Бэт Нобел (CBS News):Извините, я знаю, что это не ваша любимая тема, но я обязана спросить о Чечне. Через две недели в Чечне состоятся выборы, и я хотела задать вам два вопроса, касающихся Чечни.
Как вы считаете, какие изменения должны произойти в Чечне, тем более что многие чеченцы не верят Кадырову, они считают, что он тоже задействован в некоторых неблаговидных видах деятельности. И второй вопрос. Что, вы ожидаете, будет происходить в Чечне после выборов, какова будет «дорожная карта», каким образом будет восстанавливаться и строиться мир в Чечне, и что будет делаться для того, чтобы не происходили террористические акты, которые происходили почти еженедельно?
Владимир Путин: Вы сказали, что мне не нравятся вопросы по Чечне. Вы ошиблись. Чечня – это часть Российской Федерации. Как мне могут не нравиться вопросы в отношении России? Мне не нравятся провокационные вопросы – это правда. Но это относится не только к Чечне. Наоборот, я вам благодарен за этот вопрос, и я с удовольствием проинформирую вас и ваших зрителей, читателей, всех, кого интересует эта проблема.
Чечня с начала девяностых годов, а может – с конца восьмидесятых годов, живет в условиях тотального насилия. Уверяю вас, это никому не нужно. Рядовой гражданин даже часто не понимает, что там происходит, его просто водят за нос. Люди просто страдают и даже не понимают за что. В результате вакуума власти, который образовался в начале девяностых годов, реальная власть оказалась в руках у экстремистов, которые обещали все, а занимались только, фактически, расстрелами, грабежами и торговлей людьми.
Когда в 1999 году мы столкнулись с нападением на соседнюю республику Дагестан, стало ясно, что международный терроризм, который поселился на территории Чечни, уже не удовлетворен тем, что он там пожирает чеченский народ, ему этого уже мало стало, он пошел дальше, за ее пределы. Вы об этом знаете. А кто были эти люди? Кто эти боевики, которые напали на Дагестан? Вот это как раз и были, по сути, люди, тесно связанные с «Аль-Каидой», с другими такими же организациями, прошедшие подготовку на их базах, вооруженные на их деньги. По сути это те люди, которые через два года нанесли удары по американским городам.
Я сейчас не хочу говорить о том, как международное сообщество реагировало на эти события. Но я хочу вам сказать, что уже тогда, – и раньше, особенно в период начиная с 1999-го года, – сам чеченский народ окончательно осознал, что то, что творят люди, захватившие власть в Чечне, не имеют ничего общего с интересами самого чеченского народа. Ведь простые чеченцы были против нападения на Дагестан. Разве они хотели войны с соседями? Конечно, нет.
Да, в самом начале мне и многим моим коллегам говорили: лучше бросить, не трогать, пускай они там сами разбираются, все равно вы никогда не найдете поддержки среди чеченского населения, не найдете ни одного чеченца, который был бы на стороне федеральных сил и федеральной власти.
Сейчас в Чечне работают прокуратура, адвокатура, министерство юстиции, правительство. В каждом районе, в каждом селе действует власть во главе, разумеется, с местными жителями. Вы знаете, что несколько месяцев назад был проведен референдум по конституции, в которой черным по белому написано, что Чечня является неотъемлемой частью Российской Федерации. Этот документ готовился в самой Чечне. И должен сказать, что наши юристы долго спорили с авторами этого документа, с чеченцами, по поводу формулировок. Некоторые формулировки – на грани российской Конституции. Эта конституция Чечни предоставляет очень широкие автономные полномочия Чеченской Республике.
Следующий шаг, который мы должны сделать, – избрать там президента. И действительно, скоро эти выборы должны состояться. Господин Кадыров, о котором вы упомянули, в так называемую первую чеченскую войну с оружием в руках воевал против федеральных российских сил на стороне так называемых сепаратистов. И то, что мы пошли на его назначение главой администрации Чечни, я думаю, самым лучшим образом свидетельствует о нашем желании разговаривать и привлекать к работе по нормализации в Чечне людей самых разных убеждений.
Надо сказать, что мы продолжаем эту работу с другими людьми, которые имеют свой собственный взгляд на развитие Чеченской Республики. Некоторое время назад в администрацию Чечни и к нам напрямую обратились некоторые депутаты бывшего парламента Чечни. Законность этого парламента мы не признаем, но он функционировал, работал. Они обратились к нам и сказали, что они хотели бы принять участие в политическом процессе, который сейчас развивается в Чечне.
