная дорога, и из Моздока Юрию было нетрудно приезжать домой. Однако мальчик все реже появлялся в родном доме, где уже не было ни отца, ни матери.
В статьях авторов «русского направления» можно найти немало спекуляций относительно чистоты родословной Юрия Андропова. У него находили следы армянского, греческого и, конечно же, еврейского происхождения. Особенно много спекуляций на этот счет встречается в работах Сергея Семанова. «Происхождение Андропова темно, – писал этот историк. – …Только узнав о его родителях и родне можно будет что-то определенное установить. Но это – не сегодня и вряд ли даже завтра»[96]. Обозреватель журнала «Власть» Евгений Жирнов, ссылаясь на свидетельство бывшего министра здравоохранения СССР и доброго знакомого Ю. Андропова Евгения Чазова, писал, что еще в конце 1970-х годов сотрудники КГБ поймали где-то в районе станицы Нагутской человека, который пытался выяснить все подробности о матери и отце Юрия Андропова. Это очень огорчило председателя КГБ, он считал все это происками политических противников[97]. В начале 1980-х годов я сам держал в руках листки неизвестного происхождения, которые ходили среди диссидентов и в которых говорилось о недостаточно «чистом» происхождении Черненко и Андропова. Но какое все это могло иметь значение? Не только молодые люди 1920–1930-х годов, но и лидеры страны и партии тех десятилетий мало думали о своих ближних и дальних предках и своих национальных корнях, особенно если эти люди вышли из областей и республик Северного Кавказа и Закавказья. На первом месте в Советском государстве стоял социальный статус, а у Юрия Андропова он был по тем временам безупречным.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