Так же, как и в случае с господином Кадыровым, мы не только не возражали, но поддержали их настроения и их планы. В соответствии с их законами и старой конституцией Чечни, – повторяю, которую Российская Федерация де-юре никогда не признавала, – в соответствии с этим документом они собрали сами, инициативно, нужное количество подписей для того, чтобы в рамках той конституции объявить импичмент Масхадову. И сделали это.
Я хочу подчеркнуть, что мы и дальше будем расширять базу политического взаимодействия со всеми теми, кто хочет нормального развития Чечни, в независимости от их политических взглядов. Но, конечно, не будем разговаривать с террористами. Так же, как и Соединенные Штаты не собираются разговаривать с лидерами «Аль-Каиды».
Но что касается господина Кадырова – он был не только активным членом незаконного вооруженного формирования в свое время, но после завершения боевых действий, после 1995-го года, по-моему, стал и духовным лидером, муфтием Чечни.
Вы знаете, мы с ним познакомились практически случайно.
Я пригласил на встречу в Кремль руководителей мусульманских общин Северного Кавказа, в том числе и его. Откровенно говоря, мы и не рассчитывали, что он приедет. И я думаю, в том числе и потому, что на тот период времени это было для него достаточно опасно. Но он приехал. И я достаточно долго разговаривал с представителями мусульманского духовенства. Он был такой, знаете, как у нас говорят по-русски, «ершистый», все время задавал какие-то неожиданные вопросы. Но я должен сказать, что ряд моих вопросов и моя оценка ситуации в Чечне, как мне показалось, его самого поставили в трудное положение. Он не знал, что ответить.
Позднее, когда решался вопрос о его возможном назначении руководителем администрации, я ему прямо сказал: «Мы не будем возражать против вашего активного участия в политической работе, но вы для себя должны сами решить: это ваша жизнь, ваша судьба, ваш народ. Нужно ли вам это сейчас? Может быть, это сделать чуть позже? Потому что сейчас очень сложная ситуация. Я не знаю, сможете ли вы организовать административную работу, но у вас сразу возникнут проблемы. Федеральные силы вас будут подозревать в связях с сепаратистами и террористами, а те люди, с которыми вы когда-то еще совсем недавно вместе воевали, будут считать вас человеком, который их предал».
Должен сказать, что его ответ меня порадовал. Он сказал: «Конечно, я бы хотел, чтобы у меня было какое-то политическое влияние. Но, поймите, я много раз смотрел в глаза смерти, я много раз чуть не погиб. И я не знаю, как сложится моя судьба дальше. Но если я сейчас смогу что-то сделать для своего народа, я обязан это делать сейчас, а там – как Аллах даст».
Так что это – его собственный выбор. И все, о чем я его предупреждал, происходит. Все эти опасности, они возникли. Но надо ему отдать должное – он все-таки оказался достаточно последовательным руководителем, хотя, конечно, у него не хватает административного опыта, но откуда ему взяться? Я думаю, у него есть самое главное – он искренне хочет нормализации обстановки в Чечне, он искренне старается достичь максимума того, что можно сделать сейчас в условиях Чечни для своего народа. И не жалеет себя для этого. И он открытый, порядочный, честный человек.
У нас очень многое изменилось в отношениях с Соединенными Штатами по линии борьбы с терроризмом за последние годы. Наши специальные службы начали работать более плотно. Их взаимная информация очень полезна. Мне бы очень хотелось, чтобы на уровне администрации, на уровне дипломатов менялся климат, чтобы степень доверия повышалась. Потому что это очень важный элемент нашего сотрудничества. Реальные результаты этой работы отражаются на наших гражданах. Здесь степень доверия крайне важна. Надо избавляться на уровне исполнителей от рудиментов старого мышления, когда все что плохо для Советского Союза, было хорошо для Америки, и все, что было плохо для Америки, было хорошо для Советского Союза.
Сейчас Соединенные Штаты проголосовали в Совете Безопасности за признание ряда лиц международными террористами. Госдеп объявил о том, что некоторых деятелей он включает в списки международных террористов. Но мы знаем, к сожалению, что на исполнительном уровне продолжаются попытки контактов кое с кем под видом того, что происходит работа с оппозицией. Даже с лицами, которые включены в списки ООН. Эти люди приходят, говорят о том, что они «политические борцы», и всяческим образом преподносят себя в хорошем свете. Я вас уверяю, я знаю это точно: они поддерживают связи со своими сторонниками в Афганистане, в том числе выходцами с Северного Кавказа России, которые там воюют с оружием в руках против американских военнослужащих. Такие несуразицы в практической плоскости должны быть устранены, и как можно быстрее.
